Джек Хиггинс - Он еще отомстит

— Наверное, я так и сделаю, — пообещал Миллер и пошел через газон.

Когда «роллс-ройс» уже влился в транспортный поток, Макс Вернон наклонился вперед и опустил стекло, отделявшее его от водителя.

— Этот парень, Миллер, — спросил он у Карвера, — ты знаешь что-нибудь о нем?

— Совсем ничего.

— Тогда начинай копать. Я желаю знать все — все, что можно.

— Какая-нибудь особенная причина? — поинтересовался Карвер.

— Да, скажем так. Только один коп из всех, кого я когда-либо встречал, позволял себе носить костюмы за шестьдесят гиней, да и тот получил пять лет тюрьмы по обвинению в коррупции.

Карвер вытаращил глаза, а Вернон поднял стеклянную панель, откинулся на спинку сиденья и, саркастически улыбнувшись, закурил.

Генри Уэйд был толст и плешив, его несколько подбородков и очки в роговой оправе придавали ему обманчиво добродушный вид процветающего издателя или ученого. Но он не являлся ни тем, ни другим. Он возглавлял отдел судебной медицины в ранге инспектора, и его улыбчивость иногда маскировала ум, острый в деле.

Когда Миллер вошел в его маленький офис в дальнем конце лаборатории, он нашел Уэйда за столом. Тот строчил отчет, покрывая бумагу красивыми наклонными буквами. Почерк составлял предмет его особой гордости.

Он обернулся и улыбнулся:

— Хэлло, Ник! Я как раз ожидал, что ты появишