Иори Фудзивара - Тьма на ладони

Прохладная капля коснулась щеки. Послышался тихий шелест.

Воздух, и без того зябкий, наполнился чем-то холодным. Наверно, дождем. Мелкие капли забарабанили по земле.

Я открыл глаза. И в самом деле дождь. Правда, под очень странным углом. Слева направо.

От мозгов сейчас никакого проку. Рыхлый соевый творог, а не мозги. Впрочем, как и всегда. Лишь поймав себя на этом, я понял, что происходит. Я лежу ничком посреди улицы. Моя голова, набитая соевым творогом, валяется на тротуаре. Губы впечатаны в шершавый асфальт. Если высунуть язык, можно узнать, каков на вкус тротуар, истоптанный тысячами пешеходов.

Леденящая сырость и дорожный асфальт. Стискивают меня сверху и снизу, как сэндвич, до самых костей. Я, кажется, весь дрожу. Но не в силах пошевелиться. И все из-за боли. Дикой утренней боли, что раскалывает голову всякий раз, если я накануне надираюсь до полной отключки.

С трудом прихожу в себя. Хочется встать. Но слушается только верхняя половина тела. Я сажусь на асфальт, опираюсь спиной о железные ограждения тротуара и с трудом перевожу дух.

На часах – без малого пять.

Вдалеке гремит гром. Как по команде, дождь заряжает громче и чаще. Легкая морось превращается в ливень. Очень скоро исчезают последние светлые островки на асфальте. Как и на моем плаще.

Чьи-то длинные ноги шагают на фоне стальных жалюзи караоке-бара. Худой, стройный негр. Проходит мимо спокойно, не раскрывая зонта и даже не взглянув на меня. За ним, весело щебеча и прикрывая головы сумочками, пробегает стайка девиц.

Промокая все больше, я сижу на тротуаре и разглядываю струи дождя. Утренний мартовский ливень с каждой минутой сильнее. Вода уже бежит по улице ручейками. Там, где недавно лежала моя голова, образовалась небольшая запруда. Не очнись я вовремя – запросто мог бы захлебнуться и утонуть. Утопленник на Роппонги.[1] Такого еще не случалось! Редкий шанс прославиться, черт меня побери… Я усмехнулся. Невесело, но достаточно громко: молодой мужчина в приличном костюме скользнул по мне взглядом, как по куче мусора на обочине, и ускорил шаг.

Я поднял голову. Небо еще темное, но уже не ночное. В приоткрытый рот закапала вода, кислая от городской пыли. Впрочем, даже такая вода сейчас очень кстати.

– Ты еще здесь? Ну даешь! – различаю я чей-то голос в дожде. – Нашел где загорать!

Я обернулся. Говоривший стоял на проезжей части и держал за руль мотоцикл. Первым делом я оценил технику. Здоровая махина кубов на девятьсот с логотипами «Фулл-каул» и «Дукати» вдоль корпуса. Когда-то я тоже рассекал на мотоцикле. Сегодня, даже заполучи я такую итальянскую игрушку в подарок, мне было бы просто не до нее.

Я перевел взгляд на водителя. Несмотря на хрупкую комплекцию, тот, похоже, неплохо управлялся с такой мощной железякой. Лица под шлемом я не разобрал, но в голосе звучала усмешка. И тут я наконец понял, кто это. Девица из вчерашнего бара. Платье сменила на кожаные куртку с брюками. И переобулась в тяжелые ботинки.

В мутной кашице мозга заворочались воспоминания. Может, кучка мокрого мусора, которую я сейчас из себя представляю, задолжала этой девице какие-то деньги?

– Ты что тут делаешь? – снова спросила она.

– Так… Отдохнуть немного решил. А у тебя что, работа закончилась?

Она кивнула.

– Эй! А ты вообще кто такой?

– Ты вчера то же самое спрашивала. Разве я не сказал?

За стеклом шлема ясно прочиталась улыбка. Девица крутанула акселератор, и двигатель несколько раз проревел вхолостую.

– Но ты ведь не пампи,[2] правда?

– Пампи?

– Ну, не простой чувак из толпы?

– Увы, – покачал я головой. – К сожалению, я как раз, э-э… пампи. Видок сейчас паршивый, не спорю. Но вообще-то – обычный салариман,[3] каких миллионы. Вот, сейчас в контору попрусь, как положено…

Я не врал: на сегодня так все и было. А что со мной будет через полмесяца, ей знать вовсе не обязательно.

– Ха! Правда, что ли? – Она язвительно усмехнулась. – А по виду не скажешь! Какой-то странный. Может, ты из якудзы?

Я посмотрел на нее:

– С чего ты взяла?

– По запаху чую. Забыл, что с тем парнем устроил?

Вчерашние события в баре вспоминались бессвязными отрывками. Точно, подсел ко мне какой-то парень. Молодой негр с бицепсами. Но что было дальше – не помню, хоть тресни.

– Ах да. Был один, кажется… Накачанный такой. Вылитый Майк Тайсон.

В шуме дождя я различил ее смех.

