Елена Яковлева - Принцесса разыскивает горошину

— …Это эксклюзивная запись последней композиции Власты, сделанная буквально за два дня до ее самоубийства. Друзья и знакомые певицы, а также вся поп-тусовка гадают, что ее толкнуло на этот отчаянный шаг, и не могут понять. А ее директор Игорь Кочкин со вчерашнего дня в шоке и наотрез отказывается от интервью. Что ж, его можно понять. Как-никак, он приложил немало усилий к тому, чтобы Власта взошла на музыкальный Олимп, и она на него взошла, да еще как стремительно. Сегодня трудно предположить, узнаем ли мы когда-нибудь о причине самоубийства певицы, но уверен, нам всем будет не хватать ее глубокого чувственного голоса. А сейчас, как я и обещал, ее последняя композиция…

Ладно, послушаем «композицию», раз уж она последняя.

А песня, будто нарочно, была жалостная-прежалостная. Про несчастную любовь. Слова, разумеется, немудреные, но за душу берут. Что-то типа: «Колесом своего «Мерседеса» ты раздавил мое бедное сердце». Конечно, за бедное сердце обидно, но если бы оно, не приведи боже, пострадало не от «Мерседеса», а, к примеру, от «Запорожца», был бы вообще кошмар. Но, по счастью, «Запорожец» с сердцем рифмуется еще меньше, чем «Мерседес».

Кстати, а вдруг эта самая Власта из-за того и руки на себя наложила, от безответного-то чувства? Вспомнить бы, какая она из себя. Наверняка ведь видела по ящику. Кажется, такая черненькая, с татуировкой на плече. А может, все-таки та блондинка с пышным бюстом и юрким взглядом клептоманки? Интересно, Власта это ее настоящее имя? Нет, скорее всего сценический псевдоним. А на самом деле она какая-нибудь Маша или Таня. Или Света. И кроме приятной наружности, не имела ни слуха, ни голоса. Пока не попала в оборот ко всяким там продюсерам, которые на скорую руку соорудили из нее супер-пупер-звезду. Но, видать, не знали про ее склонность к суициду, на чем и погорели. Теперь вон в шоке пребывают. По поводу безвозвратно утерянных капиталовложений. А бедную Власту им нисколечко не жалко.

И так мне грустно стало, прямо невмоготу. Буквально до слез. И сомнения навалились. В основном насчет поездки. Весьма живо представилась недовольная физиономия Маоиста, а перспектива идиллического вечера при свечах стала затуманиваться, как стекло на морозе. То же и с Катькиными передрягами. Вряд ли мне удастся их как-нибудь уладить после пятнадцати-то лет, проведенных у плиты. Но что же мне прикажете и дальше кастрюлями любоваться да климакса дожидаться? Ну уж извините-подвиньтесь, а под этим я не подписывалась. Короче говоря, согласна на любую авантюру, лишь бы не прокисать среди маринадов!

Мой внутренний спор зашел так далеко, что я в запале пролетела на красный свет (и откуда только взялся на трассе этот светофор?), буквально в миллиметре разошлась с испуганно мигающим фарами джипом и под возмущенный рев клаксонов, как заяц, запетляла из ряда в ряд. Насыщенная адреналином кровь стучала в моих ушах, а в груди стало горячо, точно я хватанула двести грамм коньяку. Причем натощак и без закуски.

А еще через минуту меня охватило радостное возбуждение. Я врубила приемник на полную катушку, обогнала парочку-другую иномарок и пришла к такому мнению, что море мне если и не по колено, то по, по… Ну, скажем, чуть пониже пупка. Неплохо бы еще лозунг подходящий придумать. «Ударим автопробегом, ударим автопробегом…» — тут же завертелось у меня в голове. Нет, не так! Как там было-то? — «Бегом от инфаркта»? Немножко перефразируем и получим: «Бегом от климакса». А что, свежо и оригинально.

Теперь, надеюсь, вам понятно, в каком настроении я подрулила к Московской кольцевой. Хоть сейчас в бой. Планов — громадье, а в бардачке, на мятой бумажке, — адрес московской квартиры с джакузи, в которой Катька проживала до тех пор, пока таинственная «инопланетянка» Инесса не выставила ее за дверь.

— Не дрейфь, все получится, — подбодрила я себя и в сто двадцать первый раз изучила карту Москвы на предмет кратчайшего проезда на улицу Шверника.

За дверью квартиры с джакузи не было слышно ни шороха, и на мои призывные звонки никто со всех ног не бросался. Что, согласитесь, сильно усложняло стоящую передо мной задачу. Тем более что на ее разрешение я отвела себе полдня, не более, мне ведь еще головной офис нужно отыскать, а в нем — Маоиста. С нежной всепрощающей улыбкой выслушать его бесконечные нотации, чтобы потом, потом… Ну вот, опять, как только дохожу до этого места, так моя фантазия иссякает. Что же потом-то?

