Арто Паасилинна - Воющий мельник

Заводя часы, Хуттунен вспомнил о председательше. Она говорила, что если возникнут проблемы с огородом, он должен прийти к ней за советом.

А что, если правда пойти к ней за советом по поводу огородных дел? У него была веская причина для визита — он усердно поливал землю в течение шести дней, а все еще никаких признаков жизни. Вот он и спросит ее, вдруг это испорченные семена? Попросит другие. Вполне разумные основания для официального визита. Кто ему запретит пойти к ней сейчас в гости?

Хуттунен выпил полкувшина холодной воды, вскочил на велосипед и поехал к дому Сипонена.

Деревня словно вымерла: на пастбищах ни коровы, в полях ни души, только птицы щебетали, разбуженные летней зарей, да сонные собаки лениво лаяли на велосипед. Из труб не поднимался дым, все спали.

Собака Сипонена гавкнула, услышав, что Хуттунен въехал во двор. Дверь была не заперта, и мельник вошел в сени. Занавески были задернуты.

— Здрасте.

Первым проснулся работник Лаунола, сонно ответил на приветствие. Из комнаты вышел хозяин, низенький пожилой мужичок, чем-то похожий на слона. Близорукий Сипонен, зевая, подошел к мельнику, посмотрел снизу вверх, узнал гостя, предложил ему сесть.

За хозяином вбежала жена, приземистая и такая толстая, что ноги не влезали в резиновые сапоги — приходилось разрезать голенища до середины икры.

Она поздоровалась, посмотрела на стенные часы и спросила:

— Опять с мельницей что случилось? Чего ты среди ночи прибежал?

Хуттунен сел за стол, закурил, предложил папиросу Сипонену, который только натягивал штаны.

— Да ничего. Спасибо за вопрос. Вот решил заглянуть, давно не виделись.

Хозяин сел напротив, закурил папиросу, вставленную в мундштук. Он внимательно посмотрел гостю в глаза, но ничего не заметил.

Лаунола вышел по нужде, вернулся и, так как с ним не говорили, отвернулся к стене и захрапел.

— А что, председательша дома? — спросил Хуттунен.

— Спит, наверное, у себя, — ответил Сипонен, указав на лестницу, которая вела на второй этаж, под самую крышу.

Хуттунен затушил папиросу и двинулся к лестнице.

Хозяева недоуменно переглянулись. Послышались тяжелые шаги мельника по ступеням, гул, видно, ударился головой о потолок. Стук в дверь и женский голос, дверь закрылась.

Жена Сипонена полезла на лестницу послушать, что там наверху происходит, но ничего не было слышно.

Сипонен прошептал:

— Поднимись повыше, только не скрипи. Иди же, иди, потом мне расскажешь. Не скрипи! Черт возьми эту толстую бабу, вся изба колышется.

Удивленная ранним визитом председательша принимала Хуттунена в ночной сорочке.

Он стоял в маленькой тесной комнатке, в одной руке держа кепку, другую протянул для приветствия.

— Доброе утро, госпожа председатель… Простите, что я к вам в такое время, думал, тут уж точно вас дома застану. Я слышал, вы с утра до вечера разъезжаете по округе, помогаете.

— Но в это время я обычно дома. Который час? Наверное, и пяти нет…

— Неужели я вас разбудил? — испугался мельник.

— Ничего… Хуттунен, садитесь, пожалуйста, зачем стоять… Тут потолки низкие. Большие комнаты с высокими потолками нынче дороги.

— А тут у вас красиво… У меня-то там даже занавесок нет, на мельнице-то. В комнате… На самой-то мельнице они не нужны.

Хуттунен присел у печки на табуретку. Собирался было закурить, но передумал. В женской комнате было как-то неприлично.

Председательша сидела на кровати, откинув спутавшиеся ото сна кудри, она была прелестна. Большие груди колыхались под сорочкой, вырез которой открывал нежную ложбинку. Глаз не оторвать.

— Я каждый день ждал, что вы приедете ко мне, на мельницу. Я весь огород-то засеял, как договаривались. Пришли бы, посмотрели.

Роза Яблонен нервно засмеялась.

— Да я как раз собиралась на следующей неделе.

— Что-то долго все это. И семена никак не всходят.

Председательша его успокоила, сказав, что пока рано, их только недавно посеяли. Надо потерпеть. Он может спокойно возвращаться домой, корнеплоды точно уже дали всходы.

— Значит, мне уйти? — уныло спросил он.

Мельнику не хотелось уходить.

— Я приеду посмотреть на ваш огород на следующей неделе, — пообещала председательша. — А сейчас не самое удобное время для визита, я же здесь квартирантка. Хозяйка строгая, хоть и толстая.

Хуттунен решил потянуть время:

— Можно я еще полчасика посижу?

