Татьяна Луганцева - Высокий блондин без ботинок

— Мне нужно сказать одной женщине… что я дурак.

— Гриша, не напрягайся, хотя ты и хороший следователь, но с женщинами ты не мастак. Так что расслабься, если эта дама с тобой общалась, тебе не надо так далеко лететь, чтобы сказать то, что она и сама знает, — хохотнул Дмитрий Егорович.

— Ну, спасибо на добром слове, — улыбнулся Григорий Степанович, так как просто не мог сердиться на своего шефа.

— Ладно, иди… Ты знаешь, я тебе желаю лишь добра, пусть у тебя все получится. Живешь бобылем столько лет, и чего только этим бабам надо?

Григорий Степанович вышел из больницы, прошел неспешным шагом две троллейбусные остановки до ближайшей станции метро и поехал домой. Плечо нещадно ныло, и он стискивал зубы, чтобы не застонать прилюдно. А еще он опасался, что в толпе кто-нибудь случайно заденет его раненое плечо и он потеряет сознание. Сердобольные люди вызовут «Скорую помощь», и он снова окажется в больнице. Поэтому он был осмотрителен и осторожен и избежал такой печальной участи. От метро до своего дома он тоже дошел пешком, не рискнул воспользоваться переполненным наземным транспортом. Конечно, именно в этот день, когда Григорий Степанович получил ранение и потерял много крови, лифт в его подъезде сломался. Он поднялся по лестнице, сбив дыхание, и на своем этаже остановился. Прямо у его двери на полу, подстелив плащ, сидела Надежда собственной персоной с маленькой девочкой на руках, которая мирно спала у нее на коленях. Григорий невольно залюбовался этой картиной, привалившись к стене спиной. Надежда подняла на него синие глаза и чуть заметно улыбнулась.

— Еле поднялась с ребенком по лестнице, очень устала. Знакомься, это моя дочка Настя.

— Красивая девочка, вся в маму, — ответил Григорий Степанович, не веря своему счастью и своим глазам.

— Как раз она похожа на отца, но мы обе ничего… — вздохнула Надя, посмотрев на дочку и снова подняв глаза на следователя.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Знаешь, я развелась с мужем официально… Он стал пить еще больше, ну совсем, понимаешь… Вообще не просыхает, а когда немного приходит в себя, начинает буянить, обижает и меня, и дочку. Я замучилась участкового вызывать, чтобы он утихомирил этого алкоголика. А участковый ничего не может сделать, пока мой муж не убьет кого-нибудь из нас. Я решила не ждать этого момента и пришла к тебе, ты что-то говорил о своих чувствах. Надеюсь, ты не шутил?

— Я был серьезен как никогда. Я спросил не о том, что ты делаешь у моей двери, а о том… вообще, почему ты не в Италии с Марко?

— Потому что я здесь, неужели не понятно?

— Ты ушла от миллионера ко мне? — почти с ужасом в голосе спросил он.

— Я совсем ненормальная, да? — вздохнула Надежда. — Я так виновата, что не сказала тебе сразу, что чувствую…

— Ты серьезно? Надя, подумай хорошо… Я никогда не смогу тебе дать того, что мог бы дать он.

— Я уже имела джакузи в его самолете, а все остальное дашь мне ты, я прочла это в твоих глазах.

— Он так красив…

— Ты недооцениваешь себя, Григорий, и я докажу тебе это. Кроме того, только ты мне поможешь освободиться от моего бывшего… Что мне сделать? Может быть, покупать ему водку, чтобы окончательно проспиртовать его? Должен же быть конец? А может быть, купить ему суррогата? Кто будет разбираться? Все знают, что он алкоголик, может, он купил по дешевке дерьмовую водку и отравился. Квартира достанется Насте, его дочери… Ну, что ты так смотришь на меня? Шучу я… в том-то и дело, что ничего не могу сделать с ним… От Марко я ничего не взяла, даже кольцо вернула, считаю, что поступила по справедливости…

— Как Мила? Не переживает из-за Марко? Она была так влюблена в него…

— Такая пылкая влюбленность быстро перегорает, — ответила Надежда. — Нет, она не переживает. Теперь она поняла, что личное общение с принцами не всегда оправдывает ожидания. Марко ветреный, и знаешь… этот его побег из загса все-таки не был мужским поступком, как бы он ни оправдывался. Я думаю, что это и спровоцировало Викторию, вернее, ее больную психику…

— Всегда вы во всем вините нас, мужиков, — вздохнул Григорий.