Нет, в теории все идеально. Перемена обстановки должна повлиять на нас с Маоистом самым благотворным образом. Мы взглянем друг на дружку другими глазами, не зашоренными этим поганым бытом, о который не то что лодка, авианосец разобьется. В наших сердцах всколыхнется прежнее чувство, мы сольемся в экстазе и будем ворковать до утра, как голубки на карнизе. И… И… А дальше-то что? Ну не знаю, не знаю. Только все будет хорошо, уж поверьте мне на слово.

А пока что у нас в повестке дня Катькин вопрос, который, как я и предполагала, с кондачка и не решишь. Хотя бы потому, что и поскандалить-то не с кем, поскольку в квартире с джакузи — ни души. Можно, конечно, разыскать местную жилконтору и выяснить, кому принадлежит сие уютное гнездышко. Но это будет совсем не бесплатно, а у меня в кармане всего лишь сто условных единиц из тех, что жадюга Маоист ежемесячно выдает мне на хозяйственные нужды. И тратить их на Катьку не в моих интересах.

Есть еще, правда, и другой вариант — намного дешевле — деликатно расспросить соседей. Мол, родственница из деревни приехала, а дома никого. Не знаете, дескать, когда будут. Хорошо бы еще чемодан при себе иметь, желательно фибровый, и банку варенья в авоське. А впрочем, и так сойдет.

Тщательно отрепетировав про себя роль бедной деревенской родственницы, я обзвонила все квартиры на лестничной площадке, но и в них — надо же такое совпадение — то ли никого не оказалось, то ли никто не пожелал выйти. Тогда я поднялась этажом выше и только там, причем в третьей по счету квартире, мне открыли. Одна пожилая, но сильно молодящаяся особа. Я бы даже сказала, уж очень сильно, сверх всякой меры.

Она высунулась из-за двери и молча уставилась на меня.

— Э-э… Вы не знаете, в восемьдесят седьмой квартире… Э-э… Они когда дома бывают? — вежливо поинтересовалась я.

— А вы кто будете? — коротко и предельно конкретно, как вахтерша на проходной, осведомилась молодящаяся московская старуха.

— А я их родственница, — на раз выдала я свою «домашнюю» заготовку.

— Родственница? — Шестидесятилетняя «молодайка» приподняла нарисованные карандашом брови. — И из каких же краев?

— Из города Чугуновска, — удовлетворила я ее любопытство.

— Из Чугуновска? — переспросила она как-то уж очень озабоченно и нахмурилась. — Не знаю. Я в этой квартире вообще никого не знаю.

На том бы все, наверное, и кончилось, если бы мимо очень вовремя не прошмыгнула девчушка с пудельком. И учтиво, как и подобает воспитанной девочке, не поприветствовала пожилую соседку:

— Добрый день, Инесса Михайловна!

— Здравствуй, Ирочка, — глухо отозвалась молодящаяся старушенция и потянула на себя дверь, но я ее опередила, повисла на ручке с обратной стороны и выпалила в щель:

— А еще вам привет от Катьки.

— От какой еще Катьки? Не знаю никакой Катьки!.. — заскворчала она из полумрака прихожей, но мне все уже было яснее ясного. И в частности то, как она умудрялась «приходить ниоткуда и уходить в никуда». Растяпа Катька ее в окно выглядывала, а она всего лишь подымалась этажом выше. Просто и гениально, а главное — «объект» день и ночь под неусыпным контролем. Вот, значит, какая она — инопланетянка Инесса. Ушлая московская пенсионерка, смахивающая на тех теток, которых обожают показывать по ящику в рекламе чудодейственных средств для чистки унитаза.

Ну поупиралась она, поупиралась для видимости, а потом, пробормотав сквозь зубы что-то типа «черт с тобой», приняла мудрое решение запустить меня в квартиру. И действительно, зачем привлекать к себе лишнее внимание?

— Ну и что вам нужно? — сразу коршуном накинулась она на меня.

Я же предпочла для начала немного оглядеться, отметила про себя, что прихожая «инопланетянки» Инессы чуть не до потолка загромождена какими-то картонными коробками, после чего объявила бескомпромиссным тоном налогового инспектора:

— А я, что б вы знали, адвокат небезызвестной вам Екатерины Пяткиной.

А почему бы и нет? Ведь училась же я когда-то на юристку, по меткому выражению Катькиной бабки Матвеевны!

— Адвокат? Катькин? — Мой экспромт произвел на Инессу сильное впечатление. — Надо же… А с виду такая фефела была. Прямо два и два не сложит!

Терпеть не могу теток вроде Инессы, но вынуждена отдать ей должное — в Катькиной характеристике она была точна, как комиссия мер и весов. Два и два той, к сожалению, не по зубам, и с этим, как и с прогрессом, не поспоришь.