Дарья Калинина - Шутки старых дев

– Поторопитесь, пожалуйста, – обратился Вася к майору и своему отцу, который после недолгих раздумий решил присоединиться к отряду. – Возможно, ей еще можно помочь.

Толстому майору, наделенному крепкими, но коротенькими ножками, с трудом удавалось поспевать за Васькой – тот, забыв обо всем на свете, мчался вперед, словно молодой олень. Славу же задержали многочисленные замки на дверях; запирая их, он словно исполнял священный ритуал, поэтому выскочил из подъезда с некоторым опозданием.

Пока Васька бегал за подмогой, мы успели сделать массу полезного. Сначала привели в чувство маму, но, к сожалению, ненадолго; едва она вспомнила про кровь, как снова отключилась. Потом Зоя попыталась прощупать у пострадавшей пульс, но пульс не прощупывался. К тому же нам становилось холодно, так как мы уже промокли до костей.

Неожиданно раздался треск ломаемых веток. Затем послышалось шумное пыхтение майора.

– Их там много, – заметила бабушка. – Ну как, это за нами?

Мне ее опасения были не понятны, лично я мечтала, чтобы нас наконец-таки обнаружили и отправили домой – давать показания и принимать горячую ванну. И потом, если это не за нами, то наверняка – наши соседи или люди, живущие в соседних домах. Стыда потом не оберешься, всю жизнь будут припоминать нашей семейке это вечернее сборище с трупом на руках. У компании, которая к нам спешила, имелся мощный фонарь, и это наводило на мысль, что к нам, скорей всего, спешили именно те, кого мы ждали.

– Вот они! – раздался крик, и я без труда узнала Васькин хриплый от постоянных простуд голос.

Майор же увидел неутешительное зрелище – целых два распростертых тела вместо одного.

– Что случилось? – растерялся он.

– Это мы у вас хотели бы узнать, – высокомерно обронила бабушка. – По-моему, ваша прямая обязанность – раскрывать преступления.

– Да-да, – кивнул майор и бросился к моей маме.

– Куда вы? – возмутилась бабушка. – Это моя дочка. С ней все в порядке.

Майор удивился словам пожилой дамы о «порядке», но все же оставил маму в покое.

– Посветите сюда, – сказал он своим подчиненным.

Повинуясь приказу начальника, те начали светить прямо на Зою, склонившуюся над бесчувственным телом.

– Это же Вера! – неожиданно воскликнула бабушка. Все в изумлении таращились на тело. Вера каким-то образом оказалась возле нашего дома, да еще и умудрилась скончаться почти у нас на руках, а ведь жила на другом конце города. На бабушкин день рождения Веру никто и не думал приглашать, все знали, что у нее жуткий характер.

– Ваша знакомая? – обрадовался милиционер.

– Ее лучшая подруга, – кивнула бабушка в сторону Зои.

– Мама, помолчи, – взмолилась моя тетка. – Мы с ней уже сто лет не общались.

Теткино волнение вполне можно было понять, ведь до того, как женщины «сто лет не общались», между ними произошла чудовищная ссора, после которой они и перестали быть лучшими подругами, а стали злейшими врагами. И этот разрыв отнюдь не держался в секрете, а был известен всему Зоиному институту, даже стал на какое-то время единственной темой для разговоров. Всех интересовало, почему это их директор поссорилась со своим заместителем по научной части, а в итоге уволилась не заместитель, то есть моя тетка, а сама директор, то есть хладная ныне Вера.

– Вы бы лучше посмотрели, может, еще можно что-то для нее сделать, – посоветовала я майору.

– «Скорую» вызывали?

– Вызывали, – послышался голос Славы. – Как раз прибыли.

И действительно, этот чудесный человек привел врачей и каким-то образом нашел всех нас.

– Она мертва, – заявил бесстрастный врач, минуту спустя. – Выстрел в голову и в шейный отдел позвоночника. Она мертва уже по меньшей мере с четверть часа.

– Убийство, – помрачнел майор.

– Если вы сможете сказать, как она с нескольких метров попала себе в затылок, то я с удовольствием констатирую самоубийство, – заявил врач.

– Тело можно унести, все равно дождь смыл все следы. И прошу не расходиться, у меня к вам имеются вопросы, – ворчал майор.

Чего еще ожидать от милиции?!

– А что со второй? – поинтересовался врач, только сейчас замечая мою мамочку, удобно устроившуюся у меня на коленях. – Обморок?

Я поразилась – какое профессиональное чутье. Как, скажите, он смог догадаться, что у мамы именно обморок, а, скажем, не приступ радикулита, который скрутил ее в самое неподходящее время? Врач тем временем сунул моей маме под нос ватку, пропитанную какой-то вонючей гадостью, и она мигом пришла в себя.

– Что со мной было? – бодро осведомилась мамуля. – Я ничего не помню. Милиция явилась?

– Явилась, – заверила я ее. – Теперь желает с нами поговорить.

– О чем? – удивилась мама, и в этот момент мимо нее пронесли нашу находку. – Ой, Верка! – воскликнула мама и сделала новую попытку упасть в обморок, но я была начеку и быстро сунула ей под нос чудотворную ватку, благодаря которой мама раздумала падать в обморок и смогла дойти до бабушкиного дома самостоятельно.

