Джеймс Паттерсон - Игра в прятки

Оказавшись в зале заседаний, я уверенно прошла к знакомому столу. Моим новым адвокатом был Джейсон Уэйд из Бостона. Специалист с богатым опытом, строгий и педантичный, он мне очень нравился. Самое главное — он не был Натаном Бейлфордом, который теперь переместился и, похоже, уверенно обосновался в моих кошмарах.

Такие вот странные происходят в жизни вещи.

— Мэгги выглядит просто прекрасно!

Это сказал кто-то из зрителей. Мэгги! Как будто мы с ним друзья детства.

— Он прав. Ты выглядишь классно, — прошептала мне на ухо Дженни.

С ней у нас все было как в старые времена, только еще лучше. Редко с кем можно просидеть ночь напролет за разговорами — мы с Дженни просиживали. Последний раз — перед судом. Даже Алли задержался с нами после десяти. Семья в полном сборе.

На сей раз процесс шел одиннадцать недель. Вот на что тратятся деньги налогоплательщиков! Те же самые люди дали примерно те же показания, но теперь перекрестные допросы проходили в иной плоскости и имели другую направленность.

Стояло лето, и в зале было невыносимо душно, однако я не имела ничего против жары, как и против бесконечной повторяемости вопросов, неизменного шума и постоянно ощущаемого присутствия прессы.

Я хотела, чтобы меня признали невиновной. Но еще больше я хотела выйти из этого чистилища, в котором прожила так долго.

Я не была виновной. К тому времени у меня уже не осталось никаких сомнений.

Я невиновна.

И я отдала бы все на свете за то, чтобы просто услышать эти слова, произнесенные однажды и навсегда.

Зал был набит битком, и мне пришлось податься вперед, чтобы услышать, что говорит судья. В какой-то момент я вдруг почувствовала, что не могу больше дышать. Как будто комок из сухой тряпки перекрыл горло. Клаустрофобия снова напомнила о себе.

Лица присутствующих стали туманиться, расплываться. Кровь стучала в висках маленькими молоточками. Шея стала мокрой от пота.

Двенадцать членов жюри присяжных медленно занимали свои места.

Снова.

Они вынесли приговор.

Снова.

Я хотела перевести дыхание и не смогла.

Судье Сассману подали сложенный листок. Он прочитал вердикт и передал бумажку старшине присяжных. Я понимала, что такова процедура, что так, наверное, надо, но, Боже, какая же жестокость!

— Огласите приговор, — приказал судья.

— Мы любим тебя, мамочка, — прошептала сидевшая позади меня Дженни.

Норма положила руку мне на плечо. Барри погладил по волосам. Мои друзья, моя семья… Я не могла снова оставить их, но такая возможность просматривалась довольно отчетливо. В последнем номере «Ю-Эс-Эй тудэй» мои шансы на оправдание и осуждение расценивались примерно поровну. В Лас-Вегасе и Лондоне люди действительно делали на меня ставки.

Рот словно наполнился ватой. Тело онемело. Я сидела в зале и при этом совсем не чувствовала, что нахожусь там.

Старшина присяжных начал говорить. Голос у него был высокий и доносился как будто издалека, словно между ним и залом стоял невидимый экран.

— Мы находим подсудимую Мэгги Брэдфорд невиновной.

Невиновной.

Я — невиновна.

Я закрыла глаза. Усталость и слабость обрушились на меня, а вот облегчения, полного облегчения, почему-то не наступило. До меня доносились приветственные крики. Меня поздравляли — Джейсон Уэйд, Барри, Норма, Дженни. Их лица висели передо мной как большие воздушные шары. Голоса, как и зрительные образы, тоже расплывались, дрожали. Все казалось невероятно странным и нереальным.

— О, Мэгги! Ты победила!

Что произошло?

Окруженную плотным коконом друзей и адвокатов, меня провели по шумным, заполненным людьми коридорам. Со всех сторон наседали репортеры и поклонники. Мне в лицо совали микрофоны, меня забрасывали вопросами, у меня просили автограф.

После всего?

Пусть ими занимается Джейсон Уэйд. Мой адвокат вполне может ответить на все вопросы. Даже расписаться за меня.

Меня буквально пронесли через похожее на пещеру фойе, торопливо спустили по лестнице и затолкнули в стоявшую наготове машину. Не лимузин, а самый обычный автомобиль. Я сама настояла на этом.

Совсем рядом прозвучал выстрел. Я вздрогнула. Боль пронзила сердце. Это захлопнулась дверца.

Машина медленно тронулась с места, прокладывая путь через плотную толпу людей, собравшихся на улице, чтобы взглянуть на меня, победившую или проигравшую. За нами потянулся полицейский кортеж с включенными сиренами. Прыгающие огни мигалок отбрасывали тени на лица любопытных.