– «Кажется»? Вообще-то его так и звали – Майк. Ты что, больше вообще ничего не помнишь?

– Не-а… Дальше все как отрезало. У меня так бывает, когда напьюсь.

– И часто?

Я покачал головой:

– Иногда. Раз в неделю примерно.

– Ничего себе «иногда»! Хотя если пить как лошадь – может, это и нормально…

– Кстати, я счет оплатил?

Обычно с такими вещами у меня проблем нет, как бы я ни надрался. Вечно кто-нибудь да напомнит. Скоро, правда, таких напоминальщиков вокруг не останется. И беспокоиться будет не о чем.

– Ну да, – кивнула она. – Только потом сразу в осадок выпал. Если пампи валяется на улице в пять утра – это даже не каракатица, а кое-что похуже. Может, тебе притормозить?

– Каждая каракатица по-своему пятится… Но ты, пожалуй, права. Стоит притормозить. Пока не стал кое-чем похуже.

– Ну вот, научишься – тогда и заходи. Пока!

Мотор взревел, и я крикнул:

– Осторожней на поворотах, хозяйка!

– Ты тоже не простудись, клиент!

Лукаво улыбнувшись, она помахала рукой. И мотоцикл унес ее под дождем к перекрестку Роппонги.

Я проводил глазами облачко выхлопных газов и, пошатываясь от холода и головной боли, поднялся на ноги. Только теперь я вдруг обнаружил, что пропал галстук. Наверно, куда-то выкинул. Проверил деньги в карманах. Несколько десяток сгинули, осталось лишь несколько тысяч иен.[4]

Такси я поймал сразу: просто выловил первое из вереницы таких же. Спасибо экономическому застою. Даже в таком вавилоне, как Роппонги, таксисты охотятся за клиентом круглые сутки.

– До Готанды![5] – сказал я водителю.

– Господин пассажир, – отозвался тот, включая счетчик, – вы бы плащик-то сняли. Все сиденье промокнет.

Спорить не было сил. Я уже собрался выполнить просьбу, как вдруг над ухом раздался негромкий стук.

Чьи-то бледные пальцы стучали в окно машины. Все та же девчонка. Глядит на меня из-под шлема. Под каким-то странным углом… Ах, вот оно что! Ее мотоцикл развернут против потока машин. Навстречу движению.

Я велел водителю подождать и опустил стекло:

– Что случилось?

– Забыла сказать! Насчет той женщины, которую ты искал, как ее звали-то… Я поспрашиваю, о'кей? Хотя ничего не обещаю.

– Да ладно! Забудь.

– Почему?

– Не так уж она мне и нужна. Не напрягайся.

– Хм-м… Вон, значит, как? – Ее голос похолодел. – Ну, все равно спрошу, мало ли что. Тебя как звать-то?

– Хориэ. Масаюки Хориэ.

Она снова хмыкнула, посверлила меня глазами еще пару секунд и крутанула сцепление. Под разъяренные гудки окружающих автомобилей мотоцикл помчался дальше по встречной. Но чуть погодя развернулся, обогнал такси – и на бешеной скорости, поднимая фонтаны брызг, исчез далеко впереди.

– Ох, молодежь пошла! – обреченно вздохнул водитель. – И о чем только думают, а?

– Не говорите, – поддакнул я. И сквозь дикую головную боль попробовал вспомнить, что со мной было вчера. Худо ли бедно, первую половину вечера восстановить удалось. Уже большая удача для такого похмелья.

Последний сеанс в «Хайю-дза»[6] закончился ближе к полуночи. Толпа зрителей схлынула, а я еще долго стоял перед выходом из кинотеатра. А затем ноги сами понесли меня в сторону Иигуры.[7]

Почему – сам не знаю. Вдруг пришло в голову заглянуть туда, где я не был еще ни разу. И повидаться с женщиной, которая помогла мне устроиться на работу буквально с улицы. О ее ресторанчике я услыхал совершенно случайно лет пять или шесть назад. Дескать, открыла свой кабачок японской кухни. Помню, тогда меня это нисколько не заинтересовало.

Дзюнко Кагами… Двадцать лет уже как познакомились. И с тех пор не встречались ни разу. Как-то не было случая. Может, я просто захотел увидеться с нею опять? Может, накануне увольнения меня потянуло на сантименты? О чем нам с ней говорить – я даже не представлял. Но, видно, решил навестить хотя бы из вежливости.

Как и следовало ожидать, ресторанчика с ее именем я не нашел. Вместо него – то есть буквально на его месте – громоздилась многоэтажка с баром в подвале, и от нечего делать я решил заглянул хотя бы туда. «Бруно» – прочел я на крохотной табличке у входа.

В баре было просторно. На маленькой сцене в глубине зала поблескивала ударная установка. Видимо, иногда здесь играли живую музыку. Публики много, добрая половина – иностранцы. Обычная картинка классического бара на Роппонги. Белые, негры, латиносы. Как за столиками, так и за стойкой. И похоже, ни одного посетителя старше меня.