Ли Голдберг - Мистер Монк летит на Гавайи

— Если она не собирается кушать, я возьму, — произнес знакомый мужской голос. Должно быть, я ошибалась. Он не мог принадлежать тому, на кого похож.

— У Вас уже есть еда, сэр, — возразила стюардесса. Я попыталась увидеть, с кем она говорит, но ее тележка перекрыла мне обзор.

— Я почти доел свой омлет, но все еще голоден. Поэтому мне хотелось бы отведать блинов, — попросил голос. — Если она отказывается от своей порции, то какая разница, кто ее съест?

Нет, это был не он. Он никогда не сказал бы фразу, услышанную мной только что. Он никогда бы не оказался в самолете. И, конечно, никогда бы не сел в кресло с нечетным номером тридцать один.

То, что я услышала — это голос моей вины. Да, совершенно точно.

Стюардесса выдавила из себя улыбку, взяла поднос с блинами и вручила пассажиру по другую сторону тележки.

— Ммм, — замурлыкал знакомый голос. — Выглядит очень аппетитно. Спасибо, милашка!

Она толкнула тележку вперед, и… Монк улыбнулся мне через проход набитым блинами ртом!

— Ты даже не представляешь, что потеряла, — прошамкал он. — Это безумно вкусно!

Я заморгала. Он не исчез.

— Мистер Монк?!

— Эй, мы не на работе, сестричка. Монк говорит, давай держаться попроще.

— Монк говорит?

— Ты права, это слишком формально. Называй меня Чед.

— Чед?!

Это было слишком. Я либо еще спала, и мне это снилось, либо, что значительно хуже, я бодрствовала, находясь в бреду.

Монк наклонился в проход и прошептал:

— «Чед» звучит более тропически, чем «Эдриан», не находишь?

— Что Вы здесь делаете? — шепотом возмутилась я.

— Еду на Гавайи, конечно, — не смутился он.

— Но Вы ненавидите летать.

Он проигнорировал мой фразу и толкнул грузного мужчину, сидящего рядом с ним. Пассажир был одет в слишком тесную рубашку для боулинга и бермуды из шотландки.

Монк указал на его тарелку для завтрака:

— Собираетесь Вы доедать эту колбаску?

Мужчина покачал головой:

— Она слишком соленая, а я сижу на ограничивающей потребление соли диете.

Монк наколол недоеденную колбаску на вилку. — Спасибо.

Мужчина в шоке уставился на него, как и я.

— Вы собираетесь ее съесть? — спросила я в недоумении.

Он понюхал колбаску. — Хорошо пахнет. Должно быть копченая.

После чего откусил половину колбаски и протянул остатки мне через проход.

— Хочешь доесть?

Я покачала головой, оттолкнув его руку. Вилка с колбаской упала на пол. Монк схватил ее.

— Правило двух секунд! — вскрикнул он, прежде чем засунуть ее себе в рот.

Теперь я убедилась, что это не происходит на самом деле. Я повернулась к девочке, сидящей рядом со мной. Ей было около десяти лет, она слушала свой айпод.

— Извини, — обратилась я к ней.

Она вытащила наушники. — Да, мэм?

— Ты видишь человека, сидящего через проход от меня?

Она кивнула.

— Не могла бы ты описа́ть его?

— Это белый мужчина, одетый в спортивную куртку и рубашку, застегнутую до шеи, — сказала она. — Разве на Гавайях ему не будет ужасно жарко?

— А что он делает?

Она посмотрела мимо меня и хихикнула:

— Дразнит меня языком.

Я повернулась к Монку, который пальцами широко открывал рот и шевелил языком, закатив глаза.

Я стукнула его.

— Что с Вами происходит?

Я с облегчением поняла, что не сошла с ума. Но это не объясняло странное поведение Монка, и как он оказался на самолете, летящем на Гавайи.

Он облизнул губы и шлепнул ими несколько раз.

— У меня во рту пересохло, — Монк повернулся к пассажиру рядом. — Вы правы, эта колбаса слишком соленая. Мне нужно попить. Вы не против?

Он поднял свой поднос и протянул соседу. Тот удивленно его взял.

— Спасибо, — Монк поднял столик и направился к хвосту самолета. Я посмотрела через плечо и увидела, как он наполняет бумажный стаканчик из фонтанчика. Прежде, чем я успела сказать что-либо, он залпом выпил воду.

Я вскочила со своего места и пошла вслед за ним. — Вы сошли с ума, мистер Монк? Как Вы можете пить эту смертоносную воду?

— Люди постоянно пьют такую воду.

— Питье самолетной воды сравни питью из туалета.

