Синдром разбитых коленок (СИ) - Шторм Наташа

─ Вась, ты точно решил идти один?

─ А чего мне бояться, Севыч? Толик наш друг. Афган вместе прошли, как никак.

Всеволод Сергеевич подошёл к окну и взглянул на свинцовые тучи, до которых, при желании, он мог дотронуться рукой. Дождь накрыл Москву серым покрывалом. Малюсенькие, словно муравьи, люди, прячась под зонтами, сгибаясь от ветра, спешили по своим делам. У каждого из них были свои собственные крошечные проблемы и своя персональная головная боль. Но эти проблемы казались глобальными, а боль нестерпимой. И не важно, где ты находился в данный момент времени, тут, наверху небоскрёба, в шикарном кресле председателя совета директоров огромной газодобывающей корпорации, или там, внизу, под проливным дождём. Проблемы оставались, и у каждого свои. И даже табличка на дверях кабинета с золотой гравировкой «Максимов В. С.» оберегом не являлась.

─ Толика мы давно вычеркнули из списка друзей. Разве не заметил?

Василий Дмитриевич широко улыбнулся и потянулся за чайником. Ох, умела Танюша чай заваривать!

─ Не бузи на Толяна. Ну, ошибся человек разок, с кем не бывает? Теперь осознал, назад просится.

─ Ошибся? ─ Всеволод Сергеевич ослабил галстук и открыл окно.─ Да он предал нас, наше дело, всё то, на что мы жизнь положили. ─ Сердце вновь неровно застучало. Аритмия, мать твою. ─ Толик продал двадцать один процент акций нашим конкурентам. И это ты называешь ошибкой? Вспомни, нас тогда чуть по кускам не растащили.

─ Ну не растащили же. Да и когда это было? Толька горячий парень, настоящий Сорви-голова. Деньжат лёгких захотел по молодости, по глупости.

─ Мы тоже молодыми были, но мозги иногда включали.

Василий Дмитриевич допил чай и довольно крякнул.

─ Ладно. Мне пора. Послушаю, чего ждёт от нас товарищ Савельев. Говорит, не с пустыми руками влиться желает. Фирма у него, небольшая, но крепкая. Газопроводы чинит на Дальнем Востоке. Сахалин, Курилы, Камчатку ─ всё под себя прибрал.

Максимов фыркнул.

─ Прибрал, говоришь? Даже не удивлён. А теперь чего ему надо? В Москву захотелось? Лично я против. Так ему и передай, господин Тулинов.

Тулинов усмехнулся и, невзирая на лишний вес, легко поднялся с кресла и пересёк просторный кабинет. У двери на минуту задержался и оглянулся.

─ Ты, если что, Севыч, сынка моего доучи. Парень он башковитый, да молодой. Кабы глупостей не наделал.

Когда шаги друга утонули в тишине необъятных коридоров, Максимов занял кресло во главе стола и задумался. Неведомое седьмое чувство, названное интуицией, ни разу не подводившее его, требовало решительных действий. Ох, не нравилась ему эта встреча, на которую так рвался Василий. Казалось, Всеволод Сергеевич предусмотрел всё, и охрану выделил надёжную, и наружку послал. Разве что лётчиков не подключил. Но вертушка находилась в состоянии полной боевой готовности. Теоретически, с Васькой не могло произойти ничего плохого. Так почему же сердце стучало, как сумасшедшее, и противно сосало под ложечкой?

─ Танюша, Игоря ко мне.

Рука, сжимавшая телефонную трубку, заметно дрожала.

─ Сию минуту.

Максимов улыбнулся. С Татьяной ему повезло. Та могла достать из-под земли кого угодно и где угодно за одно мгновение.

Не прошло и пяти минут, как в кабинете появился высокий мужчина, удивительно похожий на своего шефа. Он бесцеремонно развалился в кресле и сложил на груди огромные руки.

─ Случилось что-нибудь, папа?

Всеволод нахмурился.

─ Сколько раз тебе повторять, Игорь? Папкать на даче будешь. Мы всё-таки в официальном учреждении находимся. И я, как-никак, твой непосредственный начальник.

─ Ладно, ладно. ─ Молодой человек вытянулся по струнке. ─ Так что же всё-таки стряслось?

Максимов и сам не знал, с чем связана его тревога.

─ За Ваську переживаю, мать его. Ты всё выполнил?

Игорь кивнул.

