Татьяна Полякова - Неопознанный ходячий объект

Женька некоторое время помалкивала, потом толкнула меня в бок и заявила:

— Не спи. Лучше письмо прочитай. Оно в «бардачке».

Потратив пять минут на поиски, я смогла-таки обнаружить конверт, на котором было наклеено с десяток марок, причем так затейливо, что адрес с трудом уместился на оставшемся пространстве. Конверт выглядел изрядно помятым, к тому же имел странный желтый цвет, а когда я стала изучать его внимательнее, выяснила, что некоторая желтизна скорее всего имела место от древности, так как конверт был произведен восемнадцать лет назад. Это меня немного озадачило, и я не без трепета извлекла листок бумаги в клеточку, исписанный крупным округлым почерком. Ни знаков препинания, ни заглавных букв автор не признавал, так же как и правописания, поэтому я потратила довольно много времени, постигая содержание послания.

"Уважаемая редакция. Пишут вам жители села Липатова, газет у нас никто не выписывает, потому что дорого и до нас все равно ничего не доходит, так как с нашей стороны мост снесло, о чем мы сообщали в предыдущем письме, а с другой стороны — район не наш и тамошнее начальство говорит, что раз мы не ихние, так никто нам не обязан почту доставлять, потому что почта у нас своя, а в самом деле так и есть, почта в селе Заручье, но к нему как раз через мост, а он с прошлого половодья уплыл, то есть его этим самым половодьем снесло, и мы теперь, можно сказать, отрезаны от цивилизации. Телевизор тоже не кажет, не совсем, конечно, врать не будем, иногда кое-что просматривается по первому каналу, но, когда есть картинка, нет звука, так что самим приходится додумывать, в чем там дело, и не всегда угадываем, хотя некоторые наши жители здорово поднаторели, и у них получается даже интереснее, а когда звук пробивается, картинка исчезает, и тогда новости мы слушаем, но смотреть кино нет никакой возможности, и наши бабы уж который месяц в недоумении, что там в любимом сериале происходит, раз все говорят одинаковыми голосами. Мнения разделились, а решить, кто прав, трудно, хотя летом это много проще, чем зимой, потому что летом приезжают городские и у них можно спросить. Но и городские у нас из-за моста теперь редкость, а если кто приезжает, так мужики на рыбалку или охоту, а они в сериалах мало что смыслят, и толку от них никакого. К начальству мы обращались, но нам сказали, сигнал не доходит, потому что мы далеко — и раньше он шел из соседней области, а сейчас не идет, потому что у них что-то там сгорело, и свои без сигнала сидят, так что не до нас. Правда, приезжал к нам перед голосованием Коробочкин и обещал сигнал дать и мост наладить, мы все дружно за него проголосовали, но пока нет ни того ни другого, хотя времени прошло не так уж много и надежды мы не теряем. Но обращаемся мы к вам совсем по другой причине. В связи с тем, что в нашей деревне наблюдается некоторая оторванность от окружающего мира, участились случаи разгула нечистой силы. Она нас и раньше изрядно донимала, а сейчас нет никакой возможности жить спокойно, шастают чуть ли не днем и почти что по домам. У бабки Анны лешак сожрал всех кур, живет в бане, которую по этой причине топить не дает, а чуть что грозится спалить деревню. Мужики не могут в лес отлучиться, пропадут дня на три, а Василий неделю отсутствовал и до сих пор не отошел от белой горячки, потому что его с утра до вечера спаивали русалки. Но Василий легко отделался, а вот осенью были приезжие из Москвы, так сгинули все четверо и по сию пору не найдены, только машина их стояла, пока в апреле месяце ее наконец не забрали московские родственники. Зимой было тихо, а с весны опять началось. Участковый хотел разобраться, пошел на болото, хоть мы одному идти не советовали, но не послушал, и ничего хорошего из этого не вышло. Поутру нашли его с пробитой головой и в беспамятстве. С той поры он все больше молчит, а за околицу выходить опасается. Третьего дня ушел сосед в лес присмотреть кое-что по плотницкой части, так как хотел строить баню, и вернулся только сегодня и тоже в белой горячке. А с болота ухает и колокол бьет, люди видели огни, и ночью хоть лезь в погреб, до того страшно. В деревне нас осталось пятнадцать человек.

И так как мы теперь всеми покинутые, вся надежда, что приедет из города грамотный человек и наведет здесь порядок. Ждем помощи, посылаем сигнал SOS, потому как, возможно, лето пережить не удастся, ухает уже возле крайнего дома.

