Дарья Калинина - Русалочка в шампанском

Но упасть она не успела. Наташа сделала стремительный бросок вперед и подхватила Маришу в последний момент. Какое-то время они обе покачивались над обрывом, а затем Наташа дернула Маришу на себя, а сама полетела вниз.

– Ой! – схватилась за голову Мариша. – Убьется! Утонет! Наташа! Спасите! Помогите! Человек тонет!

Но Наташа очень быстро вынырнула из воды. А затем, сделав несколько мощных гребков, оказалась у берега. Мариша поспешила к ней, ожидая, что женщине может понадобиться ее помощь. Но Наташа помощи не приняла. И трясясь от холода, пихнула Маришу в грудь:

– Ты на фига туфли на каблуках на ноги нацепила, коли ребенка скоро ждешь? Да еще в лес в них поперлась? Совсем дура, да?

– Я не подумала, – растерянно отозвалась Мариша, которая совсем не привыкла, чтобы к ней обращались в подобном тоне.

Но, несмотря на грубость Наташи, она совсем не обиделась. Все-таки совсем недавно Наташа пыталась спасти ее, и спасла, пострадав сама.

– Вы вся мокрая!

– Ничего!

– Но вы простудитесь! Вода еще совсем ледяная.

– Небось и не в такой плавала. Ничего! Выживу!

– Но я ваша должница! Ведь это вы меня спасали!

– Сказано же тебе, ерунда! Забудь!

– Пойдемте ко мне, у меня коньяк есть!

Мариша увидела, что последнее ее предложение пробило броню в защите Наташи. Коньяк и вообще все спиртные напитки в санатории были под запретом. Разумеется, их можно было тайком пронести в свой номер и там распить, но в бесплатное меню, по которому питалась Наташа, они не входили. За шведским столом напитков было вволю, но все они были безалкогольные – чай, кофе, молоко, соки, минеральная вода, морсы или компоты с киселями.

Еще спиртное можно было достать в баре, но опять же за отдельную плату. А денег, как понимала Мариша, у ее спасительницы было катастрофически мало. Если вообще они у нее были.

– Коньяк, говоришь? – задумчиво произнесла Наташа. – В номере? Уже стоит?

– Да, да! Целая бутылка!

– Прикладываешься?

– Ну что вы! Просто с собой взяла, мало ли что.

Мариша соврала. На самом деле она любила коньяк. И ожидая ребенка, иногда позволяла себе выпить пятьдесят граммов дорогого напитка. Почему-то ей казалось, что коньяк никак не может помешать ее малышу стать в будущем хорошим человеком. Водка стаканами, да, может помешать. А вот глоток расплавленного жидкого янтаря, который растекается по жилам, согревая и даря радость, нет, не может.

– Так что? Пойдем?

– Ну, пойдем, – решилась Наташа. – Что-то я и в самом деле продрогла.

Мариша в этом ничуть не сомневалась. Как не сомневалась она и в том, что Наташа могла бы запросто, и не пикнув, вытерпеть нагрузки в десять раз более страшные. И даже в сто раз бы вытерпела. Но вот устоять перед бутылкой коньяка она не могла.

– Ты возьми коньяк и приходи в мой номер, – распорядилась Наташа. – А я душ приму и переоденусь в сухую одежду.

Мариша действовала быстро. Но когда она примчалась к люксу Наташи, та уже встретила ее с высушенными и даже уложенными волосами. Одета Наташа была очень просто. В черную водолазку под самое горло и в синие джинсы. Как казалось Марише, так ее знакомая ходила всегда. Точно в таких же джинсах и водолазке Наташа спрыгнула в реку. Но сейчас они снова были на ней и совершенно сухие. Выходит, у Наташи было как минимум два таких совершенно одинаковых комплекта?

Но Мариша не успела обдумать эту очередную странность своей новой знакомой. Наташа углядела у нее под мышкой бутылку и выхватила ее.

– Ого! – уважительно произнесла она. – Хеннесси! Красиво живешь!

– Муж привез.

– Хороший у тебя муж! Ладно, за встречу!

Наташа не только вымылась, переоделась и высушилась, она еще и успела приготовить небольшой столик. На нем стояли два стакана, бутылка воды из бара, которую можно было брать бесплатно, и порезанный ломтиками лимон, который Наташа взяла в салат-баре. Лимон там лежал много дней подряд, исполняя исключительно декоративную роль. А вот Наташа его взяла. Никто, разумеется, ей ни слова не сказал, но это добавило камешков в огород женщины, которые неустанно метали туда обе вдовы.

– Так что? Выпьем? Или ты не будешь?

– Как это не буду?! – воскликнула Мариша. – Со своей спасительницей и вдруг не буду? Очень даже буду! Наливайте!

