Дэвид Лайонс - Горящий лед (в сокращении)

— Я знаю. Надеюсь, что справлюсь.

Если у вас есть претензии к рядовому судье, а вдобавок к тому имеется некоторое мужество, можно подать жалобу старшему судье округа. Там на нее либо отреагируют, либо нет. В конце дня Буше зашел в приемную старшего окружного судьи Арнольда Вундта.

— Джок Буше, какая приятная неожиданность! — Судья Вундт пересек кабинет и протянул ему руку. — Заходите.

Арнольд Вундт работал судьей уже тридцать лет. В нынешней своей должности надзирал за отправлением правосудия в округе. Насколько пристально старший судья лично следит за происходящим и насколько активно пользуется помощниками, было известно только в стенах отдела, где Джок Буше никогда не бывал. Они обменялись рукопожатиями. Время перевалило за шесть, поэтому хозяин предложил выпить. Буше не любил нарушать режим, однако согласился. Бокал на судейском столе свидетельствовал о том, что его честь уже сделал шажок-другой по этой дорожке.

— Надеюсь, вы не откажетесь от бурбона. Я слыхал, что вы родом из Дельты.

— По моим сведениям, дед мой бодяжил самую лучшую самогонку во всем приходе, — поведал Буше. Потом поднял бокал.

Судья Вундт вернулся к своему креслу и скорее уронил, чем опустил туда свое грузное тело.

— Нехорошая история с судьей Эпсоном. Уж если кому тут и грозило умереть от сердечного приступа, так это мне.

Поспорить с этим утверждением было непросто. Вундт был тучен, лицо отекло от пристрастия к спиртному. Дышал он часто и поверхностно.

— Что-то у вас такое на уме, — сказал Вундт. Это было утверждение, не вопрос.

Буше вгляделся в темно-янтарную жидкость в своем бокале.

— Даже не знаю, стоит ли говорить. Я не знал, что вы с Эпсоном были друзьями.

— А кто вам сказал, что мы были друзьями? Перекидывались словечком в лифте, встречались на всяких тусовках. Но друзьями? Умные судьи не дружат друг с другом. Вы это и сами скоро поймете. Но я вижу, что вы пришли сюда по делу. Я слушаю.

Судья уставился на собеседника.

Буше проглотил остатки бурбона, который ожег ему горло.

— Очень давно Рой Эпсон совершил один неблаговидный поступок, — сказал он. — Мне стало об этом известно. Потом я встретился с агентом ФБР, который подтвердил эту информацию.

— Какой такой поступок?

— Взятка.

— Всего-то?

— Возможно, еще и убийство.

— А доказательства есть?

— У меня — нет.

— Тогда больше не повторяйте это вслух. Сами знаете, что не стоит. — Вундт поднялся, взял графин и налил им обоим по новой. — Все мы рано или поздно допускаем промахи. Штука состоит в том, что мир ни в коем случае не должен об этом знать. Но в любой талантливой юридической голове таятся все мыслимые личностные расстройства. Это как сидеть на флагштоке. Болтаешься там один, без всяких связей с другими людьми, а они таращатся на тебя снизу и гадают: упадешь ты или спрыгнешь. У некоторых сдают нервы.

— Вы хотите сказать, что у судьи Эпсона сдали нервы? — удивился Буше. — А у меня есть сведения, что он брал взятки, а может, и того хуже. Почему дело закрыли?

Вундт рассматривал ковер.

— ФБР разобралось в этой истории и передало материалы судье Эпсону. Почему? Возможно, не нашли никаких доказательств. Возможно, хотели держать его на коротком поводке. А может, поняли, что, если предъявить юристу претензии в несоответствии занимаемой должности, потом хлопот не оберешься. Кто их знает? В любом случае, его уже нет в живых. Его скоро похоронят. Да почиет в мире. Оставьте вы это, Джок.

Буше встал.

— Постараюсь, — сказал он.

Судья Вундт смотрел ему в спину, покачивая головой.

Буше отпустил сотрудников, которые честно трудились с ним после окончания официального рабочего дня; потом спустился на лифте в подвальный этаж, сел в свой пикап и поехал домой. Машин на дороге было мало. В зеркало заднего вида он приметил две фары. Через десять минут не осталось никаких сомнений, что его преследуют. Вернулся Пальметто. Ну что же, интересно будет узнать, что он думает о смерти судьи Эпсона. Буше остановился на парковке перед дешевым универсамом. Пальметто встал рядом. Только оказалось, что это не Пальметто.

Из машины вышла женщина за сорок. Подошла к капоту своей машины, остановилась между Буше и универсамом.

— Судья Буше, мое имя Рут Калин. Я не произносила его уже двадцать лет.

Он подошел, протянул руку. Она крепко ее пожала.