До свидания. Житель села Липатова Иван Бородин по поручению Августы Поликарповны Игнатовой, Героя Социалистического Труда и заслуженного работника сельского хозяйства, в настоящее время на пенсии".

Дочитав до конца, я перевела взгляд на Женьку и грозно спросила:

— Ты что, издеваешься?

— Ничего подобного, — замотала она головой.

— И твое начальство, прочитав все это, отправило тебя разбираться?

Значит, это не ты, а твое начальство спятило, — разволновалась я и стала высматривать, где нам удобнее всего развернуться, так как продолжать путешествие не было никакого смысла.

— Ты, Анфиса, подожди гневаться, — ласково заговорила Женька, чем еще сильнее разволновала меня. Таким тоном обычно обращаются к детям или слабоумным, когда хотят их в чем-то убедить. — Все не так просто. Письмо, конечно, заслуживает, чтобы его напечатали в авторской редакции под рубрикой «Смех сквозь слезы», но наш редактор, человек большого ума и проницательности, навел справки и выяснил, что люди в районе деревни Липатове действительно бесследно исчезают, по крайней мере, есть заявления родственников и прочее. В милиции только руками разводят, мол, там рядом болото и по пьяному делу… В общем, труп могут вовсе никогда не найти.

— Чей труп? — насторожилась я.

— Соберись, Анфиса. Люди просто так не пропадают. Что-то там происходит.

— Ты сама говоришь: по пьяному делу… болото… По-моему, все и так ясно.

— Не скажи. Вот взять, к примеру, участкового. Если все просто, тогда чего ж мужик боится за околицу выйти?

— Откуда ты знаешь, что боится?

— Так в письме написано.

— Это письмо — сплошное недоразумение.

— Неужто тебе не интересно разобраться? — усмехнулась Женька, хитро на меня поглядывая.

— В чем разобраться? — тоже усмехнулась я.

— Ну… есть нечистая сила или нет.

— Прекрати говорить глупости. Это даже неприлично. Нечистая сила…

Произошел несчастный случай… понятное дело, жители этого самого Липатова сидят без телевизоров, газет и прочих достижений цивилизации, вот и лезет поневоле всякая чушь в голову. А ты зачем глупости повторяешь?

— Постижение тайны — одно из завоеваний человечества. Возможно, самое главное завоевание, — с умным видам заявила подружка, а я насупилась. Ясно было, что Женька дурака валяет, а потакать ей в этом мне не хотелось.

В общем, мы замолчали и до ближайшего райцентра не промолвили ни словечка. Там выяснилось, что Женька запаслась картой области. Она расстелила ее на коленях, долго сидела нахмурившись, потом ткнула пальцем в едва заметную точку и заявила:

— Вот.

Без особого желания я взглянула на ее палец. Надо сказать, Липатове действительно находилось вблизи границы области. Судя по обильной зелени, места там лесистые. Затейливо вьющаяся нитка реки брала деревню в полукольцо. Ничего похожего на обозначение автомобильной дороги я при всем своем старании обнаружить не сумела.

— Да-а, — сказала я, косясь на Женьку. Та выглядела чрезвычайно деятельной.

— Сейчас выедем из города и направо, а там по прямой километров шестьдесят. Поехали.

Я пожала плечами, Женька сложила карту и тронулась с места. Направо мы свернули и километров двадцать ехали вполне сносно. Далее начались трудности.

Дорога неожиданно исчезла, то есть, въезжая в село Красине, мы распознавали ее еще вполне отчетливо, но на выезде смогли лицезреть только слабое подобие, посыпанное щебнем, затем и подобие кончилось, и дорога стала… как бы это выразиться, труднодоступной. Лично меня это не удивило, раз никакой дороги на карте не было вовсе, но Женька начала злиться.

— Что за черт? — ворчала она, подпрыгивая на очередном ухабе, к сожалению, вместе со мной. — Хоть бы вешки поставили, чтоб с пути не сбиться.

Преодолев таким образом километров пятнадцать, мы выехали на шоссе, но обрадовались рано. На указателе справа значилось «Медведеве», на указателе слева «Лощина», а нам надо было на Липатове, если верить карте. Мы притормозили в крайнем недоумении, но, потосковав некоторое время, увидели милицейский «газик». Женька выпорхнула из машины и отчаянно замахала руками.

«Газик» остановился, левая дверь открылась, и появился мужчина почтенного вида с усами и погонами капитана. На Женьку, ее машину и меня, выглядывающую в открытое окно, он смотрел с интересом.

— Извините, — разулыбалась подружка, — как нам в Липатове проехать?

— Никак, — подумав немного, степенно ответил капитан и тоже улыбнулся, еще немного подумал и добавил: