Валентина Андреева - По секрету с того света

Наташка всеми доступными ей способами пыталась спасти нашу семью. Но в последнее время и она больше молчала. Да и что тут скажешь?

Ладно, хватит на эту тему. Optimum medicamentum quies est – лучшее лекарство – покой. Теперь все позади, и мы с Еленой заживем, наконец, спокойной жизнью. Без ежедневных пьяных скандалов. Воистину, от любви до ненависти один шаг и, похоже, он сделан.

Я созвонилась с Наташкой и всерьез заинтриговала ее обещанием рассказать свой собственный триллер. Мы договорились встретиться на Пражской в половине второго. Можно было бы, конечно, назначить встречу на Серпуховской, но время поджимало. Была реальная угроза опоздать на рандеву с ремонтниками, поскольку гарантии того, что мы не проедем свою остановку, не было. Последний рекорд (тогда мы за разговором катались мимо Рижской туда и обратно три раза) был побит нами две недели назад.

Ровно в половине второго я, выйдя на Пражской, стояла у обменного пункта валюты, примыкающего к стоянке автомашин возле «Электронного рая». Как выяснилось через тридцать минут, Наталья, в свою очередь, с половины второго (точность – вежливость королей!) тоже стояла у обменного пункта валюты, но со стороны Пражского рынка. Короче, встретились мы в переходе, поскольку одновременно вспомнили мою феноменальную способность назначать для встречи одно место, имея в виду совсем другое.

К представителям фирмы, которые должны были ожидать нас у входа в подъезд, мы, естественно, опоздали, но менеджера все-таки застали. Когда мы выскочили из лифта, он уже явно тяготился ожиданием и не прочь был уйти. Наше появление его расстроило, по-видимому, он уже успел поменять планы. Пока я искала ключи, он с кислым видом сообщил, что мастер и оценщик (я так и не поняла – один ли это специалист или два в одном) уже ушли. Из-за нашей длительной задержки он сам опаздывает на очередную встречу.

Договорить ему Наталья не дала, заявив тоном, не обещающим ничего хорошего:

– Та-а-ак!..

Тут уж, в свою очередь, я прервала Наталью, поскольку к этому моменту убедилась, что ключей у меня нет, очевидно вытряхнула из сумки, когда приводила себя в порядок. Сказываются последствия пережитого…

– Да, – согласилась я, – думаю, лучше перенести встречу на завтра. Я тоже не совсем готова сегодня… Короче, давайте согласуем другое время. – На Наташку я старалась не смотреть. – Как говорится, «до пятницы я совершенно свободна».

– В одиннадцать часов завтра устроит вас? – оживился менеджер

– Устроит, устроит.

– Ну тогда я с вашего разрешения… До свидания. – И он откланялся.

– Ума у тебя за прошедшие два дня не прибавилось, – сквозь зубы процедила Наташка, которую я нагло лишила возможности устроить молодому человеку маленький скандальчик, дабы заставить уважать себя, и она демонстративно нажала на кнопку вызова лифта. – Учти, я не могу таскаться с тобой сюда каждый день, все-таки работаю. Ну что ты молчишь?

Я хотела напомнить подруге, что она с сегодняшнего дня тоже в отпуске, но сказала другое:

– Ключи от квартиры дома оставила. А они были в одной связке с ключами от Димкиных хором.

И только тут поняв до конца весь ужас надвигающейся бездомности, снова стала судорожно рыться в сумочке.

– Ну конечно, вот если бы мы поехали на дачу, ты их непременно прихватила бы. И то только потому, что они там абсолютно не нужны. Но зато забыла бы ключи от дачи.

Связки ключей я так и не нашла, но обнаружила запасные – от Димкиной квартиры, предназначенные для Елены. Вместо радости я почувствовала усталость, настоятельную необходимость оправдаться. И попыталась сделать это по дороге к «Пражской». Мой краткий пересказ событий сегодняшней ночи и Натальины вопросы отвлекли нас от маршрута настолько, что опомнились мы только у станции метро Южная.

– Ну че тебе, родной? – участливо обратилась подруга к симпатичному старичку, сидевшему у входа в метро на маленьком складном стульчике и позволившему себе вклиниться в наш разговор фразой: «В милиции все взяточники!»

– Да мне-то ничего, только отошли бы вы, девки, куда-нибудь в сторонку, а то мои семечки заслоняете.

– Они у вас все равно очень мелкие, – не замедлила с ответом Наталья.

Вот тут-то, оглянувшись по сторонам, мы и поняли, что отмахали пешком не менее трех автобусных остановок.

– Знаешь, давай-ка рванем в «Глобал-сити» и выпьем кофейку. – Подруга, как всегда, подмечала все. – Тебе нужно окончательно прийти в себя. Там и придумаем, что делать дальше.

