Эмиль Асадов - Золотой Крюк

— И много сперли?

— Почти двести тысяч, — от неожиданности Чеботарев не сразу сообразил, что в таких вопросах лучше держать рот на замке.

— Ни фига!.. Но мы обязательно учтем ваши пожелания по улучшению сервиса в нашем издании, — голосок заструился из трубки с такой примесью сахара, какую могут подмешивать только скрытые садисты. — В следующий раз мы обязательно будем требовать у наших клиентов не только паспортные данные, но также отпечатки пальцев и кардиограмму сердечной деятельности. Как по-вашему, не стоит ли нам также по каждому факту подачи бесплатного объявления обращаться в МВД, чтобы личность человека была всесторонне проверена заранее?

— По-моему, вы не понимаете всей серьезности положения, — скорбно сказал Чеботарев, понимая, что газетчица за что-то его ненавидит.

— А по-моему, вам следует отучиться хамить, — предостерег голос в трубке, после чего вновь стал похож на передержанное варенье. — Что же касается суда, то хотя я и не обладаю юридическим образованием, то могу предположить, что вы, как ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, разумеется, легко докажете любому как законность происхождения суммы, так и то, что к вам пришли именно по объявлению в нашей газете.

— Извините, — сказал Сергей Степанович, чувствуя себя совершенно разбитым.

— Всегда рады помочь, — засиял улыбками голос в трубке, — звоните, когда только будет угодно.

Чеботарев дал отбой и позвонил в справочную. Там ему сказали, что такую услугу, как предоставление адреса по телефонному номеру, они не оказывают.

— Даже за деньги, — добавили в справочной, намекая, что деньги все же не помешали бы.

— Спасибо, — сказал Чеботарев и записал адрес справочного бюро, в которое можно было не передавать деньги за неоказываемую услугу.

Потом он задумался. Адрес вора он, предположим, узнает — если только квартира не подставная. Все равно ехать одному на встречу было как минимум небезопасно. Возможность встретить там самого сантехника была мизерной — с такими деньгами он, наверное, уже сидел в салоне самолета, направляющегося в какой-нибудь Рио. Но если даже вор настолько обнаглел, что спокойно сидит дома — как забрать у него деньги?

В милицию идти было бессмысленно и небезопасно — в этом газетчица была права. Лучше всего было нагрянуть туда с братками. В голове всегда миролюбивого Сергея Степановича складывались обольстительные галлюцинации, в которых обокравшего его мерзавца прижигали утюгом и пинали коваными сапогами. Вот только из братков он никого не знал — не входили они, слава Богу, в его был круг общения. Разве что пятнадцатилетний пацан Пашка, сын соседа с нижнего этажа, был похож на одного из них тем, что брил затылок, всегда имел при себе нож, который не особо скрывал, и носил майку с надписью "Не влезай — убью!". На майке не было написано, кого именно хотел убить Пашка, но им вполне мог впоследствии отказаться и сам Чеботарев — во избежание возврата ему денег.

"Замкнутый круг какой-то", — вздохнул Чеботарев, после чего мысленно переключился на грядущую встречу с ревизорами. Как объяснить им, что денег придется немного подождать? Эти господа ждать не любят, у них тоже план, причем как по сбору незаконно экспроприированного, так и по раскрытию преступлений. Не выполнили один, выполняют другой. "Расскажу Льву Семеновичу, что со мной стряслось, и попрошу в долг", — решил Чеботарев.

Без четверти двенадцать он спустился вниз, сознавая, что одет отвратительно и во все мятое, — а больше ничего и не было. Ему вполне хватало пятнадцати минут, чтобы доехать до работы. В лифте, привычно погрузив руку в карман брюк, он не обнаружил связки ключей от автомобиля, после чего понял, что автомобиля на стоянке тоже не увидит. А какой автобус мог довезти его до треста (и ходили ли вообще до него автобусы?) Чеботарев не знал.

Сергей Степанович начинал делать то, что терпеть не может ни один чиновник, ни одного советского или постсоветского ведомства — жить на одну зарплату, которую он пока еще, к тому же, не получил. Он стоял во дворе, перед подъездом своего дома. Его глазам открывался совершенно новый мир, а ему хотелось плакать.

— Ты, Чеботарев, с ума свернулся, что ли? — рычал Лев Семенович на своего подчиненного, — ты знаешь, который час? Почти пять! Тебя в двенадцать ждали!

— Машина сломалась, — скорее проблеял, чем выговорил Сергей Степанович.

— А такси в городе что, тоже все переломались разом?

— Да у меня… — и тут Чеботарев поймал себя на мысли, что признаваться в полном безденежии перед тем, как собираешься просить в долг, все же не стоит — стопроцентно потом откажут. — Не сообразил.

