Элизабет Питерс - Черт его знает...

Тут же обнаружилась средневековая карта Земли, жутко воинственное воззвание в защиту женской эмансипации и громадное, во всю стену и чуть ли не в человеческий рост, изображение футболиста. Под плексигласом шлема лица почти не было видно, но даже и без подсказки в виде цифры 9, красующейся на широкой груди спортсмена, Генри запросто назвал бы имя футбольного кумира Кейт.

С тяжким вздохом Генри обернулся и был встречен неожиданно сочувствующим взглядом нелепой персоны в клетчатом килте.

– Подавляет, да? – с дружеской улыбкой заметил Тед.

Потрясенный увиденным до глубины души, Генри напрочь забыл о манерах.

– Она что это, всерьез?

– Хороший вопрос... – протянул Тед. – В самую точку. Вы весьма проницательны. И впрямь – насколько Кейт всерьез? А бог ее знает. Все эти ее странности... некий росток правды в них есть, но... признаться, я и сам в недоумении.

– Росток правды, – медленно, точно пробуя слова на вкус, повторил Генри. – Во всем? Включая и утверждение, что она колдунья?

– А-а! – глубокомысленно кивнул Тед. – Вот он, вопрос вопросов!

Прежде чем Генри успел сообразить, готов ли он продолжать тему, дверь распахнулась и в кабинет вошли Кейт и Элли с подносами в руках. Генри рванулся к Кейт забрать поднос... да так и остался стоять с протянутыми руками, парализованный жуткими звуками. Казалось, целая стая голодных волков ворвалась в дом и несется по коридору, держа путь прямиком в кабинет.

– Дьявольщина! – фыркнула Кейт. – Про собак забыла. Тед, дверь! Быстро!

Тед, разумеется, опоздал. Миг спустя рычащая лавина хлынула в комнату.

От адского шума зазвенели стекла, яростные окрики Кейт и Теда слились со злобным кошачьим воем и рычанием псов. Разноцветная пушистая братия шрапнелью разлетелась во все стороны. Генри прочно прирос к полу и не пошевелился, даже когда некое оскаленное клочковатое создание обвилось вокруг его лодыжек. Громадный, кроваво-бурый мастиф уже нацелился на его горло, но Генри лишь прикрыл глаза, так и не двинув оцепеневшими конечностями.

Падение оказалось неожиданностью для него самого. Каменной глыбой рухнув на пол, Генри мгновенно ощутил на себе тяжесть лохматого исчадия ада; жаркое и влажное дыхание обволакивало лицо... Генри открыл глаза; наткнулся взглядом на жуткий оскал и истекающий слюной язык; закрыл глаза. В один присест пес любовно облизал его лицо от подбородка до лба.

Кейт что-то рявкнула. Мастиф соскользнул с Генри и, трусливо взвизгивая, отполз в сторону. Генри не винил пса за трусость, скорее, наоборот, даже посочувствовал. Когда в следующее мгновение раздалась команда, уже адресованная ему самому, он подчинился с той же покорной готовностью и с трудом поднялся-таки на ноги, хотя по некоторым соображениям прежняя поза его устраивала гораздо больше.

Кейт смерила взглядом пострадавшего.

– Ну как вы? В порядке? – поинтересовалась она и тут же провозгласила, не дожидаясь ответа: – Шок! Повреждений никаких! Ну-ка хлебните.

Генри взял предложенный Тедом бокал и в один глоток ополовинил. Виски оказалось великолепным.

– Какая у вас ласковая собачка... – прокурлыкал он, искоса глянув на мастифа. Тот вновь оскалился в подобии – хотелось надеяться – дружелюбной ухмылки, но едва пронзительные синие глаза Кейт сверкнули холодным блеском в его направлении, тут же погрустнел и виновато опустил массивную голову.

– И абсолютно неразборчивая. Кидается со своими нежностями на кого ни попадя, – презрительно скривилась хозяйка. – Постоянства – ноль. Любое новое лицо...

Остаток дня прошел в чудовищном тумане. Тед, к величайшему сожалению Генри, отправился домой. Вообще-то подобные типы не вызывали у Генри особой симпатии, но без Теда некому было отвлекать тетушку Кейт, и та полностью переключилась на гостя.

Ближе к вечеру зарядил дождь. Один из питомцев хозяйки, огромный сенбернар, ужасно боялся дождя, а потому с тоскливым воем забрался на колени Генри. Разумеется, Кейт согнала пса, однако безукоризненным брюкам был нанесен непоправимый урон.

Время тянулось немыслимо долго, но в конце концов Кейт отконвоировала гостей наверх и показала отведенные им комнаты. Несмотря на экстравагантный постскриптум в письме, тетушка, как выяснилось, некоторое уважение к условностям все же питала: она поселила Генри и Элли не только в отдельных спальнях, но и в противоположных концах коридора. Чтобы добраться до невесты, Генри пришлось бы пересечь весь второй этаж.

