Дарья Донцова - Несекретные материалы

Он безнадежно махнул рукой.

«Да и избалованная Риточка, дочурка Алексея, тоже не может считаться лучшим представителем семьи», – подумала я, но вслух произнесла:

– Ну и где документы?

– У Прохора, в Горловке.

– Как? Ты виделся со стариком?

– Да, я велел спрятать шкатулку получше, он и снес в погреб.

Ну, Прохор – кремень. Вот она, старая выучка – ни словом не обмолвился, что знает о приезде Базиля, даже увидав паспорт, не раскололся. Вот это верность!

– Что же не рассказал Алексею о кладе, когда тебя спрятали в башне?

– Он убил бы меня сразу, – сообщил Базиль, – у него так нехорошо блестели глаза, что я понял: если узнает правду, мигом пристрелит. Жадный очень был.

Да и ты, дружок, не лучше!

Корзинкин, однако, продолжал:

– Вот и рассудил: пока молчу – жив. Крепился, как мог, но уже в лагере, честно скажу, из последних сил, все надеялся на что-то, на чудо… И надо же, тут ты!

Кстати, мог и спасибо сказать! В голову не пришло. После всего услышанного Корзинкин нравился мне все меньше и меньше.

– А как узнала, что я открывал нишу? – поинтересовался Базиль.

– Нашла зажигалку возле скамейки, и горничная в гостинице рассказала, что тебя не было какое-то время, а потом явился и затеял постирушку. Вот и подумала: стоял, должно быть, на коленях в грязи и не захотел, чтобы об этом кто-нибудь знал!

– Там дорога идет под уклон, – пояснил Базиль, – пошел назад и свалился прямо в жуткую грязь.

Да уж, грязи в этой истории предостаточно!

Забегая вперед, сразу скажу, что Вера, Лола и Ванда получили минимальные сроки. Хитрые женщины свалили всю вину на Нину и Тимофея. Кстати, их так и не нашли. Они ловко замели следы и легли на дно.

Юлю отпустили, она взяла Риту и исчезла с ней в неизвестном направлении. Дом Никитиных конфисковать не имели права, и сейчас он сдан какой-то фирме. Эля благополучно вышла из больницы, и Александр Михайлович, выправив ей документы, пристроил девчонку учиться на парикмахера.

Феликс Михайлович Самохвалов и ряд работников правоохранительных органов отправились на зону, но уже в качестве заключенных.

Базиль вернулся в Париж. Скорей всего он провез драгоценные письма во Францию, так как продал квартиру, купил дом в предместье столицы и зажил на широкую ногу. Я не выдала его тайну, но в гости к ним больше не хожу, хотя регулярно получаю приглашения.

Однако в тот холодный ноябрьский день, возвращаясь от Оксаны домой, я, естественно, очень многого не знала. Домашние мирно сидели в гостиной. Я налетела на них как ястреб:

– Предатели!

Аркаша с Зайкой уткнулись носом в газету, делая вид, что не слышат. Маруся моментально бросилась мне на шею.

– Мусик! Александр Михайлович так просил помочь! Он говорил, что устал бороться с тенью.

– С кем?

– Ну, он объяснял так: дело страшно запутанное, искать в нем истину – все равно что пытаться обнаружить тень в темноте. Понимаешь? Тень можно увидеть на свету, а не в потемках. Черное в черном!

Я вздохнула и села к журнальному столику.

– Сейчас принесу кофе, – оживилась Зайка. Аркадий выскочил вместе с ней.

Через пару минут детки вернулись, таща огромную сумку.

– Вот, – сказала Ольга, протягивая «Голуаз», – разрешаю тебе курить в гостиной, дыми на здоровье.

– А это, – пробормотал Кешка, расстегивая баул, – лекарство от скуки, читай всласть.

И он выложил передо мной тридцать томов серии «Классика детектива». Все в роскошных кожаных переплетах с золотым тиснением.

– И грызи конфетки, – проорала Маня, протягивая огромную, килограмма на три, коробку моего любимого чернослива в шоколаде.

Я поглядела на их виноватые лица и расхохоталась. Вот хитрецы, точно знают, чем меня купить!

Через неделю праздновали свадьбу Гали и Миши. Невесту одели в элегантное светло-серое платье, ловко скрадывавшее недостатки полной фигуры.

С Мишиным нарядом пришлось повозиться.

– Зачем новый костюм? – отбивался профессор, тряся перед нами пиджаком. – Вот смотрите, я в нем кандидатскую защищал, старая добротная вещь, чудесное качество.

Кешка оглядел залоснившиеся борта и изрек:

– Костюм не коньяк, от возраста лучше не становится. Этот сжечь!

В качестве подарка мы преподнесли им мебель для спальни, и Галя, заливаясь краской, выбирала в магазине самое широкое супружеское ложе.

Впрочем, женщина попросила еще кое-что.

– Дашенька, – пролепетала она, входя ко мне в комнату накануне свадьбы, – буду всю жизнь благодарить вас за все…

– Ладно тебе!

– Мне так неудобно просить.

– Что?

– Отдайте нам собачку Куку, очень к ней привязалась!

Кука и впрямь везде ходила за Галей хвостом.

– А твоя аллергия? – изумилась я.

Галочка подергала носом.

– Знаешь, абсолютно пропала, как не было.

И вот настал торжественный день. Во Дворец бракосочетания явилась уйма народа – все сослуживцы жениха из НИИ имени Курчатова, три незамужние Галины подружки и, естественно, мы в полном составе, кроме близнецов. Здесь же сидела и приукрашенная бантом Кука, надо думать, в качестве свидетельницы невесты.

«Брачующиеся» прибыли в «Мерседесе» Аркадия, украшенном лентами, шариками и куклой, привязанной к капоту. Машину собственноручно украшала Манюня, и брат, когда увидел невероятную красоту, вначале отказался садиться за руль. Но Ольга прикрикнула на него, и Кешка покорился.

– Не боись, – напутствовал жениха Ефим, – страшно только в первый раз.

Неожиданно вышло солнце. Его лучи, проникнув в окна зала, где проходило действо, осветили полную даму лет пятидесяти с красной перевязью на могучей груди. Зазвучал марш Мендельсона, Галины подружки схватились за платки. Да и у меня комок подступил к горлу. Как все здорово, красиво получается, море цветов, кольца.

– Черт возьми, – прошипела над ухом Маня, – недоглядела за ним, вот недотепа!

– Что случилось? – спросила я шепотом.

– На Мишу глянь!

Я окинула взглядом жениха. По-моему, все в порядке. Новый отглаженный костюм, белая сорочка, даже причесан безупречно. Перед выездом Маня уложила густые кудрявые волосы математика феном и щедро обрызгала лаком.

– На ноги, на ноги посмотри!

Я перевела взор на ступни профессора и с трудом сдержала смех – темно-серые обшлага красивых новых брюк нависали над… калошами. Наш садовник надевает их поверх ботинок, когда возится в саду. Ума не приложу, где Миша отрыл мокроступы.

– Не расстраивайся, детка, – шепнула я Марусе, – все подумают, что это супермодные лаковые ботинки.

– Да уж, – вздохнула Манюня горестно, – надеюсь, он их не потеряет на лестнице…

– Ну не переживай так, главное, они счастливы.

– Ладно, – согласилась Маня, – я уже, честно говоря, привыкла, что в нашей семье все не по-людски.

Набор несуществующих слов, похожих на латынь.