Дарья Донцова - Шекспир курит в сторонке

– Пусть, – закричала Зоя, – я не домашнее животное, не пудель, хочу знать про мужа все.

– Глупое и опасное желание, – ответила Рита.

Их перебранку перебил Борис Олегович. Очевидно, он находился где-то неподалеку, раз добрался за десять минут.

Выпроводив Маргариту из кабинета, Боря сказал:

– Хорошо, поговорим откровенно. Рано или поздно, но нам пришлось бы обсудить свои дела. Значит, ты хочешь знать правду о моем бизнесе?

Агишева кивнула.

– Уверена? – уточнил он. – На мой взгляд, женам лучше найти себе какое-нибудь увлечение и не лезть в мужские дела. Но ты, похоже, не успокоишься, еще додумаешься частного детектива нанять, следить за мной начнешь. Так?

– Да, – храбро ответила Зоя.

– Ладно, – пожал плечами Борис, – тогда слушай.

Все оказалось враньем. Не было адвоката со смешной фамилией Ветошь. Был недоучка-студент, выгнанный из института за хроническую неуспеваемость. Особняк с роскошными интерьерами принадлежал российскому миллиардеру, который давно не появлялся на родине. Олигарх хотел, чтобы в доме кто-то жил, но сдавать его не собирался. Борис взялся оказать ему дружескую услугу. Нет, он не получал от богача денег, как сторож, жил там на правах доброго приятеля. Очень давно, еще в юные годы, Боря усвоил две простые истины. Дружить надо исключительно с нужными людьми. И вторая: что ты сам о себе сказал, то потом народ и повторит.

У Бориса был явный талант завязывать отношения, нюх на людей и умение правильно расставлять приоритеты. Решив на заре молодости добиться успеха и богатства, парень на последние деньги купил шикарную одежду, арендовал новую иномарку, проник на частную вечеринку, которую устраивали в одном из первых московских клубов, и подружился со всеми гостями. Веселый, общительный адвокат Боря, который легко мог дать бесплатный совет по любому поводу, быстро стал популярной личностью. Никто не проверял деталей его биографии, Борис самозабвенно врал об учебе в юридическом колледже Лондона, мог показать диплом, вполне сносно болтал на английском и очень скоро стал улаживать разные конфликты. Ну, например, такой. Павел, сын колбасника Никиты Георгиева, будучи в гостях, украл у хозяина дома, владельца крутого торгового центра Михаила Кулибина, несколько ценных безделушек. Юноша был наркоманом, Михаил не собирался подавать на него в суд, но и прощать не хотел. Никита обратился к Боре, тот съездил к Кулибину и враз уладил дело. Теперь Павел лечится в клинике, а Никита с Мишей чудесно проводят время, встречаясь у общих знакомых. Никто, кроме них, ни о чем не узнал. Борис Олегович никогда не распускает язык, все доверенные ему тайны тонут, как в зыбучем песке. Он не требует денег, помогает исключительно по доброте душевной, платы за свои услуги не назначает, не дерет, как принято у адвокатов, по семь шкур с клиентов. Георгиев не заплатил миротворцу ни гроша, зато подарил ему на Новый год особую золотую карту, предъявив которую Борис может приобрести в магазинах Никиты любую продукцию бесплатно. Сами понимаете, Георгиев даже не заметит потери, пара килограммов сосисок, ветчины, буженины никак не отражается на его многомиллионном бизнесе. Зато Ветошь с той поры ни разу не покупал мясные изделия. Пустячок, а приятно. Полеты на частном самолете, отдых в Ницце на шикарной вилле, дорогие часы – все это подарки за услуги, оказанные Борей.

Ветошь легко уговаривает жен не поднимать шум, если те застают супруга со своей подругой, которая одновременно является официальной спутницей жизни его партнера по бизнесу. Он удерживает свекровь, рвущуюся порвать в клочки наглую провинциалку, решившую войти в приличную семью на правах невестки. Или, наоборот, объясняет тем самым провинциалкам, что лучше им остаться в своем маленьком городке, жить там в новой квартире, кататься на симпатичной машине и завести семью с простым парнем. Просьбы бывают разные. Один раз дочь врача, тайно делающего аборты на больших сроках беременности, изъявила желание поучаствовать в ежегодном бале дебютанток, который устраивался в Лондоне. Стоит ли упоминать, что туда приглашают исключительно самых родовитых или бешено богатых девочек. Наследница московского гинеколога не соответствовала ни тому, ни другому требованию. Борис почесал в затылке, и, оп-ля, красавица вальсирует в объятиях какого-то баронета под одобрительное покашливание английской знати.

Для Бориса нет ничего невозможного.

Однажды избалованная Рада Калинина объявила своему папеньке-депутату, что откладывает свадьбу, потому что не может найти платье, достойное ее.

