Дарья Донцова - Улыбка 45-го калибра

Бабка Рыкова, великолепно понимала ценность презента. После революции она отчаянно бедствовала, но ни разу даже не подумала о том, чтобы продать эту «царскую милость». Ее родственники, коим яйцо досталось по наследству, также тщательно берегли сувенир. И вот теперь он пропал.

– Но почему решили, что это я?

Жора развел руками.

– Говорят, больше ни на кого нельзя подумать.

– Отчего?

– Ну, баба эта, Роза, старинная подруга Рыкова, сто лет в дом ходит. Владимир Сергеевич – директор крупного НИИ, Леонид Георгиевич его заместитель, а Яков у него в помощниках. Вроде бы гребут лапой миллионы, и им без надобности что-либо переть, даже яйца Фаберже.

– Но я тоже не бедствую!

Колесов вздохнул:

– Оно так, но за все время званого вечера из гостиной на полчаса удалялась только ты.

– Ходила в туалет!

– На тридцать минут? Тебя что, понос разобрал?

– Нет.

– Чего тогда просидела столько в сортире?

– Не хотелось в гостиную возвращаться, вот и нюхала содержимое всяческих баночек у хозяйки в ванной. Помазала кремом руки, ой!

– Что случилось?

Я в недоумении пробормотала:

– У этой Сабины отечественная косметика фирмы «Маркус» разложена в такие невыразительные баночки из желтой пластмассы, а кое-что и в тюбики советского дизайна. Да вот поди ж ты! У меня на внешней стороне кистей рук появились пигментные пятна. Что только ни пробовала, все бесполезно. Покупала дорогущие средства от «Виши» – мази, капли. А тут один разок нанесла, и все. Просто чудо какое-то.

Жорка уставился на мою руку и пробормотал:

– Видишь, не все отечественное – какашка.

Потом он замолчал, и в воздухе повисла тишина.

– Хочешь чаю? – решила я нарушить тягостное молчание.

Приятель помотал головой и сообщил:

– Слышь, Дашка, этот Рыков пообещал меня растоптать. Говорит, что разошлет по всем учебным заведениям столицы предупреждение о том, что фирма Колесова состоит из жуликов. Он, правда, сказал, что, если мы ему вернем раритет, то он ничего затевать не станет.

– Как можно отдать то, чего ты не брал?

– Он еще говорит, что согласен принять деньгами.

– И сколько?

– По оценке «Сотбис», яичко тянет на триста тысяч «зеленых».

Я чуть не упала со стула.

– Да он с ума сошел.

– Не знаю, – забормотал Жора и принялся перекладывать лежащие на столике газеты, – не знаю, обещает крупный скандал. – Потом он помолчал и тихонечко осведомился: – Дашутка, мне ты можешь сказать правду. Ты его точно не брала?

Около трех ночи ко мне в спальню ворвалась Маша:

– Муся!

Я села в кровати.

– У нас пожар?

– Нет, Черри рожает.

Пришлось натягивать халат и идти в комнату к Машке. Там уже стояли растерянные Зайка и Аркадий. Пуделиха, тяжело дыша, лежала на диване.

– Вот, – сообщила Маня, – процесс пошел.

– Как ты определила, что роды начались? Ей, по-моему, просто жарко.

Маруська показала градусник.

– Видишь? Всего 37 градусов.

– Ну и что, подумаешь, чуть повышена.

Девочка засмеялась:

– Наоборот, понижена. У собак, как правило, 38 градусов, а если падает на целый градус, то верный признак, что началась родовая деятельность.

– Может, ветеринара вызвать? Дениску, к примеру, – предложила Ольга.

Машка махнула рукой, показывая на письменный стол, где на белой простынке лежали ножницы, нитки и какой-то инструментарий.

– Сама справлюсь.

– А ты сумеешь? – засомневалась Зайка.

– Я принимала роды даже у обезьяны, – гордо заявила Манюня, – про собак все знаю. Нужно разрезать пузырь, вытащить щенка, отсосать слизь изо рта и носа…

– Избавь меня от подробностей, – побелел Кеша, который приходит в ужас от поцарапанного пальца.

Машка фыркнула:

– Поверь, это не намного сложнее, чем поменять колесо у твоего джипа.

– Ну-ну, – недоверчиво пробормотала Зайка.

В шесть утра стало понятно, что Черри совсем плохо. Пуделиха лежала, вывалив из пасти сухой язык. Бока ее тяжело вздымались, и она ни на что не реагировала. Не хотела пить воду, пробовать обожаемую сгущенку и прикасаться к шоколадке.

– Я бы позвала Дениса, – вздохнула Зайка.

Маня ничего не сказала, но спустя полчаса вдруг хлопнула дверь, и влетел растрепанный Денька. Он младший сын моей лучшей подруги Оксаны. С самого детства Дениска обожал животных и буквально с трех лет всем сообщал:

– Хочу быть ветеринаром.