Придумать нам ничего не удалось не только после кофе с пирожными, но и после двух порций мороженого. Главным вопросом как был, так и остался вопрос, куда меня деть хотя бы до приезда дочери?

Неуверенное предложение Натальи пожить у нее я отвергла сразу, не дав ей выговорить до конца. Она сама, по сути, живет с собакой на кухне на правах бедной родственницы, поскольку двое ее родных мужчин все вечера работают в разных комнатах за компьютерами. На даче у меня почти бывший муж, моя свекровь все лето за триста верст в деревне, Славка на Селигере. Его ключи?.. Не знаю, где его ключи. Не взламывать же бабушкину дверь. Прежняя наша квартира занята новыми жильцами, а вновь приобретенная двухкомнатная – абсолютно пустая, подлежит ремонту. Конечно, я могла бы, строго говоря, поехать в деревню к свекрови – добрейшей души человеку, но ремонт нельзя пускать на самотек.

При воспоминании о свекрови я загрустила. Могу возразить общепринятому мнению – моя стала мне настоящей матерью, тем более что свою я не помню. Когда она умерла, мне было всего полтора года. Я выросла при отце и мачехе, но воспитанием моим, к счастью, занималась бабушка, которую я любила больше всех на свете.

– Сейчас едем ко мне, я забираю кое-какие шмотки и на время переезжаю к тебе. – Решительный голос подруги заставил меня вздрогнуть. – По пути купим новый замок и лампочки. Сейчас позвоню Лешику, чтобы вечером заехал и врезал замок. Кстати, побудут без меня, больше ценить станут, – отмела она последние сомнения. – Завтра оценивать ремонт отправимся вместе. Тебя обязательно надуют. На работу заскочу всего на пять минут, – повысила она голос, заметив мой вопросительный взгляд. – Мне надо получить лабораторные анализы Бориной знакомой.

Мне стало сразу и легко, и весело одновременно. Огромное чувство благодарности затопило меня с головой, я не могла произнести ни слова. Да Наталья в благодарности и не нуждалась. Она, как всегда, приняла решение, в правильности которого не сомневалась и была бы крайне удивлена, если бы я сказала ей спасибо.

К шести часам вечера мы вернулись ко мне. В квартире все оставалось так, как и до моего ухода.

Прямо с порога Наталья начала действовать:

– Так, ключи найди и сразу в сумку. Лешка придет, поужинаем. Пусть заодно и люстру повесит. Черт! Что у тебя в этой коробке? Ну и тяжеленная! Ладно, пусть остается на кухне, здесь книги. А где у тебя посуда, помнишь? – и, не дожидаясь ответа: – Ладно, сама найду, говорила – надо писать на каждой коробке, что в ней…

К приходу Лешика квартира потихоньку стала приобретать жилой вид. Наталья даже ухитрилась уничтожить пятно крови на стене. Не пожалев, в смысле не накормив, родного сына, подруга заставила его повесить люстру, другие светильники и даже карнизы, передвинуть мебель, правда, не так как хотелось мне, а так как ей казалось правильней и удобней (в конечном итоге, так оно и оказалось). В начале двенадцатого ночи, после того как Лешик врезал новый замок и приделал к двери, не побоюсь этого слова, амбарный засов, состоялся скромный ужин из бутербродов с чаем.

Не могло быть и речи о возвращении Лешика к родному компьютеру. Наталья буквально силой уложила его спать в полусогнутом состоянии («Ножки подбери! Подбери ножки, говорю!») на двух креслах, соединенных вместе.

Утром мы нашли Лешика, замотанного в одеяло, прямо на полу – рядом с разъехавшимися креслами. Кажется, он не испытывал никаких неудобств.

– Ну обязательно мне назло надо сделать все наоборот, – проворчала Наталья, подсовывая сыну подушку под голову.

– Сколько времени? – шепотом спросила я.

– Спи, еще рано, только семь. Выезжать не раньше десяти. За час успеем. Я просто привыкла в это время мужа с собакой выпихивать на выгул, вот и вскочила. – Она прошлепала на кухню.

Минут пять я тщетно пыталась уснуть, а затем встала и отправилась за Наташкой, прикрыв дверь в комнату.

Подруга сидела у окна с чашкой растворимого кофе.

– Чайник горячий. Наливай себе. Банка с кофе рядом с чайником. И, раз уж ты стоишь, достань из холодильника колбаски.

Кофе мы пили молча, изучая двор за окном. Двор как двор – ничего особенного он с высоты пятого этажа не представлял.

– Какой-то ненормальный в шляпе, – вдруг заговорила Наталья, – уже минут десять смотрит сюда, в нашу сторону. С утра пораньше кого-то караулит. Алкаш… Хотя нет, одет вроде прилично, тогда, значит, просто придурок. – С большим удовольствием сделав последний глоток, она выпалила: – Это был не «Нескафе»!