Ридли Пирсон - Опознание невозможно

Они пили чай в тишине — Эмили молчала, когда хотела наказать Бена. Он привык к этому. Она умоляла его, она плакала. С недавних пор она стала прибегать к этому методу, ожидая, когда Бен согласится, и погружаясь в угрюмое молчание, когда он отказывался понимать намеки. Он не желал играть по ее правилам, но в то же время он любил Эмили и не хотел подводить ее. Он услышал собственный голос:

— Я еще не готов.

— Они могут защитить тебя, — произнесла она.

— Нет, — ответил он. — Ты не знаешь его. — Мальчик мог бы добавить, что нужен Джеку. Он мог бы сказать, что тот иногда плачет в одиночестве в темноте. Он мог бы попытаться объяснить, что совершенно убежден в том, что ни при каких обстоятельствах Джек не позволит ему уйти — как он будет выглядеть, если отдаст Бена банде социальных работников? — Ты не знаешь его, — повторил Бен, и у него внезапно пересохло в горле. Эмили уже давно не заводила разговора на эту тему, и ему стало интересно, что подтолкнуло ее попытаться снова. Она прекрасно знала, что он думает по этому поводу.

От дальнейшего обсуждения этой неприятной темы его спас шорох шин по гравийной подъездной дорожке. Они оба услышали его.

— Говорила же я тебе, — сказала Эмили, и в глазах у нее светилась любовь.

Бен улыбнулся ей. Они снова были одной командой. Им предстояла работа.

Бен схватил ручное передающее устройство. Эмили спрятала пластиковый наушник под своими темными волосами, заложив его в ухо.

— Проверка, — произнес он в микрофон, и Эмили кивнула. Он выскользнул через заднюю дверь, а Эмили пошла ответить на звонок. Полдень в субботу означал, что могли прийти и мужчина, и женщина. В то же самое время, но в будний день, почти наверняка посетителем была женщина. Бен спустился по бетонным ступенькам и подошел к углу дома. Потихоньку выглянув из-за угла, он увидел, что на подъездной дорожке стоит обшарпанный желтый фургон «форд-пинто».

— Они платят мне, чтобы я говорила им то, что они хотят услышать, — объяснила ему Эмили давным-давно. — Чем больше мы учимся, чем больше узнаем о них, тем чаще мы говорим им то, что они желают услышать, тем они счастливее, и тем чаще они возвращаются.

Бену это казалось разумным. Он легко и с удовольствием шпионил за ними. Для него это была игра. Причем веселая. И он знал, что у него хорошо получается, что он хорош — очень хорош — хоть в чем-то. Эмили говорила, что когда-нибудь он станет первоклассным полицейским.

Он услышал, как захлопнулась передняя дверь, и приступил к работе. Бен быстро подошел к автомобилю, оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что водитель действительно в доме и ожидает предсказания, и начал осмотр. Наклейка на ветровом стекле означала, что владелец имеет право на универсальную парковку. Собственно, наклеек было три, разного цвета, выданные в разные годы. Заглянув в салон через окно пассажира, он заметил каталог «Секреты Виктории», адресованный Венди Дэвис. Судя по адресу, она жила примерно в миле к северу от озера Грин-лейк. На полу валялись две смятые обертки от кисленьких леденцов. На заднем сиденье было пристегнуто детское сиденье безопасности, упирающееся в ржавую собачью сетку, которая отгораживала пустую заднюю часть фургона от переднего салона.

Он снова бросил взгляд на дом, поднял рацию, внимательно проверил рычажок громкости и, поднеся микрофон к губам, внятно назвал фамилию женщины — Венди Дэвис. После этого последовало описание захламленного салона автомобиля. Бен сказал, что это старый потрепанный «форд», описал детское сиденье, а также упомянул о смятых обертках от леденцов, что, вероятно, свидетельствовало о наличии у клиентки и ребенка более старшего возраста.

— Подожди, — бросил он, заметив газету, засунутую между пластмассовой коробкой и водительским сиденьем. Он быстро обогнул автомобиль. Газета была раскрыта на странице объявлений. Некоторые извещения о сдаче квартир внаем были обведены кружком. Он сообщил о своей важной находке. — Она ищет жилье. Газета вчерашняя. — Он не стал открывать дверцу автомобиля, каким бы сильным ни было искушение: это противозаконно и может навлечь на Эмили серьезные неприятности, что будет означать конец всему. Ему было любопытно, не обведены ли кружком и объявления о рабочих вакансиях, но проверять он не решился.

«Бинго!» — подумал он, заметив две цветные фотографии того размера, что делаются для паспорта, закатанные в пластик и размещенные рядом со спидометром. На одной был грудной ребенок, а на другой — мальчик постарше, лет пяти. Бен сообщил и об этом, а также то, что женщина курит облегченные сигареты «Мальборо» и пьет диетическую «кока-колу» без кофеина.

