Валентина Андреева - Зигзаг неудачи

Первая мысль после осознания этого обстоятельства была мстительной. Легко поддав пиджак ногой и поразившись прямым попаданием его в мойку, я решила, что злополучную вешалку Димке должна пришить та самая мымра, которая адресовала ему свое послание. Прочитать его – ниже моего достоинства. Ведь оно носит личностный характер. Но сразу же после моего «закидона» Наташка обрела способность говорить и предложила разоблачить негодяйку. Мой довод насчет моего же достоинства подруга легко сразила контрдоводом: «Муж и жена – одна сатана! Можешь совершенно справедливо считать, что письмо адресовано и тебе. Лично».

Послание было небольшим – всего на половину тетрадной страницы в клеточку. В конверте лежали еще какие-то листы, но от них за версту несло официозом. Я сразу же задержалась на первой строчке письма: «Дорогой Димочка!» Прочитав ее раз пять вслух, мгновенно сложила письмо пополам, сунула в конверт и припечатала ладонью к столу. Испугалась, что дальше будет хуже. Для меня. С таким-то началом! Пусть уж лучше лежит себе, как лежало. Вроде я ничего о нем не знаю… Хотя уже знаю… Ну и что? Димка соврет что-нибудь, и ладно.

– Ты что?! – прошипела Наташка. – Мозги свело?! Детей хочешь без отца оставить?! Так для начала убедись, что они этого заслуживают! Нет, не то… Он этого заслуживает! Да и с какой стати отдавать нашего «дорогого» какой-то лахудре?! Ты его откормила, он вырос на твоих глазах, съела за него одна пуд соли, а теперь готовый результат непосильного труда отдать в чужие тебе руки? Как бы не та-а-ак!

С этими словами подруга с силой выдернула из-под моей слегка ослабевшей ладони злополучный конверт, вытащила письмо и принялась читать вслух. Естественно, с первой строчки. И тоже на ней зациклилась. В течение трех минут я многое уяснила о «некоторых стервах» и выросла в собственных глазах до невероятной высоты. С нее и загремела вниз да так, что в полете дух перехватило – на второй строчке, которую Наташка по неведению прочла в издевательской манере: «Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет в живых».

– Мама дорогая-а-а… – На этом запал подруги кончился, и она весьма нерешительно добавила: – Все мы бабы – дуры… На!

Письмо перекочевало ко мне, конверт уважительно лег на стол.

– Я не могу читать предсмертные записки по поводу неразделенной любви. А прочитать необходимо – следует знать, что представляет из себя твой Дмитрий Николаевич, когда на него смотрят чужими глазами. Со стороны и женскими. Это поможет тебе бороться с его недостатками.

Дальнейшее содержание письма я читала на одном дыхании, бормоча и проглатывая слова. Потом медленно и с выражением перечитывала его вслух Наташка. Но прежде чем с ее губ слетели хорошо знакомые первые строчки, я подняла Димкин кожаный пиджак и положила его себе на колени, старательно вытерев кухонным полотенцем. Со всей очевидностью было ясно – кроме меня пришивать оторванную вешалку некому. Пополнение гарема, в котором я единственная любимая жена отдуваюсь за десятерых, в ближайшем будущем не планируется. Хоть это радовало!

«…Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет в живых. Не переживайте. Вы прекрасный специалист и в своем деле волшебник, но с судьбой не поспоришь. Мне было уготовано умереть. Воспринимаю это достаточно спокойно и жду от Вас такого же отношения.

Вынуждена обратиться с последней просьбой именно к Вам. Не осуждайте. Другого выхода нет. Больше обратиться не к кому: примите в дар небольшой участок земли с постройками на берегу Черного моря. Необходимые платежи для оформления наследства будут осуществлены с моего личного счета. Завещательное распоряжение на Ваше имя оформлено три дня назад. Копия его, как и это письмо, во избежание попадания в чужие руки и неправильной трактовки будут вручены Вам в день моей смерти. Думаю, что им будет одиннадцатое число. Спасибо за помощь, ни в чем себя не вините. Копию завещания прилагаю.

Прощайте, добрый и порядочный человек.

С искренним уважением к Вам,

– Фи-и-ига себе! – протянула Наташка несколько охрипшим голосом. – Ты что-нибудь понимаешь?

Я, как болванчик, закивала головой. В голове вспыхнуло воспоминание о единственной случайной встрече с Серафимой Игнатьевной, вызвавшей у меня неприятную реакцию. Ее предположение о том, что через десять дней мы с Димкой будем готовы поехать к южному морю, в свете прощального письма приобретало жуткий, прямо-таки мистический смысл. Получалось, что Серафима заранее знала не только о своей смерти, но и предвидела наше поведение… Нет, этого не может быть!

