Картер Браун - Ностальгия по убийству

— И все-таки Уолтер прав: поговорим о делах, — твердо сказала Нина. — Что с текстами и с зонгами? Где наши авторы?

— Ребята приедут попозже, — ответил Блант и припал к мартини. Потом поставил стакан на стойку бара и добавил: — С утра работа закипит, вот увидишь.

— Она закипит, когда ты, мой котеночек, придешь в себя, а это обычно происходит во второй половине дня, — укусила его Трейси.

— Когда я работаю, я трезв! — вскинулся муж.

— Да-да, помню... Последний раз ты был трезвым в тот день, когда японцы напали на Пирл-Харбор!

И она с трудом поднялась на ноги.

— Пойду потороплю нашего евнуха с ужином. Можете занимать свои комнаты на втором этаже. Первая от лестницы — Нины, дальше по порядку — Уолтера, Селестины и этой, как ее, Мэвис!

— Трейси, я хочу тебе сказать... — Нина замялась. — Селестина и Мэвис могут пожить в одной комнате.

— Я так и думала! — Трейси ощерилась. — С вашей блондинкой надо разобраться. Дело не чисто. Вы привезли ее с какой-то целью... Повторяю: тут вам, мои дорогие, не остров Лесбос!

Быстрым шагом, еле вписавшись в проем двери, алкоголичка вышла из гостиной. Наверное, она боялась, что Нина снова влепит ей затрещину.

— Ганн звонил мне сегодня, — Алекс посмотрел на мистера Томчика покровительственным взглядом. — Дела движутся. Они закончили первый акт.

— А что с зонгами? — сразу заволновался Уолтер.

— Две мелодии у Ганна готовы, но Бэнкрофт никак не сделает нормальный текст. Надо подождать — Бэнкрофт талантливый человек.

Он снова принялся терзать бутылку мартини, выжимая из нее последние капли.

— Будем считать, что так оно и есть, — вздохнул Уолтер. — Говорят, в одну и ту же реку нельзя вступить дважды, а мы вознамерились опровергнуть это... Конечно, если Нина и Трейси найдут общий язык и тряхнут стариной... Одна надежда на то, что зритель пойдет, чтобы посмотреть на своих былых кумиров...

Тут он вспомнил, что забыл про будущую голливудскую звезду, и поспешно добавил:

— И на Селестину, разумеется!

Та недобро глянула на продюсера и чуть было снова не назвала его деревянным чурбаном. Однако сдержалась и сказала:

— Меня, между прочим, уже давно зовут сниматься в сериалах!

Нина встала между ними.

— Успокойся, Селестина. Никто не сомневается в твоих выдающихся способностях. Мы уже много раз все обсуждали, и не надо показывать характер. Кто хочет съесть плод, должен залезть на дерево. А мы все еще топчемся на одном месте.

— Ну не по моей же вине! — фыркнула дочь. — Ты же знаешь: я могу петь, не фальшивя, уже на первой репетиции.

Нина нахмурилась.

— Неужели? Лично я на первой репетиции фальшивила!

— Но никому не позволяла говорить об этом! — захохотал Алекс Блант.

— Ладно, — примирительно сказала Селестина. — Нам был обещан ужин — если, конечно, это не шуточки Трейси. Пойдем, Мэвис, приведем себя в порядок.

— Иду!

Мы вышли в холл и по винтовой лестнице поднялись на второй этаж. Раньше я считала, что такие лестницы делают исключительно металлическими, но здесь с удивлением обнаружила, что наверх ведут деревянные, продырявленные термитами ступени. Как только лестница выдерживает тушу Алекса Бланта? Большая загадка! Я поднималась и думала о том, какие они все злопыхатели, эти актеры. Так и норовят ущипнуть друг дружку побольнее. Интересно, доходит ли до кровопролития? Знал бы Джонни Рио, в какой серпентарий я опять попала!

Сколько раз зарекалась не связываться с творческими личностями, да вот не выдержала...

Селестина открыла дверь, включила свет, придирчиво осмотрела комнату и, неожиданно втащив меня внутрь, захлопнула дверь. Я опешила, но решила подождать объяснений.

— Мэвис... — Селестина мялась. — Мне нужна твоя помощь. У меня нет надежного друга...

Она с напряжением смотрела на меня, что-то прикидывая.

Я молчала.

— Ты же видишь, как тяжело с престарелыми идиотами, — Селестина вздохнула. — Мы здесь только один час, а я уже готова завыть от тоски.

— Понимаю, — кивнула я. — Лично мне хочется взять палку и хорошенько пройтись по этому дому, колотя направо и налево.

— Вот-вот! — оживилась Селестина. — Каждого в отдельности еще можно выдержать, но когда четверка собирается вместе... Если бы я могла, то послала бы всех подальше — включая собственную мамочку.

Она села на кровать, подобрала под себя ноги и обхватила коленки руками.

