Дарья Донцова - Урожай ядовитых ягодок

– Вы, ребята, после девяти прискакивайте, когда Ритка уйдет.

Рита женщина скандальная, мы иногда слышим, как она метелит наверху супруга. Она ни за что не разрешит муженьку пойти побаловаться пивком. Но Жорку-то надо предупредить! Может, подняться к соседке и спросить у нее невзначай телефоны друзей мужа?

Я не успела принять решение, потому что в квартиру ввалились Семен с Кристиной. В руках у них виднелись чемоданы и какие-то палки.

– Вот, – отдуваясь, сообщил приятель, – приданое купили, до полуночи по городу гоняли, давай, Криська, тащи из машины памперсы. Смотри, Вилка, тут распашонки, ползунки… Как думаешь, хватит?

– Сколько же ты купил?

– Пятьдесят штук теплых, сто легких…

– С ума сошел! А что это за деревяшки?

– Балдахин от кроватки.

Я скривилась.

– Отвратительная вещь, в нем станет пыль скапливаться, младенцу нужен свежий воздух.

– Да? – расстроился Сеня. – А Крися велела взять, сказала, очень красиво, вон, с мишками.

И он развернул кусок ткани с оборочками. На желтом фоне виднелись коричневые капли, превратившиеся при более детальном разглядывании в медвежат.

Прозвенел звонок. Думая, что это Крися, я рванула дверь и увидела своего папеньку Ленинида с глуповатой ухмылочкой на лице. Нос мигом уловил резкий запах алкоголя.

– О, Ленинид, – обрадовался Сеня, – давай, заходи, пивка желаешь? У меня и рыбец есть.

– Он уже нахлебался, – каменным тоном сообщила я. – Сколько раз тебе говорить: коли нажрался, ко мне не приходи!

– Ну, доча, – залебезил папенька, – случай вышел экстра… экс… эк…

– Хочешь выговорить «экстраординарный»? – прищурилась я. – И не старайся, не получится.

– Злая ты, – вздохнул папаша, – неласковая, грубая, так с родителями не поступают. Ну да ладно, скушаю обиду, лучше глянь, кого к тебе привел, узнаешь?

Я уставилась на маленькую, тощую, похожую на шпротину женщину с ярко-медной головой. Такой цвет получается, если на седые волосы намазать хну и подержать часок-другой. Нежданная гостья смущенно хихикнула, стало видно, что у нее не хватает парочки передних зубов.

– Ну, – поторопил Ленинид, – так как, признала?

– Нет, – покачала я головой, – уж извините, никак не вспомню.

– Экая ты беспамятная, – укорил меня папенька, – это же Светка.

– Кто?

– Маманька твоя, Светка, моя первая жена.

Разобранный балдахин выпал из моих рук на пол.

– Кто?!

Света смущенно закашлялась:

– Ну, в общем, здравствуй, дочка.

Затем она растопырила в разные стороны руки и попыталась заключить меня в объятия. Но я ловко увернулась, шмыгнула в кухню, налила себе воды и стала пить ее огромными глотками, слушая, как Сеня бубнит:

– Проходите, раздевайтесь.

Я доглотала воду, умылась и вытерлась посудным полотенцем. Мое детство прошло вместе с мачехой Раисой. Папенька угодил на зону впервые где-то в 1971-м и с тех пор дома не показывался. А милая маменька убежала еще раньше, когда новорожденной дочурке, то есть мне, не исполнилось и месяца. К чести Ленинида следует отметить, что он не сдал меня в интернат, а принялся воспитывать, как умел. Папенька вскоре женился на Раисе, и я долгое время, пока «сердобольные» соседки не объяснили, что к чему, считала ее своей настоящей мамой. Честно говоря, даже узнав, что Раиса моя мачеха, я не расстроилась. О родной матери не вспоминала никогда, ее фотокарточек дома не было. Впрочем, снимков Ленинида тоже. Я была совсем малышкой, когда папеньку сунули за колючую проволоку. И до самой своей смерти Раиса недрогнувшим голосом сообщала, что Ленинид умер. Правда, причина смерти многократно менялась: то он утонул, то попал под машину, то свалился с поезда…

Отец появился в моей жизни недавно, проведя большую часть своей за решеткой. Как-то он попытался было подсчитать, сколько раз садился на скамью подсудимых, но сбился. Путается и сейчас. Иногда выходит восемь, иногда семь судимостей. Но то, что не десять, это точно. Отбегав под конвоем, папенька решил «завязать». В одной из колоний он получил профессию столяра и начал весьма успешно делать мебель. Он вообще рукастый, способен починить любые приборы и быстро возвести шкаф в прихожей…

Мы с Тамарой, тогда еще незамужние женщины, взяли его к себе. Ленинид не растерялся, женился на нашей соседке Наташке и зажил вполне счастливо. Сейчас он вполне нормально зарабатывает. Многие люди, построив дачи, обставляют потом их в стиле «рашен изба», вот тут-то и появляется папенька. Всякие столы, стулья и кресла он «выпекает» мастерски, а берет не так дорого. Клиенты передают его телефон по эстафете.

