Майкл Коннелли - Последний койот

— Есть какие-нибудь мысли? Хотите что-нибудь сказать?

— По какому поводу?

— Да по какому угодно. Например, по поводу инцидента.

— Инцидента? Да, кое-какие мысли по этому поводу у меня есть.

Она немного подождала, но он так ничего и не сказал. Еще до появления в Чайнатауне он решил, что впредь будет держать себя только так, то есть больше помалкивать. Чтобы ей пришлось вытягивать из него каждое слово чуть ли не клещами.

— Может, поделитесь ими со мной, детектив Босх? — наконец спросила она. — Должны же мы попытаться узнать правду…

— Мои мысли вкратце таковы: все это вздор. Совершеннейший вздор и глупость. Вот вам вся правда, и добавить мне к этому нечего.

— Нет, погодите… Вот вы сказали «вздор». Что конкретно вы под этим подразумеваете?

— Под этим я подразумеваю, что толкнул этого парня. Возможно, даже ударил. Не могу сказать с уверенностью, что произошло в действительности, но ничего и не отрицаю. Так что пусть меня отстраняют, переводят с понижением в другой отдел или направляют в дисциплинарную комиссию. Короче, пусть делают что хотят. Но к вам-то меня зачем направили? Ведь этот ваш АОС — совершеннейший вздор! С какой стати я должен являться к вам три раза в неделю и что-то о себе рассказывать? Словно какой-нибудь… Вы же меня совсем не знаете — как, впрочем, и я вас. Почему я вообще должен с вами разговаривать? Да и вы тоже — зачем вам это?

— Вы сами ответили на свой вопрос. Ваше дело действительно могли передать в дисциплинарную комиссию или даже в суд, но управление предпочитает не судить вас, но лечить. Так что сейчас вы находитесь в АОС — административном отпуске по причине стресса, что означает…

— Да знаю я, что это означает. Потому и говорю, что все это собачья чушь. Какому-то болвану пришла в голову странная мысль, что я нахожусь под воздействием стресса, и это дает департаменту право отстранить меня от работы на неопределенное время — или пока вы вволю со мной не натешитесь…

— Ничего странного здесь нет. О стрессе свидетельствуют ваши действия, которые, как мне представляется, можно квалифицировать…

— То, что произошло, не имеет к стрессу никакого отношения. Все это связано с… впрочем, не стоит об этом. Как я уже сказал, все это чушь собачья. Поэтому давайте забудем о стрессе и сразу перейдем к сути вопроса. Что я должен сделать, чтобы вернуться на работу?

Он видел, как гневно сверкнули ее глаза. Откровенное пренебрежение, которое он демонстрировал к ее профессии и опыту, определенно ей не понравилось. Но она сдержала гнев. Она давно работала с копами и, очевидно, уже привыкла к подобному пренебрежительному отношению.

— Неужели вы не понимаете, что это делается в ваших же интересах? Судя по всему, руководство управления считает вас ценным достоянием. В противном случае вас здесь не было бы. Ваше дело скорее всего передали бы в дисциплинарную комиссию, которая отправила бы вас в отставку. Вместо этого они делают все возможное, чтобы сохранить для управления такого заслуженного человека, как вы.

— «Ценное достояние»? Я, между прочим, коп, а не банковский вклад. Что же касается моих прежних заслуг, то до них никому нет никакого дела. Но как бы то ни было: какого черта вы мне все это говорите? Неужели мне придется постоянно выслушивать от вас такого рода сентенции?

Она кашлянула, прочищая горло, и произнесла уже более строгим тоном:

— У вас серьезная проблема, детектив Босх. И истоки ее лежат далеко за пределами инцидента, из-за которого вы здесь оказались. Так что на наших сеансах мы займемся в том числе и истоками. Надеюсь, вы меня понимаете? Я хочу сказать, что этот инцидент отнюдь не уникален. У вас и раньше были подобные срывы. И прежде чем подписать документ, который позволит вам вернуться к работе, я попытаюсь помочь вам, вернее, я должна помочь вам взглянуть на себя со стороны и самому себе ответить на ряд вопросов. Кто я такой? Зачем пришел в этот мир? Чем занимаюсь? О чем думаю? Почему подобные инциденты происходят именно со мной? Я хочу, чтобы наши сеансы стали диалогами, когда я буду задавать вопросы, а вы — откровенно на них отвечать. При этом вам совершенно не обязательно прохаживаться на мой счет, оскорблять мою профессию или руководство департамента. Вы должны говорить прежде всего о себе, потому что будете приходить сюда из-за собственных проблем, а не чьих-либо еще.

