Насу Киноко - Грани пустоты (Kara no Kyoukai) 01 — Вид с высоты

Силуэт парящей девушки. Это не метафора, она действительно парила в ледяном воздухе, в потоках лунного света.

Ни единого дуновения ветра.

Холод. Необычный для летней ночи.

Заставляющий стеклянно похрустывать кости.

— Вот как. Сегодня ты тоже здесь.

Мне не хотелось признавать, но глаза не обманывали.

Девушка, о которой мы говорили, плавала в ночном небе, точно пристроившись отдохнуть на хрустальном лунном диске.

Я увидел себя – стрекозой.

Деловито стригущей воздух.

Бабочка пыталась следовать за мной, но стрекоза оказалась намного быстрее. Скоро бабочка обессилела, перестала трепетать крылышками и закружилась в медленном и плавном падении, вниз, вниз, вниз…

Последняя прощальная дуга.

Словно падающий в бездну сломанный цветок.

Пронзительно печальная картина.

Даже если мы не могли лететь вместе, мне хотелось бы остаться с ней хоть немного. Но это было невозможно. Повиснув в пустоте, я утратил способность двигаться, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой.

Услышав чьи-то голоса, я поднял каменно тяжелые веки. Следовало бы еще немного поспать. Осудив себя за это недостойное желание, я поборол сонливость и приподнялся. Черт, мне должно быть стыдно за подобную неуклюжесть и бесцеремонность. Ведь я, надо полагать, так устал, просидев над чертежом всю ночь, что взял и заснул прямо в кабинете Тоуко-сан. Иначе никак не могло получиться так, что я лежал на кушетке прямо в мастерской, слыша голоса разговаривающих неподалеку о чем-то Тоуко-сан и Шики. Я приподнялся, жмурясь от яркого света.

Шики прислонилась к стене, сложив руки на груди, а Тоуко-сан свободно развалилась в кресле, заложив ногу за ногу.

– Утро доброе, Кокуто.

Острый взгляд Тоуко-сан уколол меня, но… это было нормально. Судя по тому, что на ее лице не было очков, я решил, что они с Шики разговаривали о «тех самых» вещах.

Она выглядела как всегда, да и одета была вполне буднично.

Собранные в пучок волосы открывали шею, делая Тоуко-сан слегка похожей на секретаршу. Хотя этот пронизывающий взгляд был настолько проницательным и даже пугающим, что едва ли нашелся бы безумец, который предложил бы ей подобную должность.

Тонкие черные брюки и свежая белая блузка дополняли ее свободный и независимый облик.

– Простите, я, кажется, задремал.

Жалкая попытка оправдаться.

– Можешь не объяснять, я и сама вижу, – ответила она, кинув в рот сигарету. – Если уж продрал глаза, то свари-ка лучше кофе. Это будет неплохой реабилитацией.

Я не понял, что имела в виду Тоуко-сан. Наверное, все же – «разминку»? Но уточнять я не стал, а спросил:

– Тебе тоже, Шики?

– Не нужно. Я собираюсь отправиться досыпать.

Действительно, она выглядела так, словно и не ложилась.

Бродила по городу глубокой ночью, как раньше?

За комнатой, которая совмещала в себе офис Тоуко-сан и жилую комнату, сразу же находилась кухня. По краю раковины выстроились в ряд три крана, напоминая лабораторию, хотя два из них были туго затянуты металлическими лентами крест-накрест и не использовались. Почему, кстати? Я понятия не имел. Но, глядя на них, я всегда понимал, как чувствуют себя боксеры, когда стараются сбросить вес. Неудивительно, что они такие агрессивные.

Включив кофеварку, я приготовил две чашки: Тоуко-сан и себе. Варить кофе я умею превосходно, мало кто может похвастаться подобным мастерством. Неудивительно – приходится делать это очень часто. Хотя я устроился на эту работу совершенно по другой причине. Не затем, чтобы варить кофе или заваривать чай.

С тех пор, как меня наняли, прошло полгода.

Нет, слово «нанять» здесь не совсем подходит. Да и рабочим местом это трудно назвать. Хотя я пришел в этот офис-мастерскую, готовый день и ночь напролет варить кофе, рубить дрова или таскать воду. Наверное, потому, что с первого взгляда влюбился в работы его хозяйки.

Время жизни Шики остановилось в семнадцать лет, а я по инерции окончил школу и устроился в колледж: одиноко и бесцельно.

Ведь мы с Шики собирались поступать туда вместе.

Шансов на то, что она очнется от бесконечного сна, почти не было, и мне оставалось лишь выполнить обещание. В одиночку.

