Наталья Александрова - Колыбельная для маньяка

– Не ной, – сурово оборвала ее Надежда, – все могло еще хуже быть. А так ты жива, здорова, маньяка этого поймали. Давай лучше проясним вопрос, для чего ты Вадиму понадобилась. Что-то мне подсказывает, что не все тут так просто… Ты позвони ему!

– До того ли мне теперь? – вяло отмахнулась Светлана.

– Звони! – сурово приказала Надежда. – Это важно!

Светлана послушно взялась за трубку.

– Про меня не упоминай… – вполголоса бормотала Надежда, – скажи, что от Ильи узнала, что он тебя искал. Вообще поменьше говори, побольше слушай…

Светлана отмахнулась: сама, мол, знаю.

– Вадим? – спросила она холодно-отстраненным голосом, когда ей ответили. – Это Светлана. Мне передали, что ты меня разыскивал и очень волновался… Да, дорогой, со мной все в полном порядке, так что не надо беспокоиться, свои проблемы я улажу сама… Уже уладила… Встретиться? Зачем? Слушай, я очень занята. Срочно? Вадим, ну какие у нас могут быть срочные дела? Мы с тобой не виделись почти год… Пока не скажешь зачем, я не собираюсь с тобой встречаться! Документы? Какие документы? Господи, неужели это так срочно?

При слове «документы» Надежда навострила уши и теперь написала прямо на столе: «Завтра, ресторан «Спагетти», в 14.00».

Светлана без возражений назвала Вадиму координаты.

– Ну и зачем я туда попрусь? – спросила она устало.

– Не ты, а мы, – поправила Надежда, – и не в два, а в час. Ты вот что скажи, о каких документах шла речь? Ты что-то подписывала раньше?

– Ну да, еще давно, когда у него имущество кое-какое на меня записано было… а потом, как мы развелись, он мне деньги выплатил, все честно.

– Много денег? – скептически спросила Надежда.

– Не очень… но все же… И знаешь, он все наврал, что за меня волновался, он ни капельки не обрадовался. То есть обрадовался, но не тому, что я жива.

– Ты ему для чего-то очень нужна, – кивнула Надежда, – и завтра мы это узнаем.

Раздался звонок – это к воротам подъехала милицейская машина.

– Ну, дамы, – сказал вошедший капитан Поползнев, – вам от всего нашего милицейского коллектива большая благодарность. Такое дело раскрыть помогли! Долго вас не задержу, быстренько управимся. А потом следователь вас вызовет, там уж будете подробно разговаривать…

Надежда правильно уловила его голодный взгляд и налила кофе. Капитан кофе выпил, сказал, что рассиживаться ему некогда, и быстро дал подписать нужные бумаги.

– Как там… он дает показания? – осторожно спросила Надежда, несмотря на то что Светлана страдальчески морщилась и потирала виски.

– Раскололся, – капитан отчего-то вздохнул, – взялись за него мы здорово. Признал убийства. Места обещал показать, где еще двоих зарыл.

– Катерину Михаленок и Лидию Осетрову, – вставила Надежда. – И, заметив, что Поползнев удивленно поднял брови, быстро спросила: – А отчего же вы, Виктор Степанович, такой смурной? Что не так?

– Ох, Надежда Николаевна, вы прямо, как рентгеновские лучи, насквозь видите! – заметил капитан, и Надежда не поняла, можно ли считать это комплиментом. – Правильно заметили, есть одна закавыка. Не признает он одно убийство – той женщины, что мы в котловане нашли. Эту, говорит, не трогал, на участке том никогда не был. Ну, начальство, конечно, и слушать ничего не хочет – почерк тот же, кто, как не маньяк? А я вот что-то засомневался. Ну какая ему разница? Какой смысл упираться? Одним убийством больше, одним меньше…

Светлана вздрогнула и зябко обхватила себя руками за плечи.

– А ведь и верно… – медленно проговорила Надежда, – не сходится что-то… Убийств-то было пять… «в этой маленькой корзинке есть помада и духи, ленты, кружева, ботинки – что угодно для души».

– Он тоже эту считалочку все бормочет… – Капитан глядел пристально.

– Он все делал по плану, ему очень важно было собрать все мелочи по этой считалке, понимаете? Ну, бзик у него такой, навязчивая идея!

Она быстро написала на листке пять фамилий и проставила возле каждой ту вещицу, что лежала в косметичке.

– Вот видите, а эта, что в котловане нашли, явно тут лишняя…

– Я-то с вами согласен, но вот как это начальству изложить? – закручинился Поползнев. – Не могу же я им эту вашу считалочку рассказывать. Они меня в лучшем случае на смех поднимут.

– Слушайте, может, вы уже пойдете? – взмолилась Светлана. – У меня сил никаких нет!