— Может быть, верит в Бога, — добавил он, разглядев маленький черный крестик, свисавший с зеркальца заднего вида. Бен выругал себя за то, что не заметил его сразу. Иногда в своем стремлении подмечать абсолютно все он упускал очевидное. Задача заключалась в том, чтобы воссоздать образ жизни владельца по содержимому салона авто. В одних случаях у него получалось легче, чем в других.

На этот раз охота оказалась удачной. Он возвратился в кухню через заднюю дверь. Из другой комнаты доносилась негромкая музыка в стиле «Нового века» — она должна была заглушить звуки, которые клиент мог услышать из наушника: играли ксилофон, флейта и гитара. Она совсем не походила на те мелодии, которые слушал Джек, развлекаясь с девочками в своей спальне. Тот всегда начинал с композиции «Рожденный убегать». Если был по-настоящему пьяным, подыгрывал себе на воображаемой гитаре и пытался орать в такт мелодии, полагая, что действительно подпевает, хотя и был совершенно лишен слуха. Бен его ненавидел. До появления Джека он никого и никогда не ненавидел так сильно.

Сквозь музыкальные аккорды Бен расслышал голос Эмили, которая говорила клиентке:

— У меня уже сложился образ проблемы… беспокойство… может быть, решение…

— Да! — как зачарованная, выдохнула невидимая женщина.

— И один… нет, два мальчика. Дети.

— О Боже! — воскликнула женщина.

— Дети ваши?

— Да! Не могу поверить…

— Грудной малыш…

— Чарльз. Чарли, — сказала Венди Дэвис.

— А другой старше — на сколько? — четырех или пяти лет?

— Гарри! Ему только что сравнялось пять.

— Вы беспокоитесь о них, — сказала гадалка.

— Да.

— Я вижу чемоданы… картонные коробки… Переезжаем, не так ли?

Клиентка испустила громкий вздох.

— О Господи, — вырвалось у нее. — Так у вас все по-настоящему! — Она коротко рассмеялась. — Извините меня. Разумеется, у вас все по-настоящему. Я просто хотела сказать… не знаю… все дело в том… — Она снова рассмеялась. — Я имею в виду, медиум и все такое… О Господи. Как вы?.. Но, разумеется… Не могу поверить!

— Ищете себе новое жилье, — терпеливо продолжала Эмили. — Беспокоитесь за детей из-за переезда. Вы живете возле озера…

— Озеро Грин-лейк, — с энтузиазмом воскликнула — выкрикнула! — женщина. — Да! Да! — продолжала она таким голосом, словно собиралась соперничать в криках с одной из тех девушек, с которыми развлекался Джек. — Не могу в это поверить!

Бен почувствовал гордость, оттого что так хорошо сделал свою работу. Иногда оказывалось, что машина взята напрокат, и тогда сеанс проваливался полностью; такие клиенты редко приходили во второй раз. Но эта точно вернется, он был в этом уверен. Эмили будет в восторге, а он всегда с нетерпением ожидал ее похвал.

Клиентка пробыла дольше пятнадцати минут, полагавшихся ей за ее пятнадцать долларов. Это позволило Эмили поднять плату до двадцати долларов, но никаких жалоб не последовало. Судя по выражению лица клиентки, Бен заключил, что, уходя, Венди Дэвис чувствовала себя намного счастливее, отчего и у него потеплело на душе. В этом и заключалась цель Эмили, о которой она говорила своим посетителям. Она только добавила неясную угрозу в конце сеанса, чтобы клиентка уж точно вернулась к ней:

— В ближайшем будущем я вижу что-то темное… — Это было ее излюбленным приемом. — Что-то связанное с работой, или семьей, или со здоровьем… — А это были дежурные накладки, живой червяк на конце крючка, производившие нужное впечатление. Подобно парикмахеру или врачу, Эмили держала книгу для записи деловых встреч. Если вам повезет, она могла «втиснуть вас» в очередь. Везло, как правило, каждому ее клиенту.

— Тебе нужно что-нибудь поесть, — объявила она, входя на кухню. Еда была страстью Эмили; ему казалось, что она буквально не отходит от холодильника, проверяя его содержимое. — Ты слишком худой, кожа да кости.

— Мне двенадцать лет, — возвестил Бен. Он использовал этот аргумент и в разговоре с Джеком, но с непредсказуемыми последствиями.

— Слишком худой, — повторила она. — У меня есть для тебя кусочек свиного филе, — воскликнула Эмили. — Приготовлено по рецепту моей тетки Бернис. Замариновано в лимонном соусе, с ореганом, солью и перцем… Ты любишь чеснок? Да, любишь, — ответила она сама на свой риторический вопрос. — Оливковое масло. — Она вытащила мясо из холодильника и водрузила его на стол. Филе представляло собой трубку розового мяса, усеянную непонятными зелеными пятнышками. Выглядело оно отвратительно. — Не беспокойся, — сказала она, заметив выражение его лица, — оно лучше, чем кажется.