— Поймите же, господин Хуттунен…

— Я пришел, потому что вы сказали, что можно в любое время, если будут вопросы.

Роза Яблонен была смущена. Она бы с удовольствием позволила этому красивому и странному мужчине сидеть возле печки, но это было как-то неприлично. Странно, что она его совсем не боялась, хоть и говорят, что он сумасшедший. Но все-таки надо было его как-то выдворить, нельзя ему тут засиживаться. Что хозяева внизу подумают?

— Увидимся в рабочее время… Например, в магазине или в кафе, на улице или в лесу… только не здесь.

— Значит, надо мне идти…

Тяжело вздохнув, Хуттунен надел кепку и бросил прощальный взгляд. У Розы Яблонен не оставалось сомнений: мельник влюблен, иначе почему он был такой грустный?

— До свидания, Хуттунен. Увидимся в более подходящем месте.

Его грусть немного развеялась. Он схватился за дверную ручку, вежливо кивнул и распахнул дверь. Дверь ударилась обо что-то тяжелое и мягкое. На лестнице послышался громкий вой и что-то грузно покатилось. Оказалось, что жена Сипонена все это время стояла, прильнув к двери, и слушала, о чем говорит мельник с квартиранткой, а когда дверь открылась, ударив ее в ухо, она потеряла равновесие и покатилась по крутой лестнице. Хорошо еще, что жена Сипонена была толстая, как бочка, и мягко скатилась по ступеням на пол. Сипонен ее поднял — из уха текла кровь, она орала так, что стекла дрожали.

Прибежал Лаунола.

Мельник и председательша спустились вниз.

Хозяйка ревела на полу.

Сипонен гневно взглянул на Хуттунена и закричал:

— Черт тебя принес среди ночи к мирным людям, еще и жену мою убил!

— Да жива еще твоя жена, — успокаивал работник.

Хозяйку перетащили в комнату, уложили на кровать.

Покончив с этим, Хуттунен ушел. Он сел на велосипед и на всех скоростях помчался на мельницу.

Сипонен, стоя на крыльце, кричал ему вслед:

— Если моя баба не оправится, будешь мне платить за утерю кормильца! Судиться с тобой буду!

Собака Сипонена лаяла еще долго.

Неделю Хуттунен смотрел на пустой огород, не решаясь показаться в деревне. Но тут его одиночеству пришел конец. Председатель огородного кружка приехала на мельницу, дружески поздоровалась и принялась щебетать про свои грядки. Ростки салата уже показались, скоро и морковка пойдет, уверяла она. Взяла с Хуттунена деньги за семена и дала инструкции, как пропалывать и рыхлить почву.

— Самое главное тут — аккуратность.

Счастливый мельник приготовил ей кофе с баранками.

Разобравшись с огородом, Роза Яблонен вернулась к теме его последнего визита.

— Мы должны серьезно поговорить о вашем поступке.

— Этого больше не повторится, — пообещал пристыженный мельник.

Роза сказала, что и первого раза было больше чем достаточно: жена Сипонена не встает с кровати, даже свой коровник забросила. Сипонен вызывал врача.

— Доктор Эрвинен осмотрел ее со всех сторон, народ созвали — такая толстуха, одному никак. Ухо прописал промывать, наложил повязку. Дверная ручка попала прямо в ухо, наверное, в нем все дело. Доктор туда кричал и сказал, что слух есть, хотя жена Сипонена притворяется глухой. Направил ей фонарик в глаза, очень близко, и вдруг как закричит в больное ухо! Эрвинен сказал, что барабанная перепонка у нее так и подскочила, значит, слух где-то там есть, но муж не верит. Потом мы все вместе кричали ей в ухо, заглядывали в глаза, но так ничего и не добились. Сипонен сказал, что из-за вас его жена оглохла и вам это дорого станет.

Хуттунен умоляюще взглянул на председательшу, надеясь, что плохие новости на этом закончились, но она продолжала:

— Доктор Эрвинен считает, что жена Сипонена должна встать с постели и начать работать. А та жалуется, что у нее отнялись все конечности, и продолжает лежать. Она всем говорит, что парализована и что больше никогда не встанет с кровати. Ну, раз она так решила, тут уж Эрвинену нечего сказать. Он ушел, бормоча, мол, хочет — пусть лежит хоть до Судного дня. Сипонен пригрозил, что найдет врача получше, который обнаружит у его жены паралич, и тогда Гунни пусть только попробует не раскошелиться!

Вон оно, значит, как повернулось, думал Хуттунен. Жена Сипонена славилась на всю округу как самая ленивая и толстая, а теперь у нее появился прекрасный предлог валяться в кровати. Лаунола, пронырливый тип, конечно, подтвердит всё, что хозяева прикажут.