– Ладно, – согласилась Надежда, – значит, завтра жду тебя в том ресторане…

– Уж простите, Надежда Николаевна, снова на работу еду, никак вас до дома доставить не смогу, – каялся капитан Поползнев.

– Ничего, сейчас еще не поздно, и на маршрутке доеду, – отмахнулась Надежда.

В машине произошел с ней конфуз. Как только села она на переднее сиденье, так и заснула мертвым сном – сказалось нервное напряжение. Так что Поползнев едва растолкал ее на кольце маршрутки. Она осоловело хлопала глазами и даже не попрощалась.

Очухавшись на подъезде к городу, Надежда устыдилась своего невежливого поведения, а потом подумала, что все к лучшему, поскольку капитан так и не успел спросить, каким боком она оказалась замешана в это дело и почему знает о нем так много.

Вернувшись в свой кабинет, Виктор Степанович достал присланный из городского управления список пропавших за последнее время женщин.

И в этом списке снова нашел Ольгу Остудину, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения, до своего исчезновения проживавшую по адресу улица Профессора Лифшица, дом сорок, квартира двадцать четыре.

– Вот оно как! – Поползнев удовлетворенно потер руки. – Все сходится!

– Ты что, Степаныч, сам с собой разговариваешь? – спросил его беззвучно появившийся в дверях Метелкин.

– Ну, это я так, мысли вслух… – смутился капитан. – Вроде установил личность той жертвы, что мы в котловане на стройплощадке нашли. Ну помнишь, той, у которой медальон был на шее… – И он рассказал коллеге о своей поездке в садоводство и о том, к какому результату привел разговор с бухгалтером Нинелью Спартаковной.

– Так что теперь Павлюченко не сможет от этого трупа откреститься, – подвел он итог. – Ольга эта в том же садоводстве бывала, где он жил, так что прямая связь с жертвой просматривается…

– Погоди, Степаныч, – перебил его Метелкин, усаживаясь на свободный стул. – Это, конечно, хорошо, но ты же знаешь, по правилам нужно, чтобы жертву эту кто-то официально опознал. До тех пор нельзя считать ее личность окончательно установленной.

– Ох, правда! – огорчился Поползнев. – Только кто же ее может опознать? Близких родственников у нее не осталось, а пока дальних найдем – столько времени пройдет…

– Ну, порядок есть порядок!

– А я знаю, кто ее опознает! – оживился вдруг Виктор Степанович. – Бухгалтерша говорила, что после смерти матери председатель садоводства с ней часто общался, наставлял на путь истинный. Вот его и пригласим для опознания!

Он нашел номер мобильного телефона председателя и тут же позвонил ему. Владимир Прохорович находился неподалеку, в Рощине, решал какие-то вопросы в местной администрации, и обещал, как только освободится, зайти в милицию для опознания.

Поползнев удовлетворенно отложил трубку и взглянул на Метелкина, который все еще сидел в его кабинете.

– А ты что? Спросить что-то хочешь или так?

– Я тебе, Степаныч, напомнить хочу, что у нас сидит тот бомж, которого взяли по подозрению в убийстве. Срок задержания истек, нужно или предъявлять ему обвинение, или отпустить.

– Ох ты! – Поползнев схватился за голову. – А я про него и забыл! – Он вскочил из-за стола и побежал на первый этаж, где находилась камера предварительного заключения.

Дежурный прапорщик открыл камеру, Виктор Степанович заглянул в нее и недоуменно оглянулся на прапорщика:

– Да это же не тот! Куда ты того бомжа дел?

В камере сидел чистенький, аккуратно подстриженный мужчина лет сорока в потертом, но довольно чистом пиджачке, который был ему немного коротковат. Мужчина этот с сосредоточенным видом вязал что-то бесформенное пластмассовым крючком.

– Это он и есть, – подтвердил прапорщик. – Курослепов Тимофей. Просто над ним уборщица наша шефство взяла – постригла его, отмыла, одежку поприличнее из дому принесла…

– Уборщица? – удивленно переспросил Виктор Степанович.

– Она, Муравеевна… то есть Неонила Матвеевна, – подтвердил прапорщик.

– Ну надо же! – восхитился Поползнев. – Вот что можно с бомжом сделать при помощи мыла и ножниц! Просто другим человеком стал! И спокойный такой…

– Насчет того, что он спокойный, – это результат правильного лечения, – раздался рядом довольный голос.

Виктор Степанович обернулся и увидел старшего эксперта Мухоморова.

– Я его сразу после задержания осмотрел, – продолжил эксперт. – И определил, что у него в результате стресса развился реактивный психоз с циклоидными отклонениями…

– Леонид Иваныч, не мучь меня своими умными словами! – взмолился Поползнев. – У меня от них зубы болеть начинают! Объясни как-нибудь попроще!