Маргарита Южина - Пора по бабам

– Клав, я не буду его поднимать, автомат этот, пусть он лучше там валяется, а то… я боюсь…

– Да давай ты свой пластырь, сейчас же вырвется!

Ирина выскочила из салона, оббежала пистолет и кинулась к багажнику. Макс тем временем принял новую попытку к освобождению.

– Отппуссти меня… дура какая! Убери, на фиг, руку! – выворачивался он ящерицей.

– Сидеть! Вот паккость… еще обзывается! Куда?! – дернула Клавдия парня за грудки.

Куртка Макса, которая и до этого была расстегнута, распахнулась, рубаха не выдержала натиска и с треском разорвалась, обнажив белую кружевную ткань женского лифчика.

Клавдия раскрыла рот, руки ее ослабли, и Макс, или тот, кто назывался Максом, тут же долбанул кулаком по перебинтованной голове сыщицы. Снова раздался звон пустого ведра, Клавдия пришла в себя, но преступник уже вываливался из машины.

– Сидеть! – прошипела Ирина, держа в вытянутой руке пистолет. – Быстро назад. И сам ты сука!

Ей пришлось-таки проявить геройство, Ирина посчитала, что пистолет куда опаснее в руках Макса, нежели в ее собственных. Да и времени разбираться не было, очень уж не хотелось сиротить дочь. В следующую секунду мощная рука Клавдии втащила беглеца в салон.

Минут через пять, когда уже все немного отдышались, Ирина выкурила сигарету, Клавдия наглоталась грязного талого снега, а бывший Макс, прищурив глаза, с ненавистью пялился на перемотанные лейкопластырем руки, Клавдия заговорила:

– Так вот, значит, откуда у тебя солнышко?

– Клав, ты это… ты давай говори так, чтобы и мне понятно было, – толкнула ее в бок Ирина. – При чем здесь солнышко-то? Ты лучше спроси – отчего это у Макса такой заскок случился? Нет, ни фига себе – я с ним столько времени дружила, значит, а он меня… собакой назвал! Вот точно тебе говорю – это его мой возраст испугал!

Клавдия посмотрела на притихшего пассажира и фыркнула:

– Дура ты, Ирка. Какой это тебе Макс? Это же – Анжела… Гусева, кажется, да? Ну и ни фига себе у вас бас, девушка!

– Да ну тебя, Клава! – обозлилась Ирина. – Как вот долбанулась башкой, так и несешь теперь что ни попадя! Какая, на фиг, Гусева? Клав, ну просила же – говори понятно!

Клавдия подмигнула той, которая чуть не лишила их жизни:

– Ну что, рассказывай. Видишь, не верит твоя любовь, что ты не мужик.

– Да какая она, на хрен, любовь? – мерзко оскалилась Анжела и сплюнула сквозь зубы. – Нужна была, я и толкался рядом. И бабенке приятно, и мне не голодно… А че на меня так смотришь? Я тебе разве постель предлагал?! Нет? Ну и не финти! Любовь она мне!!

Честно говоря, в облике Макса Анжела Гусева смотрелась куда привлекательней. Теперь перед Ириной и Клавдией сидела грубая, наглая особа, которая о себе иначе как в мужском роде и не говорила, и ненависть плескалась в каждом ее слове, взгляде и жесте.

– Клав… так это чего? Это я с теткой, что ль… роман-то?.. – с выпученными глазами отшатнулась от нее Ирина. – Клав, а давай никому рассказывать не будем, а?

– Придется, – вздохнула Клавдия. – Ты же, дура, сама везде с собой таскала этого псевдомужика. А когда милиция этим займется, не замнешь… Значит, я правильно рассчитала: преступление совершила женщина. Я все думала – она должна где-то рядом быть. На Оленьку сначала грешила. А потом просто голова набекрень…

Ирина закивала:

– Точно, Клава, у тебя набекрень. Вся куда-то сползла…

– Так эта все! – замахнулась на ощерившуюся Гусеву Клавдия и поправила повязку. – Не отвлекаемся. Итак, гражданка Гусева Анжела, колись: с чего это ты до нашей семьи докопалась?

Та с ухмылкой отвернулась к окну.

– Клав, а давай ее сразу в город отвезем, в милицию. Вдруг она пластырь порвет? Или еще в кого-нибудь обернется? В собаку какую-нибудь, – проскулила Ирина. – Пусть они сами разбираются.

– Они-то разберутся, – отмахнулась Клавдия, – а мне так никто ничего и не расскажет. А мы знаешь, сколько за ней бегали… Ну, Анжела! Чего примолкла-то?! Молчит, главное, еще!

– Ну тогда пихни ее, что ли… – посоветовала Ирина и строгим голосом произнесла: – Зачем в нашу семью полезла? Быстро говори!

Клавдия поправила повязку на голове и веско сказала:

– Чего она полезла, и так ясно. Наталья Скачкова всем своим знакомым говорила, что Даня собирается взять ее в жены, ну и что он дипломат там и все такое. Вот Анжела и решила этому «дипломату» биографию испоганить. Но все равно… Ни хрена не понимаю! Ты же безголовая, Анжела, наоборот, должна была Лилю беречь! Чтобы Наташка возле Дани не крутилась! Ну а если б он ее и вправду в жены взял?

