Уоррен Мерфи - Клиника смерти

Она улыбнулась.

– Попробуйте, я люблю крепких мужчин, но и те редко выдерживали больше десяти секунд.

– Мне примерно столько и осталось.

Он взял ее на руки и отнес в глубь кабинета, к шкафам.

– Я думаю, что поза, с которой мы начали, вполне подойдет, – сказал он.

– Не могу перечить желаниям старика, – ответила она, отвернулась к шкафу и улыбнулась.

Препарат, конечно, действует, и чем дольше она продержит его здесь, тем лучше будет результат. Может быть, она даст ему отсрочку: полных тридцать секунд экстаза. Она почувствовала, как Римо поднял ей юбку и овладел ею. Он использовал какой-то лубрикант, очень возбуждающий. «Может быть, даже и сорок секунд», – подумала она.

С ним было так, как ни с кем другим. У него было сильное тело, и руками он контролировал ее движения. Она начала считать, но потом забылась в экстазе, который повторялся опять и опять. Кэти пожалела, что пришлось убить этого Римо, так как она наконец нашла нужного ей мужчину.

Она не помнила, как долго все это продолжалось, но потом он оставил ее. Она с трудом держалась за шкаф, приходя в себя, потом со вздохом обернулась. Он стоял одетый и держал в руках контрольную пробирку из лаборатории. Она узнала ее. Римо бросил пробирку в корзину для мусора.

– Вот и все, – сказал он. – Незачем хранить пустую пробирку.

– Это была… – выговорила она.

– Именно, – сказал он. – Ваша сыворотка старения. Если ее не удается применить открыто, то можно использовать в качестве смазки для секса.

– Неужели?..

– Да, она впитывается мягкими тканями, крошка. Сейчас она как раз всасывается в твою кровь. Сядь, ты плохо выглядишь.

Римо резко потянул ее за руку и посадил в кресло.

– А ты? Ведь ты тоже получил дозу, – сказала она.

– Извини, дорогая, но у меня иммунитет.

Она положила руки перед собой, потом схватилась за голову, почувствовав резкую боль в висках. Вскоре боль исчезла.

– Боль резко усилится, а потом совсем пройдет, – сказал Римо. Он взял ее руки и положил перед ней на стол. – Как стыдно, – сказал он. – Посмотри на свои руки. Такая молодая женщина, а руки как у старухи. Тебе надо было пользоваться другим мылом.

Поглядев на свои руки, она увидела, что, действительно, кожа стала жесткой, сухой и морщинистой, с ужасом заметила, как прямо на глазах стали набухать и выпирать вены. Она старела прямо за собственным столом!

Она посмотрела на Римо с выражением страха и отчаяния.

Он пожал плечами:

– Вот так-то, дорогая! – и вышел, захлопнув за собой дверь. К ней долго никто не войдет, а когда войдет, то Кэти Хал уже будет все равно.

Римо в отличном настроении шел по коридору к себе в палату, посвистывая на ходу.

– Чиун, что скажет Смит?

Чиун сидел неподвижно, уставившись в телевизор.

– Не делай вид, будто не можешь оторваться от экрана, – сказал Римо. – Я же знаю, что это запись. Погляди, что тут творится – кругом разбросаны уши, весь пол в крови и рвоте. Ты собираешься когда-нибудь наводить за собой порядок?

Чиун внимал только доктору Лэнсу Рэвенелу.

– Ты же знаешь, что Смит не хотел никакого насилия, нового Скрэнтона. А ты опять впал в неистовство. Что случилось? Если ты не радуешься Рождеству, то, по крайней мере, мог бы с хорошим настроением отметить праздник Свиньи.

На экране доктор Рэвенел беседовал в своем кабинете с Клэр Уэнтворт о судьбе ее дочери, принявшей слишком большую дозу успокоительного.

– Я думаю, завтра будут хорошие новости, – говорил доктор Рэвенел. – К Рождеству для тебя будет прекрасный подарок. Наша дочь поправится, – продолжал он, давая понять тем, кто не догадался еще шесть лет назад, что он усыновил дочь миссис Уэнтворт.

Рэвенел обнял ее, камера отъехала назад. Доктор Рэвенел и миссис Уэнтворт стояли теперь на фоне огромной рождественской елки.

– Счастливого Рождества, – сказала миссис Уэнтворт.

– Очень счастливого, – сказал доктор Рэвенел.

– У тебя красивая елка, – сказала миссис Уэнтворт.

– Да, самая красивая, какую я когда-либо видел, – ответил доктор Рэвенел.

– Ах ты… – сказал Чиун, со злостью выключил телевизор и встал. Римо молчал. Чиун повернулся к нему. – В этой стране ничему нельзя доверять. Никому. Доктора оказываются мошенниками, а у тех, чьим суждениям ты доверяешь, нет вкуса. Почему он сказал, что ему нравится это дерево?

– Это действительно была красивая елка, Чиун.

– Нет. Красивым было дерево, которое подарил тебе я, даже если ты этого и не оценил. Ты так и не подаришь мне то, о чем я просил?

Римо отрицательно покачал головой.

– Я не могу.

– Хорошо, тогда вместо этого приберись здесь.

Римо опять отрицательно покачал головой.

Последовавшее полуминутное молчание явилось знаком их взаимного согласия оставить все на попечение уборщицы. И наплевать, что подумает Смит.

В молчании они спустились на лифте в вестибюль. За столом сидел тот же охранник, который встретил их накануне.

Чиун дал знак Римо подождать и направился к охраннику.

– Вы помните меня? – спросил он.

Тот сперва нахмурился, но потом его лицо просветлело.

– Конечно, вы ведь доктор Парк, не так ли?

– Да. Скажите, вы смотрели на это дерево? – спросил Чиун, показывая пальцем на сиявшую огнями елку у себя за спиной.

Охранник ответил:

– Смешно сказать, но до вас я никогда не обращал на нее внимания. Теперь я все время смотрю на нее. Она очень красивая. – Он встал, нагнулся вперед и потряс руку Чиуна. – Я хотел поблагодарить вас за то, что вы помогли мне увидеть красоту. Спасибо вам, доктор Парк, и с Рождеством вас!

Чиун молча окинул охранника презрительным взглядом и вернулся к Римо.

– Не удивительно, что этот тип работает в больнице, – сказал он. – У него не все дома.

Они вышли наружу, на бодрящий морозный декабрьский воздух. Римо шел впереди. Он уже почти спустился по ступеням, когда Чиун остановил его.

– Римо, – позвал он.

Римо медленно повернулся и посмотрел на Чиуна, стоявшего наверху.

– Счастливого Рождества, – сказал Чиун.

– Спасибо, папочка, – ответил Римо искренне. – Хотя ты и не сделал мне подарка.