Михаил Башкиров - Злой ГЕНий, или Сперматозоиды штурмуют…

Смертельные геномодифицированные тонны, раздавившие собственного творца, остались в мрачном, душном, витаминизированном низу.

Я безвольно распластался на подстриженной траве коварного сада.

Кто теперь будет лелеять древа?

Кто будет холить?

Но тут зрелый плод оборвал – не жизнь, но глупые мысли.

Увесистое яблоко покинуло семейную ветку.

Яблоко набрало гравитационное ускорение.

Яблоко тюкнуло меня точно в темечко.

Захотелось на час или полтора отрубиться к чертовой матери, но злость и ненависть к подлой науке удержали сознание в реале.

Но, бляха-муха, как тяжелы плоды учености, особенно использованные не по назначению!

И тут возник главнокомандующий кремлевской сотни.

Хорошо, что не сам господин президент.

Яблочная контузия не давала разобраться в происходящем.

Может, это мое воображение самовольно вызвало начальство.

Может, действительно шефу захотелось присутствовать на финальной стадии операции «Ступор».

Ввиду неопределенности момента я не стал вскакивать с травы и вытягиваться по стойке смирно, а тем более щелкать каблуками.

Но для удобства беседы перевернулся с живота на спину.

– Спрашивайте, товарищ генерал, спрашивайте…

– Что с монстром?

Актуальный вопросец.

– Каюк.

– А фотоаппарат?

Нашел время беспокоиться о кремлевском имуществе.

– Тоже.

Из-за генеральского плеча выглянуло сопровождающее мурло.

– Это кто будет? – спросил я.

– Новый прокурор, – ответил покорно генерал. – С расширенными полномочиями.

– Прокурор настоящий? – уточнил я.

– Не сомневайся, Денис.

– Тогда пусть исчезнет на время.

Новый прокурор, не дожидаясь генеральского приказа, ловко замаскировался в крыжовнике.

– Вы где были, уважаемый Алексей Николаевич? – спросил я почти реального товарища генерала. – Где?

– Извини, Денис, так получилось.

Шеф начал оправдываться.

А это не было свойственно ни вызываемому регулярно призраку, ни действующей главе кремлевской сотни.

Впрочем, я не стал перебивать генерала, так и не похищенного.

– В библиотеку зашел муж Оленьки. За эллинской философией. Мы обсудили тему рока и катарсиса. Потом незаметно перешли к холодному оружию эпохи Возрождения. А потом он позвал меня пострелять из арбалета.

– И вы, Алексей Николаевич, подумали, что нароете чего нового?

– Только зря ночь угробил. Правда, настрелялся вдоволь. Не поверишь – у этого шалуна в подвале все мишени из корифеев биологии. Чарльз Дарвин, Мендель, Ламарк, Мечников Илья Иванович, ну и прочие, с бородами и без.

Алексей Николаевич замолчал, явно сожалея о ночи, проведенной в тире.

За крыжовником почти не сопел дотошный прокурор.

– Арбалет – это хорошо, – сказал я. – Теперь моя очередь читать лекцию.

Шеф благоразумно промолчал.

Прокурор задержал сопение.

И я выдал не хуже сдохшего генетика.

– А знаете ли вы, господа силовики, что Ветхий Завет оказался прав! Не ручаюсь за лукавого змия и вздорную Еву, но, по крайней мере, насчет Адама отпали все сомнения. Наука, эта мерзкая разрушительница иллюзий, догматов и основ, неопровержимо доказала, что все пять миллиардов народонаселения нашего долбаного шарика имеют всего-навсего одного, понимаете, одного предка! В каждом из нас, как это ни прискорбно, сидит игрек-хромосома, смутировавшая шестьдесят тысяч лет назад в северо-восточной саванне недалеко от горы Килиманджаро. Вот!

Яблоневую ветку качнул российский ветерок.

Шеф старательно усваивал информацию, что и он – Алексей Николаевич Яранцев, что и я – Денис Денисович Веркутин, что и новый прокурор, и сам президент страны и многие, многие, многие другие сограждане, и даже иностранные подданные – то бишь все земляне, от мыса Дежнева до мыса Горн, все, все, все, – произошли от одного-единственного африканского примитива.

– Так вот, наш доморощенный гений захотел стать новым Адамом и заменить у всего человечества своей игрек-хромосомой ту самую негритянскую.

– Вот расист, – сказал генерал.

– Шовинист, – добавил прокурор.

– А может, лучше, чтобы твоим предком был свихнувшийся генетик, чем необразованный пигмей?

Спросил я отрешенно – то ли у вконец материализовавшегося шефа, то ли у замаскировавшегося под развесистый крыжовник прокурора, то ли сам у себя.

Наверное, все-таки яблоко, приземлившееся в районе моего крепкого темечка, было немного тяжеловато.

Наверное, сад мстил за своего добровольно сгинувшего творца…

Преступление, не имеющее аналога в мировой практике и требующее невообразимое количество экспертиз, заставило меня еще две недели проторчать в Садограде.

Яблочная контузия прошла через двое суток и вроде без каких-либо последствий.

Только в снах упорно появлялись, сменяя друг друга, усмехающийся Повар и грустный Садовод.

Но я никому не рассказывал об этих полуночных встречах.

Доцентша, узнав о моем фруктовом подвиге, начала баловать меня отменными пирогами с мясом и рыбой.

А однажды даже почти призналась в любви.

Я, изображая нездоровый аппетит, задавил ученую искренность усиленным жеванием.

Ну не приспособлен я, милые, для амурных дел.

Не пригоден для тонких чувств – это когда без траха и залета.

Ходить к Зинаидиной калитке я перестал.

Впрочем, что ни делается, все к лучшему.

По крайней мере, я убедился, что в этом идиотском мире до сих пор существует любовь и женщины, достойные этой любви.

А Повар и Садовод пытались, пытались, пытались испортить мне сны первого и второго уровня.

Пришлось увеличить длину вечерних прогулок.

Я часто захаживал к доку, который продолжал мучить меня гамбитами.

За шахами и матами мы почти не разговаривали.

А ведь было о чем.

Яблони можно вырубить.

Семенной фонд уничтожить.

А как поступить с наследниками?

Как запретить этой потенциальной ораве сексуально-привлекательных юнцов стругать и стругать детишек по образу и подобию гениального маньяка?

И как убедить женщин, что любить надо других, а не заряженных этой проклятой игрек-хромосомой?

И вот наконец я получил приказ отбыть из Садограда.

А как известно, приказы не обсуждаются.

На прощание я заглянул к новонозначенному прокурору, так хорошо умеющему маскироваться под крыжовник.

Опытный делопроизводитель молча протянул мне предварительные выводы экспресс-экспертизы.

В общем, яблоки снова удивили.

Оказывается, их отрицательное действие на мужчин и магическое действие на женщин не распространялось за пределы Садограда.

Кто-то грешил на состав местной питьевой воды.

Кто-то винил в нежелательном эффекте воздух.

Большинство же склонялось к реакции между измененными яблочными генами с садоградской почвой.

Я распахнул окно.

Рядом, совсем рядом на ветке зрело его яблоко.

А по тротуару медленно, не торопясь, оберегая восьмимесячный живот, ступала будущая мать, донашивающая его плод, его ребенка, его мальчика.

И еще я знал совершенно точно.

Никогда в жизни я не буду потреблять в пищу геномодифицированную пакость.

Никогда…