— Но ведь ты так бы не поступил со мной? Не бросил бы у алтаря, так сказать? — спросила у него Надежда.

— Конечно, нет! — честно ответил Григорий. — Я бы ни за что на свете с тобой в загс не пошел бы. Я хочу жить спокойно.

— Эх, если бы не спящий ребенок… — вздохнула Надя. — Хорошо, что хоть у Милы все нормально. Она почти полностью оправилась, повзрослела и помудрела. Это близость смерти заставила ее пересмотреть свои взгляды и спуститься с небес на землю. Иногда можно встретить любовь всей своей жизни, просто посмотрев вокруг, — задумчиво сказала Надя, наматывая на тонкий палец свой золотой локон.

Григория этот жест просто завораживал и лишал покоя.

— Я помню… мужчина, с которым она долго встречалась, остался без жены… они вместе? — отвел от нее глаза Григорий.

— Знаешь, что такое женская логика? — спросила его Надежда, оставляя свои волосы в покое.

— Нет… хотя, если преступница — женщина, разобраться в деле намного сложнее, там всегда столько всего лишнего… — поморщился следователь.

— Правильно, Гриша! Потому что женская логика — это понятие надуманное, эфемерное, то есть это полное отсутствие всякой локики! Разве это нормально — убить свою ненормальную сестру, чтобы о ней никто не узнал и тебя приняли за нормальную? — напомнила Надя о Виктории. — Я могу думать одно, а делать совсем другое. Тогда в аэропорту больше всего на свете хотела улететь с тобой, а побежала к Марко. Стала жить с ним и каждый день думала о тебе, разъедая и так хлипкие отношения с Марко, словно соляной кислотой. Вот и Мила… Столько слез пролила, когда Евгений был женат, столько нервов потратила, а когда он стал свободным, Мила спокойно отвернулась от него, пожелав ему встретить новую любовь.

— Ты говорила о каком-то человеке, который был рядом…

— А он и был! Много лет рядом, плечом к плечу, ее начальник и директор ветеринарной клиники. Мила наконец-то увидела его другими глазами, а он, в свою очередь, кардинально поменял свои взгляды закоренелого холостяка, — ответила Надежда, трогательно посмотрев на него из-под своей аккуратной челки. — Мы долго будем разговаривать на лестнице? Может, все-таки пустишь в дом?

— И это говорит женщина, у которой могло быть все? Я боялся спугнуть свое счастье. Ты как мираж, который может подразнить и исчезнуть. Мало ли, может, в тебя влюбится еще какой-нибудь миллионер?

— Не надейся, так просто тебе от меня не избавиться, — хмыкнула она.

— Я бы хотел, чтобы ты вместе с дочерью вошла в мой дом навсегда…

— Правда? — обрадовалась Надя. — Нам же как раз идти некуда!

Григорий не смог сдержать улыбки.

Григорий Степанович открыл дверь в квартиру, и Надежда только сейчас через распахнувшийся плащ заметила, что у него перебинтовано плечо.

— Паршиво выглядишь… Что-то случилось? — с тревогой в голосе спросила она.

— Бандитская пуля, — туманно ответил Григорий.

— Понятно, мне предстоит многому научиться, стать боевой подругой стража порядка и грозы всех преступников.

— Давай ребенка, — улыбнулся Григорий. — Она не проснется?

— Возьми, а то у меня уже руки затекли. Знаешь, ее стоит больших трудов уложить спать, но зато потом она спит как убитая. А еще она любит сказку про Золушку, как все маленькие и не очень маленькие девочки, — передала Настю Григорию Надежда и поднялась на ноги, отряхивая куртку.

— Похоже, что и мне придется многому научиться, — ответил Григорий и, прижав ребенка к раненому плечу, вошел в квартиру.

— Похоже, что ты и вправду косноязычен… так и не сказал мне, что любишь меня, — фыркнула Надежда, — мне пришлось самой догадываться. А если бы я не была такой сообразительной?

Надежда в состоянии полной умиротворенности последовала за ними, отмечая невольно, какие у Григория широкие плечи, а про самые красивые и добрые глаза на свете она знала уже давно… наверное, они снились ей еще в детстве, когда она тоже любила читать сказку про Золушку.