— Моя мама... Ты же видишь, что с ней происходит! Вбила себе в голову, что у нее появилась возможность вернуть молодость, успех и заодно протолкнуть в примы дочь. Мама просто умрет, если я откажусь делать то, что она наметила.

— Значит, сама ты не рвешься в голливудские звезды?

— Что за чушь! Мэвис, как ты могла подумать такое?! Я не то что на сцену — в переполненный зал ресторана стесняюсь входить! Но мама решила во что бы то ни стало сделать из меня актрису. И что меня бесит больше всего, так это лицемерие. Ведь под их бредовые идеи тратятся мои деньги!

— Какие деньги?

— Разве они не объяснили тебе, на чьи средства затевается мюзикл?

— Ты говоришь про финансирование? — уточнила я. — Конечно, объяснили. Сказали, что сами на мели, а деньги есть только у Алекса Бланта. Именно потому одну из ролей будет играть его жена Трейси Денбор...

— Алекс?! Алекс финансирует мюзикл?

Селестина рассмеялась нервным смехом.

— Все свои деньги Алекс вложил в развалину Олтона Эсквита, — она обвела рукой спальню. — У него нет даже средств, чтобы отремонтировать этот склеп...

— Тогда кто же тот богач, который тратится на постановку?

— Я.

— Ты?.. Ты богата, Селестина?!

— Ну, не так, чтобы очень...

Она вздохнула и положила подбородок на сцепленные на коленях руки.

— Тут все непросто, Мэвис... Когда папа умирал, он завещал все свои деньги мне. Но получить их я могу только по достижению совершеннолетия. Двадцать один год мне исполнится меньше, чем через месяц. Вот тогда я и разбогатею.

И она опять вздохнула.

Я осторожно поинтересовалась:

— И насколько ты разбогатеешь?

— Тысяч на двести, — равнодушно ответила Селестина. — Поэтому они решили нанять частного детектива — боятся потерять меня до того, как будут оформлены все бумажки на получение наследства.

Тут и я начала кое-что соображать.

— Скажи-ка, Селестина... Правда, мой вопрос не очень приятный, но что поделаешь... Кто унаследует деньги, если с тобой что-нибудь случится?

— Понимаю, — кивнула она. — Нет, вопрос хороший... Меня он тоже беспокоит. — Ее глаза стали по-детски пугливыми. — Мне в этом доме почему-то очень страшно... Видишь ли... Много лет назад моего отца посетила идея создать сериал вестернов, причем главную роль в сериале, по его разумению, должен был сыграть «бравый ковбой» Алекс Блант. Видимо, Алекс был тогда популярен. А отец... Он был продюсером, но веса в Голливуде еще не имел. На студии идею одобрили, однако главную роль захотели отдать Рэю Милларду. Папа воспротивился, начался конфликт... Короче, отец перешел на другую студию и там осуществил задуманное. К этому времени Алекс Блант снимался в каком-то фильме и в сериал не попал. Папа всю жизнь чувствовал себя по отношению к нему виноватым, ведь он клятвенно пообещал Бланту главную роль... Кажется, даже есть какое-то письменное соглашение... Что касается мамы, то ей отец не оставил ни цента — между ними была лютая взаимная ненависть. Я не знаю всех подробностей, но если со мной что-нибудь случится за то время, которое осталось до совершеннолетия, то Алекс Блант сумеет получить деньги по старому долговому обязательству. Вот так.

— Твои деньги достанутся этому борову? — удивилась я.

— Не исключено. Причем, как только Алекс их получит, то постарается тут же свернуть постановку. Я уверена, что на мюзикл он не потратит ни единого доллара.

— Селестина, у меня еще один нескромный вопрос... Сегодня в машине ты сказала, что Алекс побаивается тебя. Отчего?

На ее лицо словно тень набежала.

— Извини, Мэвис, — сказала Селестина глухим голосом и поднялась с кровати. — Я хочу принять ванну.

Она стала распаковывать свой багаж. Достала туалетные принадлежности и полотенце и скрылась за дверью ванной.

Вскоре я услышала, как льется вода.

Во время ужина мое неважное мнение об актерах только усугубилось: все жадно ели и пили, каждый старался урвать лакомый кусочек, громко разговаривали, бранились, зло шутили...

Когда Ахмед убрал со стола пустые грязные тарелки и подал кофе, появились авторы: драматург и композитор. Пьяный Алекс тут же подошел к ним, положив парням на плечи свои жирные, как тюленьи ласты, руки. Я думаю, он просто пытался устоять на ногах.

Ганну и Бэнкрофту было лет по тридцать. Похоже, их связывали только возраст и работа. Во всем остальном они резко отличались.

Берт Бэнкрофт — маленький, толстенький, как бочонок, с густой шапкой черных волос на голове и тонким шнурочком усов над верхней губой. Он был суетлив и привередлив, то улыбался, то хмурился — похоже, что его настроение менялось ежеминутно.