– Ирка, перестань кивать головой! Ты меня пугаешь. Давай положим конверт с письмом назад и сделаем вид, что ничего не знаем. В конце концов, письмо адресовано Димке, пусть он и мучается, – сказала подруга.

– Но ведь… ты сама говоришь, что муж и жена – одна сатана. Значит…

– Значит, что это ничего не значит. Ты даже на четверть падшего ангела не тянешь. Тебе еще до его уровня сатанеть и сатанеть! Димки на все остальное тоже маловато будет. Словом, эта народная мудрость к вам обоим никакого отношения не имеет. Бывают исключения из правил. Вы два дурака, объединенные в одном семейном флаконе. И вообще, давай рассуждать здраво. Только для начала отдай пиджак. Пиджак, говорю, а не полотенце… Ир! Вот это называется «полотенце», а это – тряпка для удаления последствий трапезы со стола.

Я очнулась от болтающегося перед носом лоскута старого махрового полотенца и с готовностью протянула Наташке пиджак.

– Сейчас мы это послание вернем в карман и отправим вещь на место.

Подруга пошла в прихожую, бросила пиджак на пол и отряхнула ладони. Потом, ухватив рукой подбородок, подумала, укоризненно покачала головой и, повесив пиджак на плечики, громким шепотом произнесла:

– Слушай, может, он сам пришьет оторванную вешалку? Хирург все-таки. А я, пожалуй, пойду. Надо как следует все обдумать.

Мне обдумывать было уже нечего. Я знала, что придется ехать к морю.

Спустя четыре часа, можно сказать, на ночь глядя, Димка носился по комнатам, сопровождая свои побегушки пламенной речью. Следом носилась я, за мной Аленка. Умное кошачье семейство вместе с таким же умным Вячеславом молча встречали и провожали нас глазами в большой комнате. Зачем создавать эффект стадности, когда и так все прекрасно слышно?

– Я не верю ни в ясновидящих, ни в астрологию, ни в судьбу, – орал Димка, размахивая копией завещания Серафимы Игнатьевны. – Ну вы только подумайте! Спасаю женщину от неминуемой смерти, вытаскиваю ее с того света, а она подкладывает мне двух свиней сразу: смерть по собственной прихоти и наследство! А казалась умным и порядочным человеком!

– Папочка! Смерть не выбирает жертв по уму и порядочности, косит всех подряд. Ну почему ты винишь Серафиму Игнатьевну в том, что у нее произошла внезапная остановка сердца? Можно подумать, она действительно сделала это тебе назло. – Аленка докрикивала речь из кухни. Потеряв тапочек, вынуждена была отстать. – Мам! Отдай незаконно присвоенное! Тапок с левой ноги приписан к моей, а не к твоей нижней конечности. Свой заберешь на обратном пути у холодильника. Мой оставь рядом со Славкой.

Димка неожиданно притормозил и с размаху плюхнулся в кресло. Не ожидая такого маневра, я, распугав стайку зрителей разной степени лохматости, невольно шарахнулась обнимать сына, изрядно перепугав его выражением лица. Он дернулся в сторону, освободив мне участок дивана для свободной посадки. Носом в спинку, коленями на сидение. На полу остались оба тапка, пусть дочь угадывает свой.

– Дима, давай все обсудим спокойно, без лишней экспансивности, – шмыгая носом, задушевно сказала я спинке дивана и достаточно ловко перевернулась, чтобы принять более удобное положение.

– Что это?! – в смятении воскликнул муж, глядя на меня с легким ужасом.

Я не успела порадовать Димку тем, что по-прежнему являюсь его женой – выяснилось, что носовая стыковка с диваном породила обильное кровотечение.

– Это, папик, твоя излишняя экспансивность толкнула на мокрое дело! – с укором заметила дочь, пробегая мимо в одном тапочке. – Я за чем-нибудь холодным, а ты дай мамуле что-нибудь под нос, сейчас все перемажет.

Димка от растерянности протянул мне копию завещания. Успев ощутить себя в роли несчастной жертвы, я с досадой отмахнулась. На беду, достаточно решительно…

В ванную комнату мы с мужем влетели вместе. Лично я – с мыслью о том, что Наташка была не права, мы все-таки не исключение из правил, а одна сатана. Именно это я и поведала подруге, встретившейся у входной двери с изрядно поднадоевшим вопросом: «Что это?!»

Только потом, в теплой и мирной обстановке вечернего чаепития, Наташка с трудом поверила, что умышленного рукоприкладства ни с той ни с другой стороны не было. До этого момента она контролировала выход из ванной, без конца засучивала сползающие рукава старой шерстяной кофты и, несмотря на уговоры Алены, сыпала в адрес Димки неопределенные угрозы, типа: «Пусть только попробует выйти!»