Иоанна Хмелевская - Чисто конкретное убийство

Пристыженная и исполненная раскаяния, она рассказала про бамбук, который самим своим присутствием подтверждал ее слова.

Без шума и паники приехала техническая бригада, а в ее составе — патологоанатом, который при виде останков аж захлебнулся от восторга.

— Нет, такого роскошно сохранившегося объекта, в таком возрасте и в таком месте у меня еще никогда в жизни не было! В идеальном состоянии! Кто это откапывал?

Все взгляды обратились на Марленку.

— Вы? А что вас заставило?

— Бамбук… — простонала Марленка.

— То есть… вы собирались ухаживать за растением или за скелетом?

Снова посыпались объяснения. Полиция с яростной настойчивостью домогалась головы. Патологоанатом не скрывал своих побуждений: установлению личности голова бы очень помогла, взять хотя бы зубы… а если никто не знает, кому принадлежали столь тщательно зарытые останки минимум пятилетней давности… И очень скудно одетые, можно догадаться, что в плавки и резиновые сапоги… Маловато будет. Так что без головы — тем более трудно.

Роскошный скелет наконец-то вытащили из компостной ямы со всеми предосторожностями. Марленкиным пожеланиям пошли навстречу — скорее всего потому, что у всех слегка помутился разум. Ей позволили выкопать этот трижды клятый бамбук до самого конца и даже выделили в помощь трудовые резервы. Техническая бригада приступила к организованной работе.

Очень скоро выяснилось, что никто из присутствующих ведать не ведает, кто является законным собственником делянки. Зато было названо множество людей, которые этой недвижимостью пользовались, бывали на ней, возделывали и приносили в дар инвентарь, инструментарий и прочее в течение последних тридцати пяти лет. Более ранняя история терялась во тьме веков, но и этих тридцати пяти лет вполне хватило, чтобы волосы на вполне разумных головах следователей встали дыбом.

Наконец прозвучали и фамилии удравших сестер, самых работящих, которые совсем недавно здесь были, а теперь как-то незаметно слиняли. Несомненно, дали деру. Леокадия Домбровская и Паулина Вротыч. Неужели это они — злодейки?

Найти и привести!

Леокадия с Паулиной вызвали такси и довольно быстро добрались до дома Феликса По дороге они успели уверовать в то, что именно он и лежит в парничке — без головы, но какая разница? Ведь одинокая голова вряд ли сидит в квартире. Сравнить габариты Феликса с размерами скелета им даже не пришло в голову, и они стали обсуждать причины, по которым Феликс мог совершить столь чудовищное самоубийство. В отчаянии? Из-за Паулины?

Все больше погружаясь в скорбь и ужас, они открыли дверь ключом, слегка повозмущавшись, что закрыта она только на один замок, и остановились на пороге длинной прихожей. Принюхались. Странно. После пяти лет отсутствия человека и пустоты в доме здесь должно быть душно, гора пыли, паутина под потолком, что-нибудь должно было протухнуть, завонять? А тут — как ни в чем не бывало, свежий воздух.

Хуже того! Где-то в глубине квартиры работал телевизор.

— Дикий жилец… захватчик, — с ужасом прошептала Леокадия.

— Дикий? — воинственно встрепенулась Паулина, которой уже надоело бояться, и страх моментально превратился в бешенство. — Щазз я его одомашню!

Она рванулась в квартиру, и в этот момент из дверей напротив, ведущих в спальню, показался Феликс Живой, одетый, в целости и сохранности, с головой на месте, самый что ни на есть настоящий. И остолбенело уставившийся на незваных гостей.

Нет, в обморок никто не упал, никто не удрал с воплями, истерик тоже не было. Немая сцена, правда, длилась довольно долго, потому как людям почтенного возраста все же нужно время, чтобы полностью прочувствовать, кого и что они видят, но в конце концов все пришли в себя и заговорили.

Ни в гостиной, ни в спальне Феликса никакие нелегальные юные красотки не прятались, пустые бутылки от порочных напитков по углам не валялись, поэтому стороны быстро пришли к взаимопониманию. Паулина, правда, почувствовала легкое разочарование, поскольку мысль о том, что отвергнутый возлюбленный из-за нее свел счеты с жизнью, начинала ей нравиться, но сумела скрыть свои чувства. Разве что пару раз сердито фыркнула.