Оксанка, хирург по профессии, пыталась надавить на сына. Как все врачи, она считала профессию ветеринара чем-то несерьезным. Вроде бы доктор, но ненастоящий.

– Иди в медицинский, – упрашивала она сына.

Но Денисыч стоял насмерть:

– Только в ветеринары.

В конце концов Александр Михайлович не выдержал и заявил:

– Слышь, Оксанка, отцепись от парня. Похоже, он лучше тебя знает, кем хочет стать.

– Хочу дать ребенку такую профессию, – завела подруга, – чтобы твердо стоял на ногах. Мужчине важно иметь стабильный заработок.

Дегтярев хмыкнул и на следующий день принес Оксанке вырезку из журнала.

– «Каждый второй москвич имеет в семье домашнее животное», – прочитала подруга. – Ну и что?

– А то, – сообщил полковник, – что Дениске хватит работы.

Надо отдать должное Оксане, она умеет давать задний ход. Денисыч поступил в Ветеринарную академию, и к третьему курсу стало понятно, что он «Айболит» милостию божьей. Диагноз Денька ставит удивительно, животные его любят, каким-то десятым чувством понимая, что, хоть сей молодой человек и делает в данный момент болезненный укол, после им будет хорошо. И еще, по-моему, он владеет собачьим и кошачьим языком, потому что иногда заявляет изумленным владельцам:

– У вашей кошки болит печень. Она мне только что пожаловалась на дискомфорт в правом боку.

Окинув глазом Черри, Денька мигом заорал:

– Едем в клинику.

– Почему? – засуетились домашние.

– Надо срочно сделать кесарево, сама не родит.

– Точно знаешь? – решил подстраховаться Кеша.

– Абсолютно, – отрезал Дениска, – два щенка идут одновременно, они перекрыли друг другу выход на свет божий.

Поднялась суматоха. Начали складывать вещи в сумку: простыни, электрогрелку, теплое одеяльце для щенков…

К десяти утра мы получили от хирургов пять щеночков размером чуть больше зажигалки. Я со злорадством отметила, что двое из них – вылитый Гектор: белые, а остальные угольно-черные, совсем как мать.

Домой мы явились к одиннадцати. Черри с выбритым животом выглядела ужасно. Она храпела на диване.

– Отличный шов, – сообщил Денька.

Я взглянула на жуткое нечто, делившее пузо собачки пополам, и вздрогнула. Если это отлично, то как выглядит плохой шов?

Сначала Дениска и Маруська пытались подсунуть щенков матери, но та никак не реагировала на детей.

– От наркоза еще не отошла, – пояснила Маня.

Впрочем, щенята тоже не хотели сосать. Они разевали маленькие пасти и слабо пищали.

– Надо их кормить, – сказал Дениска, – иначе умрут от голода.

Поднялась жуткая суматоха. Аркадий понесся в магазин «Марквет» за детским питанием для щенят. Назад он прилетел с огромной банкой, на которой был нарисован толстый щенок с крошечными бутылочками и пипетками. Мы развели смесь и приступили к кормлению. Маня, Зайка, Аркашка и Дениска довольно ловко закапали своим подопечным в пасть молоко, мне же достался совсем крохотный черный мальчик, очевидно последыш. Жалкий и какой-то полуживой. Глотать пищу он не хотел, капли молока выливались у него из пасти. Кое-как это несчастье проглотило грамм еды и мигом заснуло.

Мы положили щенков на грелку.

– И долго нам их так кормить? – спросил Кеша.

– Пока у Черри не проснется материнский инстинкт, кормить нужно каждые полтора часа, – хором ответили Маня и Денис.

– А если он у нее вообще не проклюнется, инстинкт этот? – осторожно поинтересовалась я. – Тогда как?

– Быть тебе кормящей сукой, – успокоил меня сын.

– Почему именно мне предназначена эта роль? – попробовала я возмутиться, но домашние мигом дали мне отпор:

– Потому что все остальные учатся или работают.

Одним словом, они бросили меня около пластмассового короба, в котором слабо попискивали пять комочков, и унеслись. До самого вечера я, не зная отдыха, кормила кутят. Процесс казался бесконечным. Когда пятый заканчивал завтракать, наступала пора полдничать первому, и так по кругу. Черри не реагировала ни на что. Пару раз только приоткрыла глаза и обвела затуманенным взором гостиную.

Прошло два дня. Ситуация в нашем доме не сильно изменилась. Пуделиха никак не могла оклематься, щенки, правда, начали довольно активно сосать из бутылочек. Я сидела около них неотлучно, удивляясь, отчего это в ящике чисто.

Приехавший Дениска пояснил:

– У них желудки не работают.

– Почему?

– Собака постоянно облизывает щенков, она делает им языком массаж, и это возбуждает перистальтику, – пояснил студент.