Я вспомнила, как ехала в машине военной полиции в Вест-Пойнте. На ней тоже была мигалка, а вот зрителей не было. И тогда меня трясло от холода. Я вспомнила много всяких сцен, и все они вели к этому моменту.

Огромные толпы запрудили Бродвей и Кларк-стрит. Люди аплодировали и выкрикивали приветствия. Глядя в окно, я слышала свое имя, но не понимала, какое отношение все это имеет ко мне.

Дженни и Алли, тесно прижавшись, сидели по обе стороны от меня. Они удержали меня. Они меня вернули. Мы снова были вместе. Одна семья. Одно целое.

— Я так люблю тебя, мамочка, — прошептала Дженни и поцеловала меня в щеку. — Ты — моя героиня в сияющих доспехах.

— А ты моя, — сказала я.

— Мамочка, — пробормотал Алли, держась за мою одежду. — Моя мамочка.

— Алли. — Я поцеловала его в макушку. — Мой Алли. И моя Дженни.

МЭГГИ! МЭГГИ БРЭДФОРД! скандировала толпа безмозглых идиотов при виде ее машины.

Убийца тоже аплодировал и кричал, притворяясь, что радуется вместе со всеми. Его скрывали люди, собравшиеся на перекрестке Бедфорд-Виллидж. Скрывали надежно.

Автомобиль Мэгги прокатил мимо и, провожаемый взглядом убийцы, свернул за угол.

Потом исчез и убийца.

Пятая авеню. Пасхальные праздники. Нью-Йорк. Восхитительно! Где еще быть в такое время, как не здесь, верно?

Самые красивые в мире женщины — как на параде. Прихорошившиеся, важно ступающие по тротуару, выставляющие на продажу свои маленькие сердечки.

«И всех их, всех и каждую, можно запросто трахнуть, — думал Уилл. — Любая может быть моей. Стоит только попросить. Есть вещи, которые никогда не меняются. Только становятся лучше и лучше».

Он шел между ними, никуда особенно не торопясь, потому что никуда не опаздывал. На нем были слаксы цвета хаки и синий блейзер. Черные волосы коротко пострижены и тщательно расчесаны.

«Черная Стрела», — подумал Уилл и едва заметно улыбнулся.

Некоторые из красоток посматривали на него с нескрываемым интересом. А почему бы и нет? Его внешность не так уж и пострадала. Может быть, даже выиграла. Темный и загадочный. Именно такими многие женщины видят в фантазиях своих любовников.

На Пятьдесят девятой улице Уилл свернул на восток, к парку, потом на север, на Шестьдесят вторую, где и исчез в желтовато-коричневом здании на углу. В расположенном в фойе газетном киоске он купил мятных конфет и посмотрел на себя в зеркало.

Аккуратная черная бородка, голубые глаза (контактные линзы — это действительно удачный ход), отличный галстук из лондонского магазина «Либерти», модный блейзер. Как раз то, что требуется для назначенной важной встречи.

Поднявшись на лифте на двенадцатый этаж, Уилл без труда нашел офис, который искал — «Маршалл и Маршалл. Юридическое бюро».

Он открыл темную дубовую дверь и оказался в комнате, целую стену которой занимали окна с видом на запруженную пешеходами улицу. Впечатляюще и с перебором. По-американски.

Секретарь — судя по виду, ее предками были ирландцы: улыбчивая, с рыжевато-каштановыми волосами, алебастровой кожей, в самом расцвете лет (двадцать с небольшим) девушка — встретила гостя доброжелательным взглядом. Первый класс, дорогая. Как и нанявшая ее фирма. Приятный штрих, отметил Уилл.

Он небрежно положил на ее стол кожаную папку.

— Добрый день, сэр. Чем могу вам помочь?

Теперь Уилл заметил, что она более чем мила. Не выразила неудовольствия, когда он вторгся в ее пространство. Впрочем, хорошие ирландцы умеют не подавать виду.

Уилл обаятельно улыбнулся. Чары остались при нем.

— Я к мистеру Артуру Маршаллу. По поводу наследства. Полагаю, он меня ждет.

— Да, сэр. — Девушка старалась не засматриваться на стоящего перед ней очень симпатичного англичанина. — Как вас представить?

— Палмер Шеппард, — сказал Уилл.

Я оглядела теплую, такую знакомую гостиную, и губы сами расплылись в улыбке. Мне хотелось смеяться, хохотать от радости и счастья.

Вот оно, самое лучшее. Вот оно, самое важное. Праздник!

Друзья Алли, десятка полтора девочек и мальчиков из детского сада, пришли к нам в дом на его пятый день рождения. Никто не отказался, и это много значило для меня и, конечно, еще больше для Алли.