— Но я же был на участке, — рассказывал глубоко обиженный Феликс, уже за душистым кофейком и песочными пирожными. — Ядзю я там встретил, и Яся… ну, он слегка того… с этим его склерозом… они мне и сказали, что вас снова нет, что вас Теофила пригласила в Калифорнию, на какую-то там свадьбу или что-то в этом роде. И Ядзя что-то кислая, и от вас ни словечка, ни слуху ни духу… Я и подумал: никому я не нужен, зачем навязываться… Ясь все сухие ветки пообрезал…

— Склероз — не склероз, а вот сухостой обрезать сумел, — вырвалось у Леокадии.

— Ядзя просто обиделась, что Теофила и ее не пригласила, — объяснила надутая Паулина — Нам она ничего не сказала, мы вообще решили, что ты умер — где это видано так прятаться?! Что мне, перед тобой на колени пасть и прощение вымаливать?

Мольбы на коленях решили вопрос. Извиняться начал Феликс, который окончательно перепутал, кому и на кого тут надлежало обижаться, Паулина решила быть милостивой, а Леокадия втихаря развлекалась. Скелет в парнике канул в Лету, потому что ясно было, что Феликс там не упокоился, и голова у него на месте. Прошедшие пять лет изобиловали куда более интересными темами для разговора.

И только на следующий день беглянок нашли и схватили, когда в обществе Феликса ранним утром они совершенно добровольно прибыли на участок.

Ночью их никто не разыскивал и стражу под дверями не ставил, и правильно. Они явились сами, преподнеся полиции сюрприз в виде Феликса.

До обеда прояснилось множество вопросов.

Необычность преступной находки больше всего пришлась по душе патологоанатому, который, получив все нужные данные словно на блюдечке, просто прикипел душой к прекрасным останкам, перевезенным в прозекторскую. В убийстве не было никаких сомнений, самоубийство даже не рассматривалось: никто ведь не сумеет отсечь себе голову и улечься на вечный покой вдали от нее. Несчастный случай мог произойти. Например, на шоссе. Как-то уже было такое, что соскользнувшие с грузовика листы жести срубили голову мотоциклисту; случалось, что в поле, на косьбе, коса попадала не туда, куда надо. Но, во-первых, голову всегда удавалось найти поблизости, а, во-вторых, здесь не было ни лужайки, ни косы. Хоть бы стройплощадка, где всегда что-нибудь может рухнуть человеку на голову, так ведь нет!

Чистое, почтенное, добросовестное убийство — и привет!

Жертва лежала там, куда упала, за это патологоанатом мог поручиться собственной головой. Никто труп не перемещал, не трогал и не перетаскивал, скелет был просто вне конкуренции.

— Он так и рухнул лицом вниз, — объяснял патологоанатом каждому, кто попадался ему под руку, после чего тут же вспоминал, что лица-то как раз в данном случае и нет. — Э-э-э… то есть, ничком. В левой руке он держал грабли, они полетели в яму с ним вместе и упали параллельно телу. В правой руке, в кулаке, он тоже что-то держал, вот эту вот фиговину, потому что ничего другого там не было.

«Эту фиговину» специалисты по технике обозвали напильничком, потому что лучшее определение как-то не пришло им в голову. Нетипичная это была штука, им никогда прежде не доводилось ничего такого видеть. Предмет мог использоваться с различными целями, но наверняка для заточки маленьких и густых зубьев весьма оригинальных грабель, прильнувших в парнике к скелету.

Самому же скелету, принимая в расчет все обстоятельства, было лет пять. Разумеется, в качестве скелета, — раньше он был живым анатомическим целым, которое в потрясающе здоровом состоянии прожило сорок пять лет. Сейчас, будь владелец скелета в живых, ему было бы примерно лет пятьдесят.

Голову отрезали чем-то очень острым, ровно в том месте, которое наверняка бы выбрал опытный и сноровистый палач. Экая досада! Если учесть, что профессия палача уже довольно давно захирела окончательно, не было смысла искать профессионалов.

— Скажите, а косу вы тут никогда не держали? — уныло поинтересовался комиссар Возняк, на которого повесили это следствие, что в отличие от пана патологоанатома его никак не осчастливило. — Или, допустим, серп?

Следствие упорно топталось на участке, где техник с фотографом все еще обыскивали все движимое садовое имущество в надежде найти что-нибудь, что удастся понять и привязать к убийству. Кроме того, оставался шанс, что приедет кто-то еще из пугающе многочисленных садоводов с этой делянки. Пока что в распоряжении комиссара были Леокадия, Паулина, Феликс, Марленка, Бронька и двоюродная золовка Леокадии, немыслимо худая Цецилия. Временное отсутствие Теодорчика было вызвано визитом к зубному врачу.

К несчастью, все присутствующие пять лет назад довольно долго не появлялись на участке, однако никто не мог ничего толком объяснить.