Проявляя к нам снисхождение, майор милостиво согласился побеседовать с нами у бабушки дома, а не тащить нас для этой цели в отделение. Дома после чашки горячего чая с оставшимся коньяком нас всех отправили в маленькую комнату, а Зою майор пригласил в гостиную для беседы. Стена между этими двумя комнатами была из фанеры, так что мы слышали каждое слово. Начало было не слишком интересное. Зоино имя, фамилия и место работы – для нас не секрет, поэтому слушали мы невнимательно.

Меня же стали терзать сомнения личного характера. Я не могла решить: говорить милиции о том, что я видела предполагаемого убийцу и даже подверглась его нападению, или не стоит. С одной стороны, сказать надо, потому что так они, по крайней мере, будут знать, кого искать. А с другой стороны, надо было помнить и о слабых нервах моей мамы и бабушки. Таким образом я терзалась до тех пор, пока не услышала из-за стенки, как коротышка майор обвиняет мою горячо любимую тетечку в том, что та пришила Веру. Правда, обвинять он ее принялся после того, как Зоя призналась, что люто возненавидела покойную, потому что покойная здорово подвела ее на работе.

– Она украла мою тему, которую я тщательно разрабатывала и вылизывала для собственной докторской диссертации, и опубликовала результаты моих исследований в одном зарубежном журнале. Просто чудо, что мне в руки попался именно тот номер, и чудо, что именно немецкий язык я знаю, как свой родной. Поэтому мне не составило труда прочесть, что там написано, и понять, что меня нагло обманули. Эта мерзавка даже не потрудилась изменить фамилию, то есть указала свою, и даже ссылки на меня не было. А ведь именно я сделала всю работу, а ей показала только готовые результаты. И главное, мурыжила меня, мол, тема еще сырая и надо еще над ней поработать, прежде чем идти на защиту. Ясное дело, боялась, что найдутся и другие, которые тоже читали статью в том журнале. Как мне после этого к ней относиться? Понятное дело, что я ее ненавидела.

– Настолько, что могли бы убить? – спросил майор, и я поняла, что пора идти спасать тетечку, которая в расстройстве чувств могла еще многое на себя наговорить.

Но, будучи хорошо воспитанной девочкой, я не стала прерывать беседу на столь интересную тему.

– Не только я одна, – невозмутимо заявила Зоя. – Она такой фокус проделала не со мной одной. Выяснилось, что она украла открытия еще нескольких сотрудников и получила за них за границей хорошие деньги – после увольнения, которого мы все-таки добились, она пошла в бизнес. Открыла, свою фирму и начала набирать туда перспективных ученых. Контакты с зарубежными партнерами она уже наладила, во всем мире ее знали как одаренного, а главное – разнопланового ученого агрофизика. Поэтому многие зарубежные фирмы не преминули обратиться именно к ней после того, как она открыла собственное дело – сыграли роль ее выступления в печати. А ведь ее заслуга лишь в том, что она смогла найти хорошего переводчика, который перевел ей мои статьи.

– Вы можете назвать и других пострадавших из-за нее? – полюбопытствовал майор.

– Не буду я никого называть, – возмутилась Зоя. – Я же вам всю эту историю рассказала только потому, что о ней весь институт гудел. Ведь вы наверняка пойдете ко мне на работу, чтобы выяснить, что я за человек, так что будет лучше, если я вам сама все расскажу. А имен я вам никаких не назову, потому что не хочу, чтобы вы людей по моей наводке дергали.

Тетя у меня всегда была резковата, а после часа на холоде и под дождем настроение у нее испортилось до такой степени, что даже смерть ненавистной подруги не смогла привести ее в благодушное состояние. Майор понял, что большего в этот день он от тети не добьется, и вызвал следующую жертву. Ею оказалась моя мама.

– Про Веру я ничего плохого сказать не могу, – начала свою исповедь мама. – Знаю я ее уже больше двадцати лет, она еще с моей сестрой в университете училась. Потом они вместе в аспирантуру поступили, поэтому Вера у нас дома часто бывала. Девочкой она была очень миленькой, а вот после замужества сильно изменилась. Стала такой решительной, что меня оторопь брала. А уж после рождения ребенка она и вовсе с ума сошла. Души в нем не чаяла, только им и жила. Но это не мешало ей его третировать. Хотя нет, третировать – не то слово, Вера следила за ним постоянно, уроки они делали вместе, она забирала его из школы и везла к себе на работу. У нее был отдельный кабинет, поэтому они никому не мешали. Обедать тоже ходили вместе и домой уходили вместе. Леша – ровесник моей Даши, поэтому ее всегда приглашали сначала на детские праздники, а потом уже и на юношеские. Но если на детских праздниках присутствие мамы Веры, как мы ее называли, еще не так бросалось в глаза, то потом, когда ребятам исполнилось по шестнадцать, а затем и по двадцать, ее присутствие всех раздражало. Конечно же, и невесту она Лешке подыскивать принялась сама. Любая девушка сына рассматривалась ею в качестве потенциальной невестки. Если та была с сильным характером, то есть со временем могла взять малахольного Лешку под опеку и вывести его тем самым из-под влияния мамы Веры, то такая кандидатура безжалостно выбраковывалась.