— Очень рад познакомиться, — сказал он.

— Вы меня знаете?

— Боб Пальметто упоминал ваше имя.

Она боязливо огляделась.

— Мы можем где-нибудь поговорить?

На ней были спортивный костюм и кроссовки. Ему пришла в голову удачная мысль.

— Я только что записался в новый спортклуб. Меня там никто не знает.

Он назвал адрес, и они поехали, каждый на своей машине.

Через двадцать минут они прибыли к торговому центру, в котором располагался спортклуб. Машин на парковке было мало. Джок втиснулся на свободное место, она встала рядом. В клуб они вошли вместе и направились к соковому бару.

Судья заказал две колы. Они сели, на столе появились две охлажденные банки. После этого их оставили наедине.

Буше вскрыл банку, глотнул, разглядывая собеседницу. Она выглядела старше, чем он полагал. Но если убрать резкие морщины у глаз и губ, выглядела она здоровой, даже тренированной. Тип лица у нее был средиземноморский; вьющиеся черные волосы подстрижены коротко. Она не носила никаких украшений.

— Надо полагать, о появлении мистера Пальметто вы узнали раньше, чем я, — начал Буше. — А до того, как я понимаю, вы не разговаривали более двадцати лет.

— Мы и тогда ни разу не разговаривали, — ответила она. — Я его никогда не видела. Знала только по имени. На судебном заседании после убийства Декстера ни он, ни я не присутствовали. Когда я узнала, что судья Эпсон скончался, я позвонила в окружной суд и выяснила, что его дела переданы вам и что Пальметто предстал перед вами по старому обвинению. Я поняла, что он вам доверился. Если он счел, что вам можно доверять, то и я последую его примеру. Говорил ли он обо мне для протокола? — спросила она.

— Нет. У нас был еще один короткий разговор, когда я освободил его, и еще один… позднее.

— И что он обо мне сказал?

— То же, что и вы: что много лет назад вы должны были увидеться в суде. А потом Декстера Джессапа застрелили, а вы исчезли. Он опасался, что вы разделили судьбу Декстера.

— Вполне могла.

— Мне трудно в это поверить.

Казалось, он ткнул иголкой в воздушный шарик. Она как-то опала прямо у него на глазах. Он положил ладонь ей на предплечье.

— Я же не говорил, что не верю вам, — добавил он. — Просто в последнее время я слышу много такого, что мне очень трудно переварить.

Она изучающее смотрела на него.

— Двадцать лет. — Она вздохнула. — Когда я услышала, что судья Эпсон умер, все это снова нахлынуло так, будто было вчера. Мою жизнь перечеркнули преступления тщеславного и опасного человека. — Она положила правую ладонь на его руку и при этом не мигая смотрела ему в глаза: — Я вверяю вам свою жизнь. Мне кажется, что Декстера Джессапа убил судья Эпсон. Эпсон знал, что Декстер собрался пойти в ФБР.

— А кому могло понадобиться убивать вас?

— У Декстера были доказательства того, что судья берет взятки у Джона Перри. Но он не успел передать их в суд, он был убит. А я работала на Декстера.

— Вы утверждаете, что федеральный судья — убийца, при этом у вас нет доказательств, и вы ждали целых двадцать лет, до дня его смерти, чтобы сказать об этом вслух. — Буше вытащил пятидолларовую купюру и расплатился за напитки. — Пойдемте отсюда.

Они вышли и встали снаружи. Мимо тек людской поток.

— Сядьте ненадолго в мою машину, — попросил Буше. Когда они залезли внутрь, он заговорил сиплым шепотом: — Судья Эпсон скончался. Вопрос закрыт.

— Как именно он умер? — спросила Рут. — Было в его смерти что-нибудь подозрительное?

Буше ничего не ответил. Врач покойного судьи не позволил ему увидеться со своим пациентом, поскольку тревожился за него. Трудно было предположить, что тот же врач проявит полное легкомыслие и отпустит Эпсона из больницы раньше времени.

— Утверждают, что помощница Декстера Марша Уитком умерла своей смертью, — продолжала Рут. — Но ей было двадцать восемь лет, она ничем не болела. Что-нибудь подобное скажут и про смерть судьи Эпсона. Сами увидите.

— У него был инфаркт. Такое не сыграешь.

— Позвольте задать вам один вопрос, судья. Вот я теперь знаю, что вы встречались с Пальметто, а кто еще об этом знает? — Рут сверлила его взглядом. — Судью Эпсона убили за то, что все его прегрешения, совершенные за эти долгие годы, встали поперек дороги одному человеку, которому очень даже есть что терять, — Джону Перри. Вы оказались в дурном месте и в дурное время. Судья Буше, вам грозит опасность. Уверяю вас, двадцать лет назад я была именно в том положении, в каком вы оказались теперь.