Пока она все это излагала, Гарри Босх молча смотрел на нее. Ему хотелось закурить, но он никогда не попросил бы у нее на это разрешения, не признался, что имеет такую привычку. А иначе она, чего доброго, завела бы разговор о его оральной фиксации на предмете или о требующейся ему никотиновой поддержке. Короче говоря, вместо того чтобы достать из кармана сигареты, он глубоко вздохнул и окинул сидевшую у противоположного конца стола особу оценивающим взглядом. Кармен Хинойос была маленькой женщиной с приветливым лицом и мягкими манерами. Босх знал, что человек она неплохой. Даже слышал о ней добрые отзывы от тех парней, которых уже посылали до него в Чайнатаун. Что ни говори, она просто делает свою работу, и он, если разобраться, злится вовсе не на нее. Оставалось только надеяться, что она достаточно умна, чтобы это понять.

— Вы уж меня извините, — сказала между тем женщина. — Я не должна была начинать этот разговор с прямолинейных вопросов. Ведь для вас это прежде всего эмоциональная проблема. Так что давайте попробуем начать сначала. Кстати, вы можете закурить, если хотите.

— О том, что я курящий, в моем деле тоже написано?

— В вашем деле об этом ничего не сказано. Но мне не нужно дело, чтобы это понять. Вас выдает рука — та характерная манера, с какой вы подносите ее ко рту. Между прочим, вы бросить не пытались?

— Нет. Но ведь это городской офис. А правила вы знаете.

Аргумент был слабоват. Он каждый день нарушал это постановление в подразделении «Голливуд».

— Здесь эти правила не действуют. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя как в Паркеровском центре или городском офисе. Кстати, именно по этой причине мы от них и отпочковались. Так что подобные правила здесь не существуют.

— Не важно, где мы находимся. Вы ведь продолжаете работать на ПУЛА, верно?

— И все же здесь не управление полиции Лос-Анджелеса. Представьте себе, когда будете сюда приезжать, что едете к другу. Чтобы поболтать. Помните — здесь вы можете говорить обо всем.

Но он знал, что не сможет смотреть на нее как на друга. Никогда. Уж слишком высоки были ставки. Но все равно согласно кивнул — только чтобы доставить ей удовольствие.

— Как-то вы не очень убедительно киваете.

Он пожал плечами, давая ей понять, что это максимум и на большее он не способен. Так оно на самом деле и было.

— Если хотите, я могу с помощью гипноза избавить вас от никотиновой зависимости.

— Если бы мне хотелось бросить, я бы бросил. Люди или курильщики, или нет. Я — курильщик.

— Возможно. Но это, между прочим, очевидный симптом синдрома саморазрушения.

— Извините, меня что, отправили в административный отпуск, поскольку я курю? Из-за этого вся суета?

— Полагаю, вы отлично знаете, из-за чего вся эта суета.

Он промолчал, вспомнив о своем решении говорить как можно меньше.

— Итак, давайте посчитаем, — сказала она. — Вы в отпуске уже… Ага! Во вторник будет неделя, верно?

— Верно.

— И что же вы все это время делали?

— В основном заполнял бумажки, касавшиеся землетрясения.

— Землетрясения?

— Ну да. Между прочим, мой дом тоже пострадал, и городские инспектора оклеили его желтой лентой.

— Так ведь с тех пор минуло уже три месяца. Почему вы так затянули?

— Я, знаете ли, был занят. Работал, знаете ли.

— Понятно. У вас страховка-то есть?

— Только не говорите «понятно». Потому что ни черта вы не понимаете. Мы с вами вообще смотрим на мир по-разному. Что же касается страховки, то скажу так: нет у меня ее и никогда не было. Как и большинство горожан, я живу с чувством «органического неприятия реальности». Так, кажется, вы, психологи, это называете? Готов поспорить, что лично у вас страховка имеется.

— Это правда. А ваш дом сильно пострадал?

— Смотря кого спрашивать. Городские инспектора считают, что сильно: дом вот-вот завалится, и туда даже входить опасно. А я думаю, что дом в порядке и нуждается лишь в небольшом ремонте. Меня в городском бюро ремонта и в магазине «Все для дома» теперь каждая собака знает. Я уже договорился с подрядчиками, и они успели кое-что сделать… Когда ремонт закончится, я оспорю вынесенное строительной инспекцией постановление о сносе дома. У меня и адвокат есть…

— Вы, значит, и сейчас там живете?

Он согласно кивнул.

— Вот уж действительно «органическое неприятие реальности», детектив Босх. Думаю, вам не следует там жить.

— Вы не можете мне указывать, что я должен делать, если это не связано с работой в управлении.