Элли предложила тетушке помочь с ужином, а Генри тут же рухнул на кровать и какое-то время провел в блаженной неподвижности.

Он отдавал себе отчет, что не произвел сногсшибательного впечатления на будущую родственницу... впрочем, тишина и покой быстро вернули ему природную уверенность в себе. Через час отдохнувший и посвежевший Генри уже не сомневался, что завоюет сердце милой тетушки за ужином. Приняв душ в очаровательной, сверкающей чистотой ванной, он выбрал лучший из своих будничных костюмов – лучший из выходных был уже весь в шерсти сенбернара – и отправился на поиски хозяйки.

В чужом доме, к тому же очень большом и путаном, это было нелегкой задачей. Но Генри не возражал против того, чтобы побродить по коридорам, заглянуть во все уголки – осмотреться, так сказать, на местности. Да и прицениться... Чем больше комнат он видел, чем длиннее становился список уникальных вещиц и антиквариата, тем быстрее росло в нем великодушное стремление простить тетушке Кейт все ее чудачества. В том числе и навязчивых собачек.

В конце концов Генри оказался в правом крыле дома, где и обнаружил дам. Крошечная уютная гостиная была обставлена в стиле первых американских поселенцев, с мебелью восемнадцатого века, старинными вышитыми картинами и портретами пухлощеких младенцев на стенах. Единственным современным штрихом убранства были коты.

В количестве, к счастью, вполне терпимом. Компанию Элли и тетушке Кейт составляла троица: древний как мир сиамский кот, рыжая громадина с хвостом наподобие плюмажа Сирано де Бержерака и длинношерстная полосатая кошка, так и вонзившая желтые злобные глаза в Генри, едва тот появился на пороге комнаты.

– Кис-кис... – Генри почесал за ушком «сиамца». Ответом ему стал долгий задумчивый взгляд – почти в точности такой, каким при встрече одарила его тетушка Кейт. Затем кот поднялся с места, лениво потянулся и царственной поступью удалился. Даже Генри, особой душевной чуткостью не отличавшийся, мгновенно уловил намек.

А чтобы уловить напряженную атмосферу в гостиной, не требовалось и той микроскопической доли душевной чуткости, которая досталась Генри от природы. Он сразу понял, что своим появлением прервал какой-то серьезный разговор. У Элли пылали щеки, а глаза были подозрительно мокры. Тетушка Кейт выглядела задумчивой и странно притихшей для дамы столь искрометного темперамента. Согнав кошку, она кивнула Генри на кресло.

Вечерний наряд хозяйки состоял из длинной юбки, расшитой шелковыми узорами всех оттенков синего, бледно-голубой шелковой блузы и такой массы драгоценностей, что их хватило бы на приличный ювелирный магазин. Сапфиры, бриллианты, опалы мерцали и переливались.

Элли же ограничилась обручальным кольцом и крупным, медного блеска, кулоном, смахивающим на окаменевшую яичницу-глазунью. Она тоже переоделась к ужину – в джинсовую юбку с бахромой по подолу и узкую футболочку без рукавов с гавайским рисунком: пальмы, волны и желтый песок. Даже в этом нелепом наряде она выглядела прелестной до умиления. Генри мысленно взял на заметку еще один требующий устранения недостаток невесты. По возвращении в Вашингтон придется как следует поработать над ее вкусами по части вечерних туалетов.

– Виски, Генри? – сладким голоском пропела тетушка Кейт. – Мальчик мой дорогой, не стесняйтесь. К чему эти церемонии? И нечего на нас равняться. Мужчинам нужно что-нибудь покрепче, чем нам, женщинам. Ну-ка, позвольте... Вот, прошу. А теперь расскажите о себе...

Генри подробно описал свою семью, детство и как раз подошел к своим успехам в выпускных классах средней школы, когда появились гости. Одним из приглашенных к ужину был давешний Тед, облачившийся по такому случаю в безукоризненный смокинг и рубашку с гофрированной манишкой. Еще двоих гостей, семейную пару, тетушка Кейт представила как мистера и миссис Грант. Генри достаточно было одного взгляда на хрупкую блондинку – крашеную, разумеется, – чтобы признать в ней самый распространенный тип «дамы из общества». Днем она наверняка щеголяет в слаксах и небрежно-элегантной рубахе мужского покроя. Для визитов выбирает столь же традиционную одежду, вот как сейчас, например, – длинную строгую юбку и шелковую блузку в тон. Впрочем, миссис Грант удостоилась лишь мимолетного внимания Генри. Куда больше его заинтересовал супруг, Алан Грант, – широкоплечий, массивный, с суровым, точно из камня вырезанным лицом и заметной проседью в темных густых волосах.