Юлия Климова - Вредная привычка жить

    – Спасибо вам за все…

    Рабочий день подходил к концу, офис почти опустел. Я стояла у окна и смотрела на медленно наплывающую темноту. Полчаса тому назад я позвонила Альжбетке и частично ввела ее в курс дела. Альжбетка рвалась нам помочь, но пока даже я сама не представляла, что поручат делать мне.

    В кабинет без стука вошли два незнакомых парня, они кивнули мне и поздоровались за руку с Воронцовым. В руках у одного была дорожная сумка, он поставил ее на пол и сказал:

    – Принимайте миллионы.

    Я заглянула за «молнию» и увидела ровненькие пачки с изображением американских президентов.

    – А я думала, мы за деньгами сейчас поедем… А это вообще что?..

    – Это бумажки, просто бумажки, – сказал парень, – меня вообще-то Мелех зовут. – И он улыбнулся мне приятной и доброй улыбкой.

    Я растаяла и сказала:

    – Очень приятно, а меня зовут Аня.

    Воронцов посмотрел на меня хмуро и спросил:

    – Ты еще не передумала спасать подругу?

    Я сразу стала серьезной, целеустремленной и готовой на любые опасные подвиги неприступной принцессой.

    – Так за деньгами мы не поедем? – переспросила я. – Подсовывать ему всякие бумажки – это риск, а я не хочу рисковать Солькой!

    – За деньгами мы поедем, – ответил Воронцов, – но только после того, как все будут живы и здоровы. Успокойся и доверься мне.

    – Вам лишь бы денежки свои получить, – тихо проворчала я.

    Виктор Иванович сделал вид, что не услышал этих слов.

    – Ты возьмешь эту сумку и в половине одиннадцатого положишь ее в контейнер, о котором он тебе говорил, постоишь рядом до… без десяти одиннадцать и медленно пойдешь в сторону офиса.

    – А вы?

    – Я буду неподалеку, Мелех останется с нами, а Стас – с ребятами. Как только мы увидим эту гадину, тут же спасут твою Сольку. Будем надеяться, что она действительно в питомнике.

    – Она там, – сказал Мелех, поглядывая на меня, – у меня нюх на такие дела.

    – Хорошо бы, – благодарно улыбаясь, ответила я.

    Сумка оказалась очень тяжелой: мешок с долларами и картошкой мы все же несли втроем.

    – Тяжело? – спросил Воронцов.

    – Я справлюсь, – ответила я.

    Все как в кино, и я – главная героиня… ну почти главная…

    Я шла уверенным, твердым шагом, сумка хоть и тянула меня в одну сторону, но это не доставляло мне ни малейшего неудобства. Он наверняка следит за мной, так вот же, смотри – я иду!

    Уже стемнело, парк был практически безлюден. На некоторых скамейках сидели влюбленные парочки, но моросящий дождик скоро сгонит их с насиженных мест.

    Вот он, дуб, осталось сто метров.

    Запах помойки уже долетал до меня.

    – Ничего, – прошептала я, – наши победят!

    Около раскидистого дерева стояли три больших контейнера с мусором, чуть левее – небольшие урны, потом бак с надписью «стекло», а потом – оранжевый контейнер…

    Я подошла ближе и заглянула: мусор, мусор, мусор…

    Постояв немного, я опустила сумку в контейнер, подняла воротник и отошла в сторонку. Мне хотелось посмотреть на часы, но Воронцов не разрешил мне этого делать: он сказал, чтобы я не вытворяла ничего, что могло бы натолкнуть нашего врага на мысль, что я в этом деле не одна. Никаких мобильников, никаких часов…

    Хотелось закурить, и, будь у меня сейчас сигарета, я бы отодвинула в сторону все свои принципы. Но сигареты не было, и я по-прежнему выпадала из достаточно высокого процентного числа желающих заболеть раком добровольно.

    Надо идти.

    Сунув руки в карманы, я развернулась и пошла по дорожке. Собственно, на этом моя миссия закончилась, дальше начнется мужская работа.

    Носиков во время последнего звонка велел мне направляться в сторону офиса, и я послушно подошла к дверям здания, в котором работала.

    Телефон зазвонил.

    – Я слушаю.

    – Ты молодец, – раздался ехидный скрипучий голос.

    – Просто делаю то, что должна.

    – Иди на остановку, садись в автобус и поезжай домой.

    – Спасибо, конечно, но как же Солька?..

    – Я же сказал, что о ней мы поговорим, когда я пересчитаю свои деньги.

    – Так пересчитали бы давно, я их уже полчаса как принесла!

    – Не все так быстро делается… Иди на остановку, если все нормально, то завтра я тебе позвоню.