Наташа усмехнулась, но коньяк разлила. Себе в стакан она плеснула напитка на три пальца, Марише же налила от силы на один палец. Выпив коньяк, Наташа некоторое время сидела молча, полуприкрыв глаза и словно прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Кажется, ощущения были превосходные, потому что на лице у Наташи появилась улыбка.

– Я уж и забыла, какое это классное чувство, – мечтательно сказала она.

– Вы давно не пили коньяка? Почему?

– Молодая ты еще, – неожиданно произнесла Наташа. – Глупая. Лезешь куда не нужно. Дура!

Мариша едва не закашлялась. Она-то глупая? Она?! Такого покровительственного тона в отношении самой себя Мариша не могла припомнить уже давно. Но, как ни странно, он ее не разозлил. Словно Мариша подсознательно чувствовала, что Наташа имеет право на такое к ней отношение.

Но все же она спросила:

– Почему же это я глупая и еще дура?

– К людям тянешься, вот почему.

– А разве это признак глупости?

– Наивности уж точно! – кивнула головой Наташа.

И допив коньяк, спросила:

– Думаешь, я не видела, какими глазами ты на меня в ресторане все время смотрела?

– Какими? – смутилась Мариша. – Обычными глазами я на вас смотрела.

– Нет, не обычными. Я же видела, что тебе меня жалко и ты едва сдерживаешься, чтобы не врезать этой старушенции в черных тряпках. Как ее там? Галине Ермолаевне, верно?

– Ничего подобного! – запротестовала Мариша, которой очень не хотелось признаваться в таких некрасивых мыслях, которые посещали ее в отношении пожилого человека, да еще женщины, да еще вдовы.

– Ладно, можешь не говорить. Я и так все поняла. И поэтому сейчас тебе скажу: не жалей меня, не надо. Все, что когда-либо сказала в мой адрес Галина Ермолаевна, более чем справедливо. Я даже хуже, чем она может себе представить!

– Почему это хуже?

Но Наташа вместо ответа снова налила себе коньяка и выпила, не закусывая.

– Хорошо! – мечтательно протянула она. – Давненько я ничего не пила крепче чаю. А хочешь узнать, как я оказалась в таком месте? Можешь не говорить, вижу, что хочешь. Всем хочется это узнать. А разгадка всего этого проста. Меня сюда отправил мой муженек. На реабилитацию, как он выразился. Отправить-то отправил, а вот деньжат подсыпать что-то забыл. А сама я у него ничего просить не хочу, гордость не позволяет. Вот и топаю среди вас в драных джинсах и единственных кроссовках. Только теперь они у меня промокли, даже не представляю, в чем на ужин пойду. Разве что потешу широкую общественность, надену резиновые шлепки!

– Я вам дам свои! – вызвалась Мариша. – У меня есть пара хороших спортивных туфель. Они совсем новые! Я их, по-моему, даже ни разу еще не надевала. Они вам будут впору. Ну, почти впору. Чуточку велики, но это ведь не очень страшно. Куда хуже, когда обувь на размер меньше.

– Хорошая ты девка, – взглянула на нее Наташа. – Вот и туфли новые для меня не пожалела. Только не возьму я у тебя ничего. Мне же еще и лучше будет. Пусть все смеются, пусть меня обсуждают. Я таким образом еще больше своего муженька опущу. Пусть все знают, какая жена у нашего замечательного и всеми любимого господина Лопатина.

– Но почему вы просто не попросите денег у мужа?

– Не хочу! Сказала же уже!

– У вас с ним плохие отношения?

– Сука он! – яростно подтвердила Наташа. – Такая сука, что тебе и не снилось! А впрочем, почему бы и нет? Расскажу тебе что к чему. Ты, я вижу, не из болтливых. Тебе сказать можно.

– Да, я умею молчать.

– Очень надеюсь, что это так. Я ведь только неделю как с зоны откинулась.

– Что? – оторопела Мариша от столь неожиданного признания своей новой приятельницы.

– Сидела я, – пояснила Наташа. – Целых три года. Срок мне больше был, да амнистия вышла. Вот я и оказалась на свободе. Муженек-то мой этому не слишком обрадовался. Он-то думал, что я еще долго не выйду. И следовательно, он моими денежками распоряжаться будет. А оно вон как дело повернулось. Вышла я, и теперь со мной ему делиться надо. А делиться ему страшно не хочется, потому что жадный он у нас до ужаса! Поверишь ли, за все три года ни единой передачки от него не видела. Что тетка моя со своей крохотной пенсии присылала, тем и грелась. Да потом и тетка померла, но спасибо ей и на том, что она для меня сделала.

– А муж ни разу не проявился?

– Нет. Ни разу.

– Как же вы с таким человеком связались?

– Да он, как и многие другие, вначале хорошим прикидывался.

И горько усмехнувшись, Наташа добавила:

– Человечье нутро ведь только издалека разглядеть можно. Вблизи-то туман глаз застилает. А издалека нутро человеческое хорошо видать. А уж с зоны и подавно.