Андрей Кивинов - Пурга

— А свежо, однако. Возле кабака теплее было, — поежился подполковник.

— В городе всегда тепло и сыро. А за городом — зима! Зима! Зима!..

— Его уносит, — шепнул Родион, — в звенящую даль…

— Чего стоите? Ныряем!

Директор музея стянул брюки, оставшись в широких полосатых труханах.

— А ногам-то зябко. В ботинках лучше.

Он на всякий случай оглянулся по сторонам, скинул трусы и влез в ботинки, не надевая носков.

— Ура! Да здравствует качество жизни по разумной цене!.. Не забудьте загадать желание!

Высоко задирая тощие ноги, он поскакал к ближайшей полянке, напоминавшей застывший пруд. Разогнавшись, прыгнул двумя ногами вперед.

— Кла-а-а-а-сс!!! — и проорал пушкинское: — Отдайте мне метель, и вьюгу, и зимний долгий мрак ночей!

Друзья детства не стали дожидаться повторного приглашения. Лишь подполковник, как настоящий профессионал, предупредил водилу, что запомнил номер, поэтому скрываться с ценными вещами смысла не имеет. Будет немедленно обнаружен и препровожден. Через полминуты он мчался следом за Родионом по снежному бездорожью к месту купания. Тоже в одних ботинках, сжимая в руке бутылку с согревающим эликсиром. Не рассчитал скорость-дистанцию и налетел прямо на уже поднявшегося директора музея, сбив того с ног. Очки у жертвы столкновения спрыгнули с носа и утонули в сугробе, метрах в трех от хозяина.

— Черт! Куда они упали?! Не вижу ничего!

Кефир Александрович бросился к месту предполагаемого приземления. Наверно, будь подполковник хоть на полпромилле трезвее, он бы без труда нашел очки. Но, увы, в жизни всегда не хватает пресловутого «чуть-чуть». В результате окуляры оказались окончательно погребенными, и отыскать их теперь не сумел бы и весь Скотланд-Ярд, окажись он сейчас в Великобельске. Оставалось дождаться весны или ближайшей оттепели.

— Родион, помоги!

Родион помог не сильно. Немного поковырявшись в снегах звездными руками, ничего, кроме микрофона, не державшими, он предложил прекратить бесполезное занятие и выпить, пока холод не проник в самые потаенные участки организма.

Подполковник охотно поддержал, пообещав, что завтра пригонит взвод постовых и пару экспертов-криминалистов, и при свете дня очки непременно найдутся. А сегодня они с Родионом станут для друга Шурупа поводырями. Да и чего в лесу рассматривать?

Он открутил крышечку у бутылки, поднял руку на уровне лица.

— Загадываю желание!

Ровно треть яблочного бренди поменяла местоположение. Сосуд перешел в дрожащие от холода руки незакаленного ведущего «Волшебного посоха».

— Присоединяюсь! С наступающим! За высокий рейтинг и дорогой баррель!

В два глотка Панфилов заглотнул свою дозу, заел чистым снежком и, словно Кинг-Конг, саданул кулаками по груди, на которой синела татуха — полногрудая русалка — след бездарно проведенных армейских будней.

— А на Руси народ умел зажигать! Никогда бы не подумал, что купание в снегу такой кайф!

— Много неизведанного есть в истории, — подтвердил ослепший Шурупов, протягивая руку за бутылочкой.

Выдохнув порцию пара, он припал к горлышку. Допив кальвадос, довольно крякнул, погладил бородку и вновь прыгнул в сугроб.

— Давайте, давайте, православные! Очистим души от скверны! Почувствуем себя свободными!

И понеслось!

Неслось две минуты. Потом стало холодать. Все-таки, зима. Эх, сейчас бы в баньку!

…Через секунду банька и случилась. Друзей детства окатило жаром. Контрастный душ…

Они одновременно услышали характерный звук отъезжающей машины…

Вряд ли сейчас в парке находилась другая машина…

Это была их машина…

Вернее, ее уже не было…

Денег категорически не хватало. Вообще-то их не хватает все время, но бывают моменты, когда включить печатный станок просто необходимо. Новый год, расходы, хлопоты.

Печатный станок давно заржавел и покрылся пылью. Пришлось пойти на непопулярные, но проверенные меры. Заложить в ломбард фамильные драгоценности. Выбор был невелик. Пара бабушкиных колечек, собственные сережки с маленькими брюликами или серебряный кулончик на цепочке. Остановилась на колечках и кулончике. На подарки хватит.

Знакомый приемщик, поздравив с наступающим, предложил три тысячи, что по текущему грабительскому курсу Центробанка было чуть больше сотни долларов.

— Так мало?

— Голубушка, это много. Учитывая, что вы постоянный клиент. Другим я бы не дал и двух.

— Хорошо, оформляйте…

«Нина Михайловна обещала завтра выписать премию, две тысячи… Должно хватить», — прикинула Надя.