    Послышались гудки.

    Мне так хотелось позвонить Воронцову, но я не могла – нельзя…

    Я вышла к дороге, дождалась автобуса и поехала к метро. В окно я увидела колесо обозрения: за парком были аттракционы.

    «Мне срочно надо туда», – в одну секунду поняла я!

    Двери автобуса открылись, и я бросилась в обратную сторону. Носиков уже не мог за мной наблюдать: он теперь следил за деньгами, он уже где-то рядом с ними…

    На мгновение я подумала о том, что он тоже может быть на колесе обозрения, но потом отмела эту мысль как абсурдную, да и с собаками сюда не пускают.

    Я купила билет и села в раскачивающуюся люльку. Медленно я стала подниматься вверх. Надо было пристегнуться, но я забыла.

    Через какое-то время я увидела парк, освещенный фонарями. Дождь брызгал в лицо, и я вытирала его рукавом. Хорошо, что парк работает круглосуточно, наверное, основной доход тут приносят любовные парочки.

    Вот пруд, дуб, и я даже разглядела оранжевый контейнер.

    Никого не было.

    Он ждал. Наверное, он осматривал окрестности и проверял, не привела ли я кого-нибудь с собой.

    Постепенно я спустилась вниз, и полянка исчезала из вида. Я достала из кошелька деньги и, как только моя люлька достигла земли, просто сунула их в руки мужчине, который принимал билетики.

    Похоже, моя инициатива только обрадовала его.

    Я вновь увидела дуб и эту вонючую помойку. Мужчина в темной кожаной куртке шел к тому месту, где совсем недавно стояла я. Узнать его было нетрудно, я не ошиблась в своих прогнозах – это был Носиков Леонид Ефимович!

    Сердце мое сжалось. Я знала, что сверху лежат настоящие деньги, и очень надеялась, что в такую погоду он не полезет на дно чемодана и не поймет, что его обманули.

    Как только он взял сумку и отошел в сторону, перед ним, словно мираж, вырос Воронцов.

    Он что-то сказал вору.

    Видно, Носиков отдал команду, и из кустов, точно две черные тени, выскочили две огромные собаки. Они бросились на Воронцова, но упали на землю за несколько шагов до него… Прислонившись к дубу, в тени стоял Мелех, а в его руках был пистолет.

    Поняв, что он проиграл, Носиков бросился в сторону небольшого леса. За ним было шоссе, наверное, там он оставил свою машину. Мелех побежал следом. Если бы Носиков бросил сумку, то, пожалуй, догнать его было бы сложнее, но жадности в этом человеке было куда больше, чем ума, и уже через несколько секунд он, поваленный здоровым Мелехом на землю, извивался, пытаясь вырваться.

    Я увидела, как Воронцов разговаривает по телефону, потом зазвонил и мой аппарат.

    – Привет, голова еще не закружилась?

    – Вы о чем?

    – Неужели ты думаешь, что я оставил тебя без присмотра? Слезай с этого колеса, мы тебя заберем.

    – А Солька? – дрожащим голосом спросила я.

    – С ней все в порядке, думаю, она сама расскажет тебе, как доблестный Стас вынес ее на руках из собачьего питомника.

    Я зарыдала.

    – Не плачь, – мягко сказал Воронцов, – на улице и так мокро…

    Домой меня повез Воронцов. Настроение у него было отличное, пожалуй, у меня тоже, только очень хотелось поскорее обнять Сольку.

    – А Носиков… он где? – спросила я.

    – Я поехал за тобой, а его Мелех доставит куда надо.

    – А куда надо? – спросила я. – Он убьет его?

    Воронцов засмеялся.

    – Нет, он сдаст его правоохранительным органам. Не волнуйся, мы сможем аккуратно обвинить его в том, что он совершил. Он сказал, что убил Селезнева случайно, во время драки… Пусть у следователя об этом голова болит…

    – А собаки, зачем же было их убивать?..

    – Анюта, солнышко, да у кого же поднимется рука убить таких милых собачек?

    – Но Мелех… у него ведь был пистолет…

    – Это снотворное, сильное и быстродействующее. Проснутся и побегут по своим делам.

    – Я благодарна вам за все, что вы для нас сделали, – сказала я, всхлипывая.

    Воронцов промолчал.

    Когда я приехала домой, Солька вовсю уже рассказывала Альжбетке о своих приключениях. Увидев меня, она подскочила, мы обнялись и заплакали, как две сентиментальные дурочки.

    – Ты представляешь, – затараторила Солька, – у меня руки были связаны, а рот скотчем заклеили…

    – Надо же, – сказала я, вытирая слезу, – преступник сделал то, о чем я мечтала долгие годы!