Калинин позвонил адвокату около часа ночи и заорал:

– Борь, ты спишь?

– Теперь уже нет, – засмеялся тот. – Что-то стряслось?

Государственный чиновник разразился длинной тирадой. Если отбросить кучу матерных слов, на которые не поскупился народный избранник, суть формулировалась просто. Свадьба Рады не только ее торжество. Папа созвал кучу нужных людей, разослал им приглашения за месяц, оплатил банкет, договорился о приезде поп-звезды с Запада, короче, приготовил все, а теперь эта дрянь, которую непоправимо избаловала мать, эта мерзавка, эта коза, эта хренова девка заявила отцу:

– Мне плевать на твои расходы. Замуж выходят один раз! Хочу платье, которое хочу! Эксклюзив! Чтобы о нем все журналы написали. Нет наряда, катитесь лесом!

– И зарыдала. Кто внушил дуре мысль, что у нее в жизни будет только одна свадьба? Во второй раз купим ей супер-пупер шмотье! Но нет, уперлась, блин!.. Помоги, Боря, может, ты чего придумаешь. Да и девку жаль, хоть она и козища, но ведь своя, любимая, единственная, наивная дурочка.

– Не части, Калинин, – остановил депутата Ветошь. – Можно привлечь к делу твою мать?

– Марья Ивановна сделает все! – пообещал отец капризной девицы.

На следующее утро бабушка приехала к внучке с кофром и, всплакнув, рассказала историю про то, как дедушка купил ей подвенечное платье у мало кому известной тогда Шанель. Вот оно, винтажное, померяй, Радочка! Эксклюзив всем эксклюзивам.

Рада завизжала от восторга, жених чуть не зарыдал от радости.

– Ты гений, – сказал депутат Боре, – проси, что хочешь!

– С ума сошел? – возмутился Ветошь. – Я друзьям услуги за деньги не оказываю.

Депутат не хотел остаться в долгу, на день рождения он подарил Борису Олеговичу… мигалку. Теперь автомобиль господина Ветошь украшал синий маячок, что значительно облегчило жизнь адвоката.

– Мое платье! – прошептала Зоя, услышав эту часть рассказа. – Я тогда не ошиблась.

– Солнышко, не сердись, – попросил Боря. – Депутат очень нужный человек.

– А драгоценности? – не успокаивалась Агишева.

Муж сделал умоляющее лицо.

– Золотце, они с самого начала были… э… конечно, очень красивые, но не… с дорогими камнями.

– Ты дарил мне подделки! – подпрыгнула Зоя. – Вот почему ты настаивал, что бриллианты покупает только муж, утверждал, что женщине самой стыдно покупать себе украшения.

Борис развел руками.

– Я совсем не так богат, а окружению надо соответствовать. Жена – витрина семьи, мне приходится выкручиваться.

– Особняк не наш, машины предоставлены нам в пользование, камни – стразы, летаем мы на чужих самолетах, отдыхаем там, куда позовут. Есть у нас хоть что-нибудь свое? – почти в отчаянии спросила Зоя.

Борис кивнул.

– Ну конечно, кое-какие деньжата я зарабатываю, но их хватает лишь на твои мелкие капризы.

Зоя схватилась за голову.

– А шуба от Елены Ярмак, которую ты мне принес на Новый год? Она откуда?

Боречка улыбнулся.

– Ярмак дизайнер с мировым именем, в ее вещах ходит пол-Голливуда, например, Шерон Стоун. Скажу честно, манто мне принес Константин Рогулькин, я ему одну проблемку утряс. Вот Костя от радости и припер мне мужскую доху из соболя. Я ему сказал: «Рогулькин, я тебе не сутенер, чтобы в шкурах ходить. Только женщины в мехах рассекают. Забирай назад, ничего мне не надо, я с друзей ни нитки, ни копейки не беру». Ну, он назавтра с шубейкой от Ярмак и примчался, упрашивал: «Пусть Зоечка носит».

– Здорово, – горько констатировала Агишева. – Готова спорить, что информацию о женитьбе на наследнице миллионов, русской княжне, гражданке Франции, владелице замка на Луаре ты распространил сам.

– Золотце, – протянул Борис, – я чуть-чуть приукрасил правду, кому от этого хуже? Зато нас сразу позвали в такие дома, куда мне раньше пути не было.

– Ты врун! – не выдержала Зоя.

– Ангел мой, все лгут, – засмеялся муж, – а я чуть-чуть видоизменяю действительность. Ты из Парижа? Да. Мы живем в особняке? Да. Можем себе позволить полететь в любую страну мира? Да.

– Но у нас нет собственных денег, – отрезала Зоя.

– У нас нет много денег, – уточнил Борис. – А зачем они нам? Стану брать звонкую монету, живо из друга превращусь в кого-то вроде консьержа. Вспомни мой день рождения. Можешь перечислить хоть часть подарков?