Валерий Марценюк - Месть привидения

На противоположной стене комнаты было небольшое зарешеченное окошко, забрызганное темными пятнами штукатурного раствора. Через это окошко в комнату все же пробивался рассеянный дневной свет. Пятна, судя по всему, остались со времени проведения строительных работ и к ним еще руки хозяев не дошли. Смотря на ведро для оправления, Николай понял, что ему здесь придется, наверное, пробыть не один час. Иначе о ведре, те, кто хотел его видеть здесь, не подумали бы.

«Придется располагаться», – подумал Николай и начал досконально изучать свою «камеру». Он сразу же заметил, что наручники можно кое-как передвигать по трубе отопления. И это давало нему некоторое пространство для движения. Во-первых, довольно просто было добраться, при необходимости, к параше. Во-вторых, целиком обеспечивалась возможность довольно удобно расположиться в постели и даже подремать. Тем не менее, сон в голову Николая почему-то совсем не шел. Разумеется, не на отдых же его сюда привезли.

Еще раз, внимательно осмотрев свою камеру, Николай увидел, что система отопления в ней, очевидно, только недавно была установлена и, наверное, еще и не была в эксплуатации. Это было заметно из того, что трубопроводы и батарею отопления даже не успели покрасить, и они были натурального черного цвета. Чугунная семисекционная батарея отопления, располагавшаяся прямо возле кровати, была подвешена к стене на железных кронштейнах и имела резьбовое соединение с той трубой, к которой приковали наручниками Николая.

Посмотрев на это соединение, Николай подумал, что было бы неразумным не попробовать его на прочность. Тем, кто имел дело с новым строительством, хорошо известно, что мастера не всегда добросовестно выполняют свою работу, и иногда те соединения сразу же начинают пропускать воду вследствие недостаточной длины хода резьбы, или чего-то подобного. А тогда довольно бывает небольшого усилия, чтобы ту трубу сорвать из места.

Николай передвинул наручники поближе к соединению и начал его потихоньку расшатывать. Одна рука у Николая оставалась свободной и он, охватив этой рукой стояк трубы, поворачивал его то в одну, то в другую сторону. Получасовая борьба с трубой привела только к тому, что Николаю удалось вытянуть несколько кронштейнов, которыми труба была прикреплена к стене. Однако на том все и закончилось. Все дальнейшие усилия не приводили к наименьшим сдвигам по этой дороге к свободе.

Попробовал также Николай вытянуть руку из наручников. В каком-то детективном фильме он видел эпизод, когда такая попытка артиста увенчалась успехом. Николай с большим усилием периодически сгибал кисть руки трубочкой и, легенько прокручивая ее в наручниках, старался их сдвинуть вниз. Хотя эта операция доставляла Николаю значительную боль, он совсем не обращал на нее внимания, догадываясь, что его может ожидать в дальнейшем. То ли у киношного артиста рука была более гибкой и тоньше, то ли у Николая она была более грубой и закостенелой, тем не менее, и эти почти часовые упражнения значительного успеха не принесли.

В конце концов, Николай еще попытался отомкнуть наручники. Для этого он тщательно обыскал карманы своего пиджака и брюк на предмет наличия там какой-нибудь завалящей скрепки. Он на работе часто имел дело с разнообразными бумагами, которые приходилось периодически скреплять металлическими скрепками, и была надежда, что в карманах она где-то может отыскаться. Вывернув все карманы пиджака, Николай все же нашел за подкладкой небольшую металлическую скрепку, и с усилием вытянул ее на свет божий.

Разогнув скрепку и предоставив ей соответствующую форму, Николай начал упорно ковыряться ею в замковом глазке наручников. Такую процедуру он тоже иногда наблюдал в телевизионных триллерах. Было бы, конечно, очень желательно иметь на шее на шелковом шнурке заветный ключик, например, такой как у подполковника Грязнова из «Марша Турецкого». Однако Николай не был милиционером, не был он и лицом с криминальными наклонностями, а, поэтому, совсем не предусмотрел такого развития событий.

Как правило, киношным героям всегда удавалось успешно завершить дело своего освобождения. В то же время, наш герой не стал их достойным подражателем. Промучившись, значительное время в попытках освободиться от наручников, Николай и не заметил, как на улице начало темнеть. Прошло уже больше четырех часов с того момента, когда за ментами перед Николаем закрылись дверь этой камеры. Устав от напрасных попыток освободиться от наручников, Николай притих и из-за этого немного задремал. Неизвестно сколько он проспал, однако проснулся он от того что, услышал, как отворились ворота усадьбы, и во двор заехало два автомобиля.

Дверь «камеры» медленно отворились, и в нее вошли два лица в гражданской одежде, явно криминальной внешности. Первый из вошедших имел рост выше среднего, отличался бычьим телосложением и опухло свекловичным, наверное, от частого употребления спиртного, лицом. Его глаза прикрывали темные очки в позолоченной оправе, на шее под воротом рубашки просматривались контуры, золотой цепочки. Из-под расстегнутого пиджака явным образом оттопыривалась рукоять пистолета. Судя по его внешнему виду, этот господин занимал некоторое руководящее положение в криминальной структурах, и был в этой компании за старшего.

Второй посетитель больше походил на подручных дел мастера и потребителя наркотических средств. Он был среднего роста, имел худощавое телосложение, и бледное лицо, на котором горели нездоровым блеском глубоко посаженные в орбитах глаза. Под теми глазами выделялись темными пятнами отекшие мешки, которые явно указывали на проблемы их обладателя с печенью, или почками. В руках у второго господина был небольшой саквояж, который внешне очень напоминал врачебный, и резиновая милицейская дубинка.

Старший внимательно осмотрел камеру и Николая, который сидел, крепко вцепившись руками в свою кровать. Он пододвинул себе под задницу одну из табуреток и тяжело сел на нее. Минут пять авторитет молчал, пристально рассматривая Николая, наверное, желал произвести на того соответствующее впечатление, а потом медленно проговорил:

– Ну что же, господин эскулап, для знакомства сообщу тебе, что зовут меня Саша Мельник, и пришел я сюда не базар с тобой травить, а для задушевного разговора по поводу тебе хорошо известному. А это мой помощник Колюня Санитар, он поможет тебе язык развязать, если у нас разговор не будет хорошо складываться. А теперь я тебя, друг Григорыч, очень внимательно слушаю.

Николай внимательно прослушал то вступление и, словно бы, не разобрав, откуда ветер дует, завел в ответ свое:

– Чего же меня засадили в эту кутузку? Это что за беспредел? Я буду жаловаться в прокуратуру!

В ответ он услышал следующее:

– Ты что же, падаль Григорьевич, не понял, с кем имеешь дело. Это тебе же не камера в изоляторе предварительного содержания. Это простая темная хаза и о твоем здесь местонахождении не известно почти никому. А если бы и было известно, даже высочайшим городским ментам или прокурорам, то и здесь тебе ничего ловить, так как зацепил ты здесь и наших и ваших. Поэтому, падаль, умолкай и сливай нам свой базар с Черным. Ты, наверное, думал, что мы не в курсах и тебе тот фарт одному припрет в зеленых.

Николай теперь понял, что предчувствие чего-то недоброго, которое мучило его последними днями, таки не обмануло. Проведало все же бандитское кодло о том, в чем он и сам себе в последнее время не хотел сознаваться. Ему больно защемило под сердцем, и холодный пот выступил на лбу. Николай не боялся пыток и побоев, так как знал, за что придется бороться, и очень уж часто встречался с чужой болью. Из рассказов пациентов он знал, что если при сильных болях очень громко кричать, и в то же время внушать себе, что боли нет, то она таки со временем отступит. Он опасался лишь одного – чтобы эти ублюдки не применили к нему «уколы правды», тогда все его старания сойдут на нет. Николай только и промолвил:

– Братва, я совсем не понимаю, о чем идет речь и, потому, прошу объяснений. С арестантом Черным я разговаривал в санчасти только о его состоянии при обследовании и совсем ничего о каких-то там зеленых не знаю.

Увидев, что пленник замолк и, судя по всему, не желает ничего больше рассказывать, старший процедил сквозь зубы:

– Ну, что же, Григорыч, ты видимо таки желаешь получить по полной программе. Давай но, Колюня, подымись-ка наверх и найди там хорошенькое креслице. Мы привяжем к нему эту падаль и задушевно с ним поболтаем.

Коля Санитар быстро вышел из комнаты, где-то там с минут десять бродил по комнатам обширного дома, после чего возвратился с довольно массивным поворотным креслом на металлической основе. Саша Мельник удовлетворенно замычал:

– Добро, Колюня, добро! Красивое седельце ты нашел для нашего Григорыча. И позови ребят, чтобы помогли тебе его туда пристроить.