— Собаки без проблем так поступают, — возразил он. — Это их не убивает. Остынь, булочка.

Булочка??

— Мистер Монк, — твердо произнесла я, надеясь максимально привлечь его внимание. — Вы под чем-то?

— Я думал, ты будешь называть меня Чед.

— Вы под чем-то, — констатировала я.

— Доктор Крогер назначил мне лекарство, облегчающее симптомы в чрезвычайных обстоятельствах.

— Какие симптомы?

— Все, — ответил он. — Пока я не сел, думаю, надо воспользоваться уборной.

— Шутите? — спросила я. Где бы мы ни были в Сан-Франциско, он всегда просил меня отвезти его домой, чтобы сходить в туалет.

— А где ты предлагаешь мне облегчаться?

Он прошел мимо меня, открыл дверь туалета и вошел внутрь. Монк пользовался общественным туалетом! Никогда бы не поверила, что такое может случиться.

Я вернулась в салон и позвала стюардессу, чтобы заказать выпивку.

— Чего изволите? — спросила она.

— Скотч, — решила я.

Монк вышел из туалета, совершенно не беспокоясь за клок туалетной бумаги, прилипший к его ботинку.

— А лучше двойной, — добавила я.

Оставшаяся часть полета стала сущим адом.

Хоть Монк и не зацикливался на том, как организованы (вернее, дезорганизованы) окружающие вещи, не психовал из-за мелочей, на которые нормальный человек и внимания не обратит, он начал раздражать совершенно по-новому. Он уподобился неугомонному ребенку.

Что он делал? Давайте разберем. С чего начать?

Он во весь голос пел вступительную тему из сериала Гавайи 5.0, переделанную на свой лад. Слова в его варианте были такими:

Были и другие куплеты, еще хуже. Я не могла выбросить эти слова из головы на протяжении всего полета. Это было преступлением против человечества, поскольку страдала не одна я. (Даже сейчас, когда я меньше всего этого ожидала, дурацкие куплеты вернулись и мучили меня несколько часов).

Он снял ботинки и ходил босиком туда-сюда по салону, завязывая беседы с испуганными пассажирами.

— Я Монк, — обратился он к одной женщине. — Похоже, что Вы читаете интересную книгу. Могу я прочитать главу? О, есть идея лучше — давайте прочитаем ее вслух!

И ведь сделал это!

А еще он заглянул на кухню и подверг преследованию стюардесс, выпрашивая рецепт блинчиков с макадамия. И отказывался верить, что девушки просто разогрели замороженные продукты.

— Но они на вкус такие ворсистые и свежие, — сказал он.

А еще он съел двадцать один пакетик жареного арахиса, разбросав обертки по всему самолету.

— Все должно быть жареным! — провозглашал он всем и каждому. — Кто-нибудь здесь не пробовал жареного цыпленка? Или жареную овсянку? Возможности безграничны!

Я думала, что полет никогда не закончится. Наконец мы приземлились в Оаху. Когда я увидела остров в иллюминаторе, расстройство из-за Монка сразу исчезло, что без лишних описаний говорит о красоте Гавайских островов.

Заход на посадку в международном аэропорту Гонолулу над Перл Харбор позволил насладиться потрясающим видом Вайкики и Даймонд Хед. Цвета были такими яркими, горы — такими пышными, а вода — такой синей, что природа казалась нереальной. Не помогало поверить в реальность еще и то, что я смотрела в крошечный иллюминатор. Я была изолирована от пейзажа. Все было видно слишком хорошо, как на экране.

До этого я видела Гавайи только по телевизору. И смотрела на береговую линию Вайкики с мыслями о том, что сейчас грянет вступительная тема Гавайев 5.0, камера приблизится к крыше башни отеля, на которой стоит Джек Лорд с мрачным лицом в традиционно синем костюме.

Как назло, память вновь наполнила мою голову отвратительными импровизированными куплетами Монка.

При высадке стюардессы надели всем на шеи венки из ароматных цветов, тем самым поприветствовав нас на островах.

К моему большому удивлению, Монк принял от стюардессы как венок, так и поцелуй в щеку. Хорошо, что он не попросил меня вытереть его салфеткой, поскольку у меня с собой не было ни единой.

У нас была часовая остановка в Гонолулу перед сорокапятиминутным перелетом на Кауаи. Аэропорт был настолько хорош, что я не отказалась бы и вдвое дольше ждать отправления. В главном терминале находился огромный внутренний дворик с японским садом и прудиком с юрскими карпами, которые могли бы сжевать мою руку. Задувал мягкий пассат, делая аэропорт похожим на курортный отель.