— Ты не болен ли часом, Чеботарев? С головой все в порядке? Хочешь, чтобы весь наш трест на крестах распяли? Или ответственности испугался? Я ж обо всем договорился, люди за деньгами приехали — и на тебе фортель… Они два часа в моем кабинете проторчали, я тебе звоню — как в могилу. Хочешь, чтобы весь наш трест на крестах распяли?

— Не распнут же, Лев Семенович.

— Не распнут, я отболтал, как мог, — Бородянский отер испарину со лба. — Они завтра приедут. Попробуешь опоздать — попрощаешься с работой, однозначно. И так они злые, как собаки, и такие же голодные.

— Собак кормить надо, чтобы добрее были, — позволил себе сострить Чеботарев.

— Вот-вот. Корм привез, я надеюсь? Давай деньги, до завтра у меня полежат, на случай, если ты снова проспишь или про такси забудешь.

— Корм… э… то есть в смысле деньги… я вот… — на Чеботарева было жалко смотреть. Но Лев Семенович сентиментальностью не отличался.

— Тэк-тэк-тэк, — произнес он, поудобнее устраиваясь в директорском кресле в ожидании рассказа чиновника. — ну-с, выкладывай. Я уже весь во внимании.

— Не могли бы вы, Лев Семенович, одолжить мне… нужную сумму? Если у вас, конечно, есть…

— Конечно, нет, — было не вполне понятно, к чему именно относился ответ начальника, но он все равно не обнадеживал.

— Я бы вас и не беспокоил, Лев Семенович, но вы понимаете, ни к кому из сослуживцев подойти невозможно — и говорить не станут. Никто не знает, сколько еще на месте просидит.… Да и работа такая, друзьями не очень-то обрастешь, хи-хи-хи… — Чеботарев не знал, как ему себя вести, и был смущен до предела. — А у меня, как назло, неприятность такая… маленькая… большая… неприятная, в общем. Просто не знаю, что делать, — и, махнув рукой, Сергей Степанович позволил себе вольность — опустился без сил на стул, не дождавшись приглашения босса, чем и в самом деле встревожил последнего не на шутку.

— Выкладывай по порядку, — приказал Бородянский.

— Обокрали меня. Начисто, — выдохнул Чеботарев.

— Кто? Когда?

— Вчера, пока у вас был. Сантехник какой-то пришлый.

— Мои соболезнования, — Бородянский нахмурился. — Но ничего, новое добро наживешь. Если только этих пришлых сплавишь. Поэтому деньги до завтра надо достать, хоть кровь из носу.

— Вот кровь из носу — это хоть сейчас можно, — невесело усмехнулся Чеботарев. — А денег и вправду взять неоткуда.

— Не пудри мне мозги, Сергей, — повысил голос начальник. — Да на твоей Елене шуба таких денег стоит, что на пять таких проверок хватит. Мне ли не знать. Конечно, продавать быстро — значит, дешево. Мне жаль, что у тебя неприятности такие, но это ТВОИ НЕПРИЯТНОСТИ, Чеботарев. Ты меня понимаешь?

— Моя Елена — ваша дочь, между прочим. И ничего я продавать не буду, — неожиданно твердо сказал Чеботарев. Бородянский сначала не поверил своим ушам, а потом поверил и рассвирепел окончательно.

— Ультиматумы мне ставить будешь? — зло произнес он. — Как бы не так, рылом не вышел. Я тебя умою за пять минут, а еще до этого с тебя проверка кожу снимет.

— А контракт на закупку рефрижератов по завышенной цене разве не вы подписывали, — напомнил Чеботарев, понимая, что говорит совсем не то, что следует.

— А обоснование под него мне кто готовил — не ты ли? — парировал начальник. — Но ты мне, значит, еще и угрожаешь.… Вместо того, чтобы придти за помощью, ты мне угрожать решил!

— Так я и пришел за помощью, — чуть не закричал Чеботарев, — мне бы денег в долг, и я выкручусь, а все в кратчайшие сроки верну! Вы же сами отказали…

— Я никогда не отказываю в помощи человеку, попавшему в беду, — высокопарно произнес Бородянский. — И тебе я помог — советом. Но ты его не хочешь воспринимать, а в ответ хамишь. За это я тебя накажу. Иди, Чеботарев.

— Мне, вообще, возвращаться-то надо завтра, или я уже уволен? — только и выдавил из себя Сергей Степанович, поднимаясь со стула.

— Подумаем, — многозначительно ответствовал начальник, не отрывая глаз от стола, заваленном бумажками, которые он сейчас, якобы, внимательно читал. — Завтра придешь в любом случае — хотя бы заявление написать. А то я могу и по приказу, с "волчьим билетом" в трудовой…