Но для меня ничто не изменилось. Став студентом, я так же бездумно жил сквозь пустые и одинаковые дни. Не зная, куда девать себя, однажды я по приглашению однокурсников забрел на незнакомую выставку и наткнулся на куклу.

Кукла была настолько хрупкой, утонченной и изысканной, что в ней было трудно признать творение рук человеческих. При всем невероятном сходстве застывшей фигурки с человеком, мастер отчетливо дал понять, что она никогда не двинет рукой, не повернет голову и не опустит ресниц – будет вечно пребывать в неподвижности.

Кукла была невероятно прекрасна.

Но мастер не пытался подделать человеческую жизнь. Он сумел передать внятное и четкое послание: есть границы, в которые могут ступить только живущие. И есть места, где властно лишь неживое, куда не дотянется рука человека.

Эта поразительная двойственность пронзила меня насквозь. Я пал ее жертвой, внезапно и безнадежно влюбился в это призрачно-хрупкое уравнение. В эту изящную фигурку.

Наверное, потому, что Шики тогда существовала в том же самом отчужденном мире. По тем же самым нечеловеческим законам.

Происхождение куклы было неизвестно.

В буклетах выставки не было ни малейшего намека на существование подобного экспоната.

Отчаянные и лихорадочные поиски дали результат: я выяснил, что автор представленной вне конкурса куклы – малоизвестный мастер, за которым тянулся хвост странных слухов.

Мало того, мастер оказался женщиной. Я узнал ее имя – Тоуко Аозаки. Если описать ее одним словом – экстравагантная отшельница. Она занималась не только изготовлением кукол, но строительным дизайном и конструированием. Творчество было ее стихией, она могла сконструировать все, что угодно, но никогда не принимала заказов со стороны, а являлась к недоумевающим потенциальным заказчикам и выкладывала на стол свои образцы. Получив аванс, она немедленно и быстро бралась за дело.

Ее можно было с равным основанием назвать или великолепной мастерицей, или большой чудачкой.  

Неодолимое и странное любопытство подталкивало меня в спину. Даже зная, что этого делать не следует, я все же нашел ее адрес и сам не заметил, как уже звонил в дверь эксцентричной сумасбродки – теперь-то я уже мог подтвердить точность этого термина со всей определенностью.

Мастерская находилась далеко от центра города, в несколько двусмысленном месте: не относящемся ни к деловому району, ни к жилым кварталам.

Ее нельзя даже было назвать домом.

Это было заброшенное здание.

И даже не просто заброшенное, а недостроенный корпус офисного комплекса, который начали строить несколько лет назад, когда экономика Японии еще чувствовала себя неплохо. Наступивший перманентный кризис грубо прервал стройку на полпути, оставив лишь каркас здания с голыми бетонными стенами и потолками, без малейшей внутренней отделки.  

По проекту в здании должно было быть шесть этажей, но теперь над четвертным этажом зияла пустота. Ныне модно начинать строительство сверху вниз, но там использовались более традиционные методы, и пол недостроенного пятого этажа превратился в крышу.

Хотя здание было окружено высоким бетонным забором, попасть внутрь было легко. Поистине удивительно, что местные ребятишки еще не устроили здесь площадку для игр.

 Как бы то ни было, я все равно сомневаюсь, что Тоуко Аозаки выкупила это задние в свою безраздельную собственность.

Комнатка, похожая на кухню, в которой я сейчас колдовал над кофеваркой, находилась на четвертом этаже. Второй и третий этажи занимали мастерские Тоуко-сан, поэтому обычно мы сидели и разговаривали на четвертом этаже.

… Ладно, вернемся к теме.

Я познакомился с Тоуко-сан, и неожиданно для себя самого начал работать здесь, бросив колледж, в который только что поступил.

Невероятно, но мне даже что-то платили. 

По словам Тоуко-сан, люди делятся на две категории: те, кто созидает, и те, кто ищет. Те, кто могут использовать вещь, и те, кто могут ее уничтожить.

Она прямо сказала, что как созидатель я совершенно безнадежен. Но все же наняла меня. Как она выразилась, от меня может быть польза, как от искателя.

– Что так долго, Кокуто?

Услышав ее нетерпеливый голос из соседней комнаты, я взглянул на кофеварку: она как раз наполнилась порцией ароматной черной жидкости.

– Та, что была вчера – восьмая по счету. Люди скоро начнут замечать связь между ними, – вынув изо рта сигарету, неожиданно проговорила Тоуко-сан.

Она, должно быть, говорила об эпидемии недавних повторяющихся самоубийств старшеклассниц. Девушки кончали с собой, бросаясь с крыш высотных зданий.