Уоррен Мерфи - Последний оплот

– Римо, – подан голос Чиун. – Хочу сказать, что ты поступил весьма мудро.

Услышав эти слова, Римо споткнулся и чуть было не потерял равновесие. Вовремя выпрямившись, он пробормотал:

– Спасибо, папочка.

– Да, сын мой, – продолжал Чиун. – Хорошая подготовка – это еще не знание, а знание – не сила. Но соедините хорошую подготовку и знание – и получится сила.

– Хочешь верь, хочешь не верь, но я уже это понял, – отозвался Римо.

Они продолжили свой стремительный бег.

– Я хотел сказать, Римо, что ты поступаешь, как приличествует Мастеру.

Римо был рад это слышать. Он поднял голову выше, шаг его сделался еще крупнее, мощнее. Сегодня и впрямь был его день.

– Спасибо, – сказал он. – У меня просто нет слов...

– Если не считать того, – продолжал Чиун, – что ты плохо прыгаешь, скверно водишь машину и поведение твое оскорбительно. Ты ведешь себя как Мастер, который слаб и ворчлив.

– Ах ты, старый плут, – сказал Римо, – ловко ты меня провел!

Он попытался оторваться от Чиуна, но из этой затеи ничего не вышло.

Римо бежал и слушал ясный, бодрый, словно ветер с гор, голос Чиуна:

– Ты не послал моего письма Норману Лиру, Норману Лиру. Ты отказываешь старому человеку в его невинных удовольствиях. Ты не убираешь за собой. Ты пачкун, ты...

Римо и Чиун продолжали бег по пустыне. Они бежали рядышком, не отставая друг от друга ни на шаг.

Охранник у внешнего периметра комплекса удивился, когда на главной подъездной аллее появилась машина и из нее высунул голову Тохала Делит.

Охранник у второго периметра был очень удивлен, а охранник у третьего – просто ошеломлен. Каждый из них посчитал необычным и то, что в машине был один лишь Тохала Делит, и то, что он был так тепло одет в столь жаркий день. «Впрочем, – думали они, – если Тохала Делит счел нужным так одеться, значит, это необходимо».

Если Тохала Делит распорядился, чтобы они больше никого не пропускали внутрь, то опять-таки это был приказ, каковой следовало неукоснительно выполнять. И если Тохала Делит сказал, чтобы они не впускали никого, даже самого премьер-министра, то у премьер-министра не было ни малейшего шанса туда попасть. И опять, же если Тохала Делит сказал, что приказ следует выполнять безоговорочно, то охранники были только рады и готовы отдать жизнь, выполняя эти приказы.

Но все же сегодня Тохала Делит вел себя несколько странно.

Тохала Делит вошел в сердце атомной установки через простую металлическую дверь, которую аккуратно запер за собой. Он стоял в низком, бетонном, окованном железом коридорчике, ведшем вниз в помещение, из которого не было другого выхода. Тохала Делит в сотый раз похлопал себя по груди. Коробочка была на месте, и это придавало ему силы.

Тридцать лет! Тридцать долгих тяжких лет, и вот теперь виден конец.

Но тридцать лет – срок немалый, и Тохала Делит сильно постарел. Человек, который раньше был Хорстом Весселем, вспоминал прожитые годы. Он чувствовал, как снова забурлила в жилах кровь, когда он вспомнил скрюченные трупы тех, кого он уничтожал во имя расовой чистоты. Он слышал их плач, крики, молитвы. А теперь всем им настанет конец. Теперь на месте этой страны вырастет огромный ядерный гриб. Израиль обречен. То, что не уничтожит взрыв, сделают арабы из соседних стран.

Хорст Вессель набрал полные легкие воздуха и почувствовал, что на лбу выступили капли соленого пота. Да, в такой момент он не поменялся бы местами ни с одним из жителей планеты Земля.

Римо преодолел ограду первого периметра, словно специалист по барьерному бегу. Чиун взмыл в воздух и приземлился словно игрушечный парашютист.

– Мы оказались теперь в другой части комплекса, – сказал Чиун. – Тут земля может в любой момент взорваться.

– Минное поле? – воскликнул Римо. – А я-то все недоумевал, почему тут такая странная почва.

– Если ты будешь продолжать недоумевать, то отправиться в царство небесное, – сказал Чиун. – В таком случае не забудь, передай привет моим предкам.

– Пошли, – сказал Римо, – у нас мало времени.

– Пошли, и побыстрей, – сказал Чиун. – Потому что если из тебя такой же ходок, какой и прыгун, то мы обречены.

Они двинулись по минному полю, легко ступая по земле. Они передвигались с легкостью чайной ложки взбитых сливок.

Когда они подошли ко второй преграде – из инфракрасных лучей, – Чиун дал знак Римо, чтобы тот шел первым.