– Ты чего, Клава – совсем? Как это он при живой жене?.. – захлебнулась Ирина. И, прищурив глаза, прошептала: – Все мужики – сволочи. Так и норовят к другой бабе улизнуть от нас, от Антиповых!

Клавдия придумала новую версию:

– Слышь, Анжела… ну и имечко у тебя, прям лошадиное какое-то… Не отвлекаемся! Я вот чего подумала: а может быть, ты сама на Даню виды имела, а?

– Да на хрен мне сдался твой Даниил! – ощерилась Анжела. – Я вообще хотел его первого замочить! Только без него никак пока! Ха! Виды! На мужика – и виды! Это вы, глупое бабье, все время на штаны падаете! Даниил! Да разве твой Даниил сравнится с Наташей? Я ж за нее любому глотку перегрызу! И Дане твоему дебильному перегрыз бы, только рановато было!

Клавдия отшатнулась, Ирина прижала ко рту ладонь, чтобы не вскрикнуть, а Гусева брызгала слюной и уже не могла остановиться.

– Наташа – это единственное, что у меня было! Мать – обычная баба, как и все вы, думала только о мужиках! Тогда я был девкой, и она обо мне и не вспоминала! Что я ела, что носила, ее это никогда не интересовало. Пока я ни черта не понимала, я была только голодной, но потом, когда я подросла, когда пошла в эту клятую школу… Ты! Закрученная бараном, ты знаешь, что это – ходить в туфлях, крашенных оконной краской?! Ходить на каблуках, когда тебе всего одиннадцать? Только не потому, что ты модничаешь, а потому, что других на помойке не нашлось! А ты, отъевшаяся торба, хоть раз просила у одноклассников не хлеба, нет. Сухарей! Я тоже не просила, но мне приносили… А потом смотрели на меня, как вы смотрите на нищих у вокзала – с презрением и брезгливостью… Только Наташа никогда так не смотрела. Только она меня считала нормальной, такой же, как она. А она была… Она была солнышком! Вот и это солнышко она мне подарила, – Анжела покосилась на карман, куда спрятала брелок. – Это только одна половинка, а вторая у нее. Мы договорились: никогда не расставаться и всегда носить эти половинки. Я ее ношу уже пятнадцать лет. И я видел, Наташа тоже носит. И мы никогда не расстанемся!

Клавдия хотела было поправить, что Наташа, помимо солнышка, носит еще дюжину всякой ерундистики, но предпочла промолчать.

– Нет, ну такая интересная, – хмыкнула Ирина. – Главное – никогда не расставаться! А если эта твоя Наташа захочет замуж? Или она тоже – того… Ей только женщины нужны?

– Я не женщина!!! – взвизгнула Анжела. – Где ты, овца, увидела женщину? Ты сама готова была меня на себе женить, что – тоже бабами интересуешься?!

– Ну уж!.. – запыхтела Ирина. – Я была введена в заблуждение!! Может, потом… я уже стала подозревать какие-то неполадки! А неполноценный мужчина, извините, мне тоже без надобности! Я себя не на помойке нашла!

Клавдия поняла, что сейчас плавный рассказ может прерваться, и с силой пнула родственницу по ноге. Та вякнула, дернулась, но примолкла.

– Нет, Анжела, но ведь Ирина где-то права, – заговорила Клавдия тоном народного судьи. – А если бы Наташа захотела замуж?

– А чего – не хотела? Она и выходила. Только… он потом как-то нечаянно… утоп, – недобро фыркнула Гусева и, поморщившись, продолжала: – Она просто не за того вышла. Вот за вашего Даню – это то, что надо. Он бы, конечно, тоже потом скоропостижно… отравился грибами, но после него остались бы счета, деньги, раскрученный бизнес. Мы бы сделали мне операцию по перемене пола и уехали за границу, где никто не посмел бы даже пальцем на меня показать. Нам бы хватило. И тогда бы наступило настоящее счастье… Настоящее!

– Для кого? – поинтересовалась Ирина. Ее все больше волновали вопросы душевного плана.

Однако Клавдия грубо ее прервала – надо было увидеть картину всего преступления.

– Ирина, покури, что ли. Не мешай работать, – нахмурилась она и обернулась к Гусевой. – Значит, относительно моего сына у вас были вот такие планы. Поэтому вы на него…

– Не вы! – поправила Гусева. – Наташа должна была узнать о нашем плане позже. Она просто хотела за Даню замуж, а я не противился. Мне это было на руку. Только он мог сделать меня настоящим мужиком.

– А зачем тогда весь этот маскарад с «убийством»? Я про Лилю. Проще было бы ее убить, да и все.

– Чокнулась совсем, да?! – взвилась Ирина. – Ты чего ему предлагаешь? Свекровь еще называется!

Ни Клавдия, ни Анжела Гусева даже ухом не повели.