Она трудилась в районной библиотеке, на абонементе. Место совсем не хлебное, на гособеспечении, но хорошо, хоть такое есть. В их Великобельске с работой катастрофа. По вечерам редактировала тексты по договору с небольшим издательством. Иногда помогала мама, в основном продуктами с собственного огорода. В прошлом году мама окончательно перебралась на дачный участок и оставалась там даже зимой, изредка приезжая в город за пенсией. Жить в маленькой двушке вчетвером тесновато. Дети подрастают. Двое. Леночка и Вадик. Леночке пять, Вадику семь. Уже в школу пошел. Уроки надо делать, а письменный стол поставить некуда. А на даче спокойно, воздух, соседки-болтушки.

Им еще повезло. Несколько лет назад соседний квартал вообще под снос пошел, а людям взамен нормальных квартир дали развалюхи в области. А на месте старых домов торговый комплекс до сих пор возводят. Страшно представить, что было бы, попади их домик в зону стройки.

Один-то ребенок не шутка, а уж двоих попробуй поднять в одиночку! В период беспредельного разгула цен! Детские туфельки дороже взрослых. Надорвешься. Но Надя старалась ни в чем не отказывать детям. От бывшего мужа толку мало, героин забирал все. Хорошо, хоть больше не ворует. А то, пока замок не сменила, захаживал. Собиралась заявление в милицию написать, да пожалела.

Надя познакомилась с ним на практике в обычной школе, куда ее направили из библиотечного лицея. А Коля, будущий супруг, преподавал физкультуру. Педагогического образования у него не было, зато имелся разряд по бегу и дальняя родственница — завуч школы.

Красавец, спортсмен, детей любит. Грех не влюбиться. Влюбилась. Не отказала. Признание, клятвы, запретный плод. Свадьба, рождение Вадика, рождение Леночки. Счастье! А потом покатилось счастье по наркотической дорожке. Скучна и безнадежна жизнь в Великобельске, как на самой дальней станции. Кругом трава. По пояс. Кто подсадил педагога на иглу, супруга доподлинно не знала — по слухам, какой-то десятиклассник, заправляющий в школе трафиком. Однажды педагог застукал, отобрал, попробовал… Потом отобрал еще. И еще. Поставил ученику условие: хочешь торговать в школе — гони дозу. Или получишь годовую двойку по физре и не перейдешь в одиннадцатый класс. Ученик согласился. Надя заподозрила неладное, когда Коля предложил убить соседей, которые якобы мешали спать. И потом зачем-то сбегал в овощной, купил апельсинов и что-то долго-долго рассказывал вслух… Но вида не подала.

Когда десятиклассника прихватили органы на продаже дозы, тот с чистым сердцем педагога сдал. На первый раз учителя простили, но из школы турнули. Ну и все, конец фильма. Змей Героиныч требовал дань. Все лучшее из дома. Поначалу Надя пробовала давить на чувства. «Коленька, помнишь, как-то вечером мы стояли на крыше кочегарки и смотрели на небо… И в вышине плыли две звезды. А потом они вдруг погасли. Я тогда не придала этому значения, но лишь теперь поняла, что это были мы с тобой… Пожалуйста, не колись…» Не помогло. Мир не прост. Совсем не прост. И грозы, и бури. Не скрыться…

Через три месяца Коля распустил руки, нанеся жене легкие телесные повреждения. И было бы за что?! Попросила, чтобы не ел сваренный с любовью борщ руками. Это было последней каплей. Искового заявления Надя не подала, но мужа выставила за дверь маминой квартиры. «Прощай. С нашего вокзала поезда уходят в дальние края…» «Я имею право видеть детей! — ломился обратно Коля. — Пусти, сука!!! Детям нужен отец!!! Это я тебе как педагог говорю!»

Подала на развод, но процесс затягивался: дележ отпрысков — не скорое дело.

…Больше она ни в кого не влюблялась, хотя один парень ей нравился. Приходил в их библиотеку. Причем, не за книгами. Милиционер из местного отдела. Оперуполномоченный. Старший лейтенант. Высокий, симпатичный, как Джонни Депп. Глядя на него, Надя вспоминала первые дни с Колей. И какая-то шальная радость всходила, словно заря. И даже походка становилась летящей. Оперуполномоченный выписывал должников, а спустя время приносил невозвращенную литературу и просил подписать бумагу, что библиотека к нерадивым читателям претензий не имеет. Как-то Надя поинтересовалась, чего ради он это делает? Старший лейтенант томно улыбнулся и ответил, что в детстве не сдал книгу в библиотеку и теперь хочет искупить вину. Надежда не поверила, но больше не допытывалась. Помогает, и помогает. Они б сами ни одной книги не вернули. Нина Михайловна, кивая на оперуполномоченного, подмигивала — давай, не зевай. А после его ухода делилась житейским опытом — мол, лучшее средство от одиночества — это новая встреча. Правда, о том, что было, тоже надо помнить. Не забывать. И мечты сбудутся.