─ В ресторане сидят мои люди, двор по периметру оцеплен, да и кортеж Савельева поведут. Что ещё? Улицы мы проверили. На пустыре три снайпера. ─ Он печально улыбнулся. ─ Пап, ну чего ты? Тулинова охраняют, как президента.

Всеволод Сергеевич вновь прошёлся по кабинету. Что не давало ему покоя? Кажется, он понял. Этот чёртов пустырь. Но миновать его по дороге в новомодный ресторан, открывшийся в пригороде, оказалось невозможно. Почему Савельев назначил встречу именно там? Что, ресторанов в Москве мало?

─ Пап, ну хочешь, я сам всё проконтролирую?

Максимов кивнул.

─ Да, Игорёк, так будет правильно. Только ни во что не ввязывайся.

─ Разрешите выполнять, товарищ полковник?

─ Шуруй, старлей.

Игорь поднялся с кресла и подмигнул отцу.

─ Всё будет тип-топ, батя.

Когда дверь закрылась, Всеволод Сергеевич подошёл к окну, широко распахнул створки и подставил лицо холодному влажному ветру. Ноябрь, чёрт побери. Уже завтра к утру дождь перейдёт в мокрый снег, и вскоре зима полностью вступит в свои права, покроет тротуары тонкой ледяной коркой, запорошит деревья, завьюжит, завоет, застонает, развернётся и разгуляется, а потом будет долго бороться с весной и, в конце концов, неохотно уступит ей место, швыряясь комками серой грязи.

Бронированная иномарка отъехала со служебной стоянки, подмигнув задними фарами. Это был некий ритуал. Игорь знал, отец стоит у окна и провожает его взглядом. Игорёк! Гошка! Эх, жаль, офицера из сына не получилось. Прервалась династия. Списали комвзвода уже на третьем году службы. А вот начальник департамента собственной безопасности вышел из парня вполне приличный. И пусть злые языки до сих пор мусолили назначение на руководящую должность Максимова-младшего, но он-то знал, на что способен его отпрыск. А на каждый роток не накинешь платок! Всеволод Сергеевич поёжился и прикрыл окно.

Он не любил зиму. Так уж случилось. Много лет назад, полуживого, его доставили из Афгана в московский госпиталь. Лишённый возможности шевелиться, он лежал на кровати, всматриваясь в одну точку немигающим взглядом. Кусок потолка, да серое зимнее небо. Тогда он хотел умереть. Быть обузой для матери и молодой красавицы-жены казалось немыслимым. Но судьба распорядилась иначе. Максимов не только поднялся на ноги, но и взлетел на самую вершину. А теперь? Чего он хотел от жизни? Что ждал? О чём молился? В пятьдесят с небольшим Всеволод Сергеевич желал лишь счастья и здоровья своим близким. Он мечтал погулять на свадьбе сына, выдать замуж дочку, дождаться внуков. Он грезил, как отойдёт от дел и поселится в деревянном доме у запруды, как будет рыбачить на зорьке, ходить босиком по росе, пить парное молоко, словно в далёком детстве, у бабушки.

Внутренний телефон замигал и выпустил звонкую трель.

─ Всеволод Сергеевич! Савельев на проводе. Соединить?

Опять противно засосало под ложечкой.

─ Соединяй, Танюша.

Трубка зашипела.

─ Здорово, Севыч. Или тебя принято теперь величать господином Максимовым?

Голос бывшего друга казался хриплым и глухим.

─ Чего надо?

Савельев рассмеялся, а потом закашлял.

─ Значит, не простил. Да ладно, Бог с тобой. Я звоню предупредить, что не прилечу. Инфаркт перенёс. Только из реанимации перевели. Словом, врачи летать не рекомендуют. Документы по почте вышлю или с курьером. Так надёжнее будет. А ты изучи. Вдруг заинтересуешься.

Максимов проглотил комок в горле.

─ Что значит, не прилетишь? Твой секретарь подтвердил встречу.

Абонент на том конце опять закашлял.

─ Секретарь? Ты что-то путаешь. Это невозможно. Я распорядился всё отменить. Сам позвонил ради уважения, так сказать.

Рука с трубкой безвольно упала. Что это значит? Куда отправился Васька? Вот они, предчувствия. Нельзя затыкать внутренний голос, отмахиваться от очевидного. И пусть это очевидное недоказуемо, оно обязательно потянет за собой вереницу трагических событий. Максимов приказал себе собраться, тряхнул седой гривой и дрожащими пальцами набрал номер друга.

─ Васька! Возвращайся немедленно.