– Поглядим, научился ли ты хоть чему-то, – сказал кореец.

Римо прыгнул с такой легкостью, словно сделал еще один шаг по земле. Чиун последовал за ним.

– Отлично, – похвалил Чиун. – Ты теперь в одной лиге с кузнечиками, которые прыгают неплохо.

– Зачем я говорил про кузнечиков? – сказал Римо.

– И я не понимаю, – отозвался Чиун.

Поскольку вокруг не было видно никакой охраны и прыжки оказались настолько удачными, что не привели в действие защитные системы, на сей раз обошлось без раскаленного свинца или огнедышащих ракет. Без особых затруднений они преодолели и третий периметр и вскоре оказались среди труб, аппаратуры и приспособлений серодобывающего комплекса.

– Итак, мы на месте. Что-то не видно никаких атомных бомб, – сказал Римо.

Чиун застыл на месте.

Римо прислонился к запертой металлической двери и почувствовал исходящую с той стороны вибрацию. «Наверное, работает какой-нибудь механизм серного завода», – небрежно подумал оп.

– Мы на окраине комплекса, – сказал он Чиуну, – а ядерная зона, наверное, ближе к середине. Мили две пройдем пешочком во-он в том направлении. – И Римо показал на запад.

Чиун повернулся, некоторое время смотрел туда, куда показал Римо, а потом пробил рукой металлическую дверь, к которой прислонился Римо, словно она была из бумаги.

– Когда к тебе обращается вибрация, надо прислушивайся, – сказал Чиун.

Римо посмотрел в образовавшееся отверстие с рваными краями и увидел: в конце коридора из бетона, окованного железом, виднелась надпись красными буквами на иврите.

– Только не говори мне, что она означает, – попросил Римо.

– Радиоактивная опасность. Посторонним вход воспрещен, – прочитал Чиун.

– Я и так это знал, – вздохнул Римо и, просунув руку в отверстие, отпер дверь.

Римо и Чиун двинулись по коридору, пока не оказались перед массивной дверью, на которой и был плакат-предупреждение.

– М-да, – говорил Римо, ощупывая руками хитрые замки. – Это, похоже, замок с секретом, да и для этого нужен особый ключ. А это вроде как часовой механизм. И еще замок повышенной прочности.

Чиун подошел к другому краю двери и на вид слегка дважды стукнул по ней, отчего она тотчас же слетела с петель.

– Какая толстая, – сказал он, открывая изнутри запоры на двери в два фута толщиной.

– Нечего хвастать, – сказал Римо, направившись по похожему на лабиринт проходу, утыканному датчиками и сенсорными устройствами, раздвижными чугунными перегородками, световой сигнализацией, видеокамерами, а также инфракрасными ловушками. Впрочем, все это не работало.

– Похоже, Делюкс все отключил, – предположил Римо.

Римо и Чиун прошли по коридору до конца, оказавшись у металлической двери. Римо приложил ухо, прислушался и сказал:

– Я что-то слышу.

– Уже хорошо, – отозвался Чиун. – Это по крайней мере означает, что ты не оглох.

– Нет, это означает, что там Делюкс, – сказал Римо и сделал было шаг назад, чтобы выломать и эту преграду, как вдруг дверь медленно отворилась сама.

Римо и Чиун переглянулись. Они вошли и двинулись по длинной лестнице, которая вилась по стенам круглого помещения из вороненой стали. Казалось, что они находятся внутри стоящей острым концом кверху огромной пули. Ее внутренности были заполнены самым сложным и дорогостоящим оборудованием, какое только могла предоставить Америка.

Посреди этой «пули» стоял Тохала Делит. На нем был эсэсовский мундир, который он сегодня надел под обычный костюм. На рукаве виднелась широкая черно-красная нацистская повязка, а на груди поблескивали зеленые, красные, голубые и серебристые награды.

– Где костюмчик шили? – спросил Римо.

Делит не ответил. Он покосился на длинный двенадцатифутовый цилиндр, один конец у которого был снабжен крылышками-стабилизаторами, а другой был закруглен. Посередине виднелась какая-то прямоугольная штуковина. От нее доносилось довольно громкое тиканье.

Тохала Делит посмотрел на них со странным блеском глаз.

– Вы опоздали, – сказал он.

Йоэль Забари никак не мог заставить первого охранника отойти в сторону и дать ему пройти.

– Откуда я знаю, что вы господин Забари? – говорил охранник. – Вы раньте никогда тут не бывали, а господин Делит дал приказ больше никого не пускать. Даже премьер-министра.

– Я не премьер-министр! – закричал Забари. – А Тохала Делит – предатель! Вы меня знаете, видели фотографии! Как, черт возьми, можно подделать это? – И он показал на правую часть своего лица.