Наталья Никольская - Зловредная жертва

– Где ты откопала это рванье? – поморщился он, – и что с твоими волосами? У нас прекрасная ванная комната, будь добра, прими душ и выкинь этот кошмар, что на тебе надет. И вообще, пока ты вела наблюдение за черными кошками, произошли такие события, что дело начинает приобретать совсем другой оборот.

Баба Дуся сразу уловила настроение внука. И хотя она уже знала, что в такие моменты к нему лучше не приближаться на пушечный выстрел, но капитулировать не собиралась.

– Ты прикид мой не трогай, – отрезала она, – это рабочая пикировка.

Слово «экипировка» она уловила еще в зубодробильном боевике с Ван Дамом. Она уточнила его смысл у внука и с тех пор пользовалась им к месту и не к месту, выкинув первую лишнюю, по ее мнению, букву.

– Огородик свой возделывать опять собралась? – снисходительно, с усмешкой, поинтересовался Игорь.

Деревенские привычки еще не совсем выветрились из бабуси, и она с маниакальным упорством разбивала под окнами квартиры внука грядки с зеленью. Правда, чопорные и далекие от нужд простых жителей планеты элитные модели автомобилей безжалостно парковались на нежных, пушистых ростках петрушки и дурманяще пахнущего базилика, но это не останавливало старушку. Она вбивала в газон колышки, натягивала между ними вышедшие из употребления чулки и искренне надеялась, что этот невнушительный забор сможет оградить ее посадки от посягательства груды бездушного железа. Вот и сейчас Игорь решил, что баба Дуся собралась сеять озимые на своей фазенде.

– Не может отличить пикировку огородника от пикировки агента, – презрительно хмыкнула бабуся, – а еще с образованиями! Иду за информацией. Буду работать со свидетелями. Главные свидетели у нас кто? Садиков, бабки стервозные и еще кое-какие личности. Вот ты и работай с приличными пенсионерами, а я беру на себя самое трудное – неприличных.

– Во первых, соблаговолите пояснить, Евдокия Тимофеевна, что вы подразумеваете под понятием «неприличные пенсионеры», а во вторых, разрешите все-таки мне решать, что кому делать.

Игорь и так был раздражен тем, что Малышев грубо поставил его на место, а тут еще бабуся. Бесспорно, она много сделала для раскрытия предыдущих преступлений, но надо же соблюдать субординацию! Так она и перед клиентами будет понукать им!

– Не бухти, Горяшка, ты хоть и начальник, да я постарше, поопытнее тебя буду. За информацией я уже собралась, и времени терять на то, чтобы ты командование начал, у меня нету. Там Сашенька в инфаркте бьется. Надо идти Модестку ее выручать.

Такое бесцеремонное отношение со стороны подчиненного совсем добило Игоря. Хлопнув дверью своего кабинета, он уселся за стол и предался размышлениям о кознях непредсказуемой фортуны.

По улице города брела маленькая лохматенькая старушка. Страдальческое выражение лица и жалкое состояние одежды, вопреки ожиданиям, не вызывали сострадания у спешащих по своим неведомым делам прохожих. Никто не обращал на нее внимания, кроме, пожалуй, рыжей дворняги с бельмом на глазу, которая долго провожала ее взглядом, видимо, философствуя в душе по поводу схожести судеб человеческих и собачьих.

Время от времени старушка метала пронзительные взгляды по сторонам, выискивая вожделенные для людей этой породы темные пивные бутылки, наиболее высоко котировавшиеся в данном бизнесе. Наконец, удача, в виде уже не щедрого на тепло, но еще не жалеющего света солнца, улыбнулась ей, высветив в высокой, пожухлой траве блестящий бок коричневой, замаскировавшейся бутылки. Старушка метнула еще один взгляд, скорее всего, выискивая конкурентов, но, почему-то, не найдя их, вздохнула и горестно побрела дальше, проигнорировав такую желанную находку.

Вот еще аккуратно и скромно стоящая бутылочка привлекла ее внимание. Но и той не суждено было пополнить коллекцию, позвякивающую в драненькой, местами засаливавшейся от долгого и негуманного использования сумки из плащевки неопределенного цвета. Конкурент в виде приземистого, заросшего седой щетиной мужичка уже шустро двигался по направлению к бутылке.

Здесь старушка повела себя неадекватно. Вместо того, чтобы по привычной схеме вздохнуть и горестно побрести дальше, она проявила неожиданную резвость и бросилась наперерез охотнику за пивной тарой.

– Не трожь, – взревел охотник и прибавил скорость.