Одна беда, Ленинид любит заложить за воротник. Собственно говоря, все его бесконечные посадки связаны с опьянением. Если папенька вылакал бутылку, он неуправляем.

Поэтому Наташка держит его в ежовых рукавицах. Она у нас женщина крупного телосложения, громогласная, скорая на расправу. Щуплый Ленинид боится грозную вторую половину почти до полной отключки. Если Наташа унюхает, что от супруга попахивает чуть-чуть пивком, она запросто поколотит бедолагу, не слишком выбирая «инструмент». Просто схватит то, что попадется под руку: чайник, кастрюлю, стул, торшер, доску для резки мяса… Я тоже не перевариваю папеньку в состоянии даже самого легкого опьянения, поэтому ему ничего не остается, кроме как вести трезвый образ жизни.

– Негостеприимная ты, – завел папуля, входя в кухню, – нет бы людям чайку предложить с устатку. Разве гостей так привечают?

– Я вас не звала.

– Садись, Ленинид, – велел Семен, – и вы, Света, устраивайтесь.

– Поздно уже, – отрезала я, – нам спать пора, всю ночь сегодня пропрыгали!

– Чего так? – заинтересовался Ленинид.

– Сын у меня родился, – пояснил Семен, распахнул шкафчик, вытащил бутылку коньяка и сообщил: – Надо выпить по такому случаю.

– Ленинид не употребляет, – каменным тоном сообщила я.

– Ну ради такого случая по чуть-чуть, – залебезил родитель.

Сеня мигом наполнил фужеры. Ленинид и Света не стали кривляться и разом отправили коричневую жидкость в горло. Я обратила внимание, что женщина даже не поморщилась, и испугалась. Так, похоже, она тоже из «употребляющих». И потом, где она провела последние тридцать лет? Судя по отсутствию зубов, тоже сидела под надзором. Отлично, раньше у меня имелся папенька, алкоголик со стажем и рецидивист, а теперь к нему прибавилась маменька, любительница крепких напитков и уголовница. Если с присутствием Ленинида Томочка, безмерно жалостливая и добрая, заставила меня смириться, то с мамашей я совершенно не собираюсь иметь никаких дел.

– Ладно, – сказала я, – пойду спать, а вы гуляйте хоть до утра.

Не успела я лечь в кровать, как в дверь поскреблись. Я упорно молчала. Ленинид всунул голову в комнату:

– Вилка, можно? Ну ты же не спишь! Не вредничай, доча.

– Чего тебе?

Папенька ужом юркнул в спальню.

– Ей жить негде.

– Кому?

– Да Светке.

– И что?

– Ну…

– В общем…

– Что?

– На улицу-то не выгнать.

– К себе пригласи, у вас места много.

– Так ведь Наташка. Она ее живо отметелит. И потом, штука одна получилась.

Ленинид крякнул и принялся тереть затылок.

– Какая штука?

– Выходит, что я двоеженец, – решился наконец папенька.

– Почему?

– Дык… – завел было папенька и осекся.

– Говори, – приказала я.

– Так уж вышло, получилось не со зла, – забубнил Ленинид, ероша волосы, – случайность, одним словом. В паспорте отметок никаких. Мне его недавно дали, паспорт. В деле Светки не было, я смолчал про первую жену, когда меня арестовали в 71-м, вот про Раису рассказал. Только получается, что и она незаконная была.

– Постой, – дошла до меня наконец суть его несвязных речей, – ты хочешь сказать, что не оформлял развод со Светой?

Ленинид кивнул.

– Как же так? – возмутилась я.

Папенька развел руками:

– Где бы я ее искал? Думал, спилась давно. Знаешь, как она ханку трескала? Ведрами.

Я тяжело вздохнула: радостная информация.

– И тебя расписали с Раисой? Постой, когда это произошло?

– Официально отметились в 68-м.

– Не ври, не могло быть такого. В советские времена люди бдительность проявляли, тебя бы в загс без свидетельства о разводе не впустили.

Ленинид захихикал.

– Эх, доча! В те года паспорта другие ходили, не нонешние, красные, а серые, сделанные в виде книжечки, странички пронумерованы, посередине скрепочки. Я железочки разогнул, аккуратно все листочки вынул. Тот, который со штампом о браке, сжег, а на его место положил другой, чистый, с таким же номером внизу. Потом железочки загнул, и пожалте, мужчина неженатый. Сообразила?

Я кивнула. У меня в школе имелась очень вредная учительница по математике, запрещавшая вырывать странички из тетради. Мы иногда тоже расшивали листы, убирали испорченные и вкладывали новые. Так что технология понятна, неясно другое.