Дарья Донцова - Продюсер козьей морды

– Нет, Ваня, – торжественно объявила Нора, – на идиота ты точно не смахиваешь.

– Вот и отлично, – сказал я.

– Но возникли вопросы, – протянула хозяйка, – насчет денег, которые ты выписываешь на подставных лиц! Много у тебя таких «помощничков»?

Я онемел. Меня можно обвинить во многом, сказать, что я излишне ленив, аморфен, не способен на быстрые реакции, слишком ценю собственный комфорт, эгоистичен, не использую в полной мере отпущенные мне Господом таланты. Но я очень щепетилен в денежных вопросах, и Норе сие обстоятельство великолепно известно!

– Когда у Корнелии день рождения? – вдруг спросила Элеонора.

– Двадцать второго апреля, – ответил я.

– Значит, подарок ты посеял на сутки раньше.

– Да, – согласился я.

– Помнится, тогда у тебя сломалась машина, – протянула Нора.

– Верно, вы дали мне свой «Мерседес».

– Круто! – восхитилась Варя. – Все совпадает! Скоро и про ноготь вспомнишь, и про меня!

По телу будто кипяток разлился.

– Нора! Я тут ни при чем!

– Ага, – ожила Варвара и повернулась к Норе, – че еще принесть для доказательства? Знаете, гоните его вон! Хрен бы со мной, одна девку потащу, помрет она скоро, долго не промучаюсь, а этот, он еще и вор! Ваши денежки втихую тырит, порядочным прикидывается. Разве хороший человек от умирающего ребенка откажется? Ну прямо царь Ирод!

Библейское сравнение удивило меня не меньше, чем упоминание про Нострадамуса. Варвара совершенно не похожа на девушку, которая изучает историю или интересуется религией.

– Нина не моя дочь, – отрезал я.

– Есть только один способ это проверить, – сказала Нора, – анализ ДНК.

– Это больно? – испугалась Варя. – Мне будут делать операцию?

– Нет, – усмехнулась хозяйка, – ерунда, поскребут ватной палочкой по слизистой во рту.

– Согласна, – закивала Варвара, – хоть сейчас берите. Во, я готова! Можете еще и кровь на анализ прихватить!

С этими словами она бойко закатала рукав платья, обнажилась тощая конечность с просвечивающими сквозь кожу венами. Чуть пониже локтевого сгиба розовел шрам от давнего ожога.

– Во, – предложила Чижова, моргая невинно-голубыми глазами, – давайте.

– Сейчас это сделать невозможно, – с явной симпатией ответила Нора, – завтра мы поедем в лабораторию. Иван Павлович, будь готов к девяти утра.

– Нет, – твердо ответил я.

– Испугался, – забила в ладоши Варя, – вот вам! Знает, что врач увидит, и ехать боится.

– Иван Павлович, объясни свое решение, – приказала Нора.

– Либо вы мне доверяете, либо нет, – сухо сказал я, – если моего честного слова вам недостаточно, то, получается, вы считаете меня лгуном. Никакие исследования в таком случае не помогут. Они не важны. Главное – ваше личное отношение ко мне.

– Ты идиот! – в сердцах воскликнула Нора.

– Очевидно, да.

– И трус! – подтявкнула Варя. – Раз не идешь к доктору, значит, признаешься, что ты отец. Вот так выходит.

– Завтра в девять! – свирепо гаркнула Нора.

– Нет, – уперся я.

– Ты не выполнишь мой приказ? – возмутилась Элеонора.

– Моя личная жизнь – это моя личная жизнь, – ответил я, – много лет назад, когда вы наняли меня на работу, мы решили не смешивать частное со служебным и до сего момента успешно соблюдали договор.

– Я тебя уволю, – топнула Элеонора, – хватит выжучиваться!

На крысином личике Вари промелькнуло выражение радости, и тут у меня в кармане ожил мобильный.

– Вы разрешите ответить? – спросил я у Норы.

– Иди, – махнула рукой хозяйка, – остуди горячую голову и возвращайся с трезвым решением. Или едешь завтра в лабораторию, или уходи вон! В чем пришел! Помнится, у тебя даже чемодана не было, багаж уместился в портфеле!

Я выскочил в коридор и поднес телефон к уху.

– Алло!

– Вава! – взвизгнула маменька.

– Слушаю.

– Это правда?

– Что?

– Только не вздумай выкручиваться! – заорала Николетта. – Я чувствую! Ощущаю! Вот он, запах большого материнского горя!

– Ты о чем? – окончательно растерялся я. – Сделай одолжение, поясни.

– Вопросы задаю я! – тоном следователя из плохой киноленты об ужасах КГБ заявила маменька. – Молчать и отвечать!

Я сел в кресло, стоявшее возле вешалки. «Молчать и отвечать» – вот вам образчик женской логики, жаль только, что выполнить этот приказ не представляется возможным.

– Ты вчера был в аптеке? – спросила Николетта.

– Не помню, – изумился я, – а в чем дело?

– Напрягись и вспомни!

– Какая разница? – продолжал недоумевать я. – Что за странный интерес.

– Немедленно перечисли все места, куда ты заглядывал накануне, – потребовала маменька.

Я попытался сосредоточиться.

– Утром я ездил по делам фонда «Милосердие», около двух решил перекусить, заглянул в кафе, мне позвонила Нора и велела купить ей книги, поэтому я поехал по магазинам. Одно издание нашел в букинистическом отделе «Москвы», другое обнаружил в «Молодой гвардии». На дорогах были сплошные пробки, да еще внезапно началась жара. У меня заболела голова. О! Точно! Я заходил в аптеку!

– Уже лучше, – всхлипнула Николетта, – когда человек признает свои ошибки, это первый шаг к их исправлению.

– Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду, – попросил я.

– Что ты купил у провизора? Не смей лгать!

– Таблетки.

– Какие?

– Ну… не помню, вроде белые, круглые.

– Вава!!! Не разрывай мое сердце! Тебя видела Мака, – завопила Николетта, – господи, все пошло прахом! Жизнь рухнула в один миг! Где мой маленький мальчик, которого я водила гулять за руку?

– Ты о ком говоришь? – уточнил я.

– Вава! Не смей хамить, – пошла вразнос маменька.

– Извини, – пробормотал я.

Если честно, то я не могу припомнить момента, когда мы с Николеттой ходили вместе «гулять за руку». В детстве мною занималась Тася, та самая женщина, которая нынче служит у маменьки домработницей. Появление Николетты в детской было столь же редким событием, как полярное сияние над Москвой. «Тише, мама спит», – предостерегала няня маленького Ваню, когда он собирался в школу. «Тише, мама принимает ванну», – говорила Тася, когда я возвращался домой с уроков. «Тише, мама уезжает на спектакль, – восклицала она около шести вечера, – лучше не высовывайся в коридор». Да я и сам бы, без Тасиного предупреждения, не пошел в прихожую, потому что лет с трех твердо усвоил: маменька, уносясь в театр, где ей предстояло выйти на сцену с коронными словами «Кушать подано», находится на взводе и способна отпустить сыну затрещину. Новый год, Седьмое ноября, Первое мая, уж не помню, какие еще праздники были в советские времена, но все их я отмечал в компании с Тасей, Николетта вместе с мужем веселилась в Центральном доме литераторов, писательском клубе, недоступном рядовому москвичу, меня с собой родители никогда не брали.

– Мака там была! – причитала Николетта. – Она наблюдала, как ты, потеряв стыд, выпрашиваешь лекарство!

– Выпрашиваю? – изумленно переспросил я. – Я просто приобрел упаковку! И я не заметил твою подругу! Она точно меня видела? Может, перепутала с кем?

– Жалкая попытка оправдаться! Как только Мака поняла, что ты делаешь, она спряталась за стенд и записала весь разговор на диктофон.

– Чего? – по-детски отреагировал я. – Записала на диктофон? Мака носит при себе этот аппарат и даже способна им пользоваться? И зачем ей прятаться при виде меня? Прости, Николетта, это какой-то бред!

– Слушай, Вава, – отчеканила маменька, – внимание, звук!

В трубке что-то щелкнуло, и я услышал собственный слегка искаженный голос. В свое время, когда я только начал работать детективом, Элеонора вручила мне крохотный карманный магнитофон и велела:

– Ваня, всегда записывай беседы с людьми, иначе при пересказе можно упустить крохотную, но очень важную деталь. А еще мне важно услышать интонацию твоего собеседника.

Я, естественно, выполняю приказ хозяйки, приношу ей запечатленную информацию и частенько слушаю ее вместе с Норой, поэтому мгновенно узнал, кому принадлежит баритон.

– Девушка, сделайте любезность, отпустите моралгин.[6]

– Данный препарат отпускается по рецепту, – ответило контральто.

– Да ну? Месяц назад я приобрел его без проблем.

– Моралгин содержит большую дозу кодеина, он занесен в список «Б» и не подлежит свободному отпуску.

– Понимаете, у меня очень голова болит.

– Возьмите растворимый аспирин.

– Он мне не помогает.

– Тогда цитрамон.

– Лучше моралгин.

– Мужчина, я уже сказала: препарат выдается по рецепту!

Очевидно, я посмотрел на беджик, прикрепленный на халате провизора, потому что воскликнул:

– Леночка, ну почему отличное средство от мигрени вдруг попало под строгий учет?

– В нем содержится кодеин, – кокетливо сказала девушка.

– И что же?

– А его используют наркоманы, едят пачками, чтобы кайф поймать.