Жизнь в городских джунглях одарила своих диких обитателей мгновенной реакцией и ловкостью. А старушка была ближе. Поэтому соперники практически одновременно ухватились за столь необходимый обоим предмет. Некоторое время они молча гипнотизировали друг друга, пытаясь силой взгляда парализовать волю конкурента, потом дед с силой рванул бутылку на себя. Неожиданный маневр не усыпил бдительности его конкурентки, с неожиданной для ее внешней хрупкости силой она вцепилась в предмет раздора. Следующая сцена напоминала прямую трансляцию чемпионата по кикбоксингу для жителей домов престарелых. Ложные выпады, попытки бросков через плечо, пыхтенье, привлекли к единоборству за право обладания кубком в виде бутылки зеленого стекла редких прохожих. Теперь, как в настоящем чемпионате, борьба сопровождалась угрозами соперников в адрес друг друга и поощрительными выкриками зрителей.

– Ты труп, – шипел дед.

– Прощайся с солнушком, пенек трухлявый, – вторила ему бабка.

– Ща так вмажу, костей не соберешь, ехидна обшарпанная.

– Сам не рассыпси, дикобраз целюлитный.

Следующая реплика деда была ненормативной, на что старушка, строго посмотрев на ее исполнителя, заявила:

– Попрошу в присутствии дамы некультурно не выражаться.

Дед от неожиданности широко раскрыл рот, обнажив жалко торчащие в одиночестве три зуба и выпустил бутылку, чем и воспользовалась пронырливая старушенция. Она заховала добычу в сумку и трусцой припустила подальше от ринга. Но и старик уже пришел в себя. Он в три прыжка догнал беглянку и с силой дернул за ее сумку. Ткань – не стекло, особенно старая. Ветхие нити затрещали, ручки отделились от основания, три бутылки, составляющие утренний урожай, выпали на безжалостный асфальт и прощальным звоном возвестили о прекращении своего существования.

Бабуська, увидев столь плачевную картину, села на бордюр рядом с осколками от планируемого обеда, не забыв, однако, аккуратно расправить юбку, и, раскачиваясь из стороны в сторону, тоненьким голоском запричитала что-то ужасно жалостливое и слезливое. Дед глубоко, с прерывом, вздохнул и медленно побрел дальше, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное. Причитание за его спиной становилось все громче и громче. Дед замедлил шаг. Когда монотонный мотив причитаний стал приобретать музыкальную окраску, дед совсем остановился и, немного помедлив, вернулся и сел на бордюр рядом с недавней конкуренткой.

Маленький мальчишка, годик ему пятый,

Из беленькой скатерки вырезал квадраты,

Вырезал кружочки и опять квадраты,

Думал тот мальчишка, мама будет рада, – выводила тоненьким голоском старушка.

Такую манеру исполнения не встретишь на эстраде. Но она чрезвычайно популярна в народе, особенно на деревенских вечеринках для тех, кому за шестьдесят. И песни, исполняемые в этой манере, обычно жалостливые, вышибающие слезу даже у не самого чувствительного человека. Как-то бабуся с удовлетворением наблюдала, как городская стильная и ироничная девица, хихикающая в самом начале песни, с удивлением, граничащим с мистическим ужасом, не могла сдержать слезы, помимо ее желания бегущие из глаз на последнем куплете. Видимо, такой необычный тембр пробуждает в душах что-то древнее, седое, языческое. Так будоражит душу человека вой волка или крик невидимой и оттого пугающей ночной птицы…

Дед придвинулся к ней поближе и заглянул в голубые глаза исполнительницы, подернутые дымкой вековой тоски.

Только мать влетела и сразу увидала,

Беленькой скатерки маме жалко стало,

Ножницы схватила, по рукам ударив,

Кровь из них сочилась, но мать забыла жалость.

Всхлип седого бомжа на мгновение прервал песню. Вдохновленная положительной реакцией слушателя, бабуся, а это была она, набрала в легкие побольше воздуха и проникновенно, с надрывом, закончила:

Мама, дай мне ручки, ей дитя сказало,

Мне сестра сказала, что ты им своровала,

Вы себе скатерку купите другую,

А зачем ребенку вот такие муки,

Ведь нигде не купите маленькие руки.

На последней фразе бабуся уронила голову на руки и замолчала. Звонкое, смачное высмаркивание заставило ее поднять голову. Покрасневшие, отчаянно пытавшиеся удержать слезы глаза бомжа с любовью смотрели на нее. Волосатая, забывшая ощущение мыльной пены рука протягивала ей… нет, не скромный букет полевых цветов, а нечто более ценное в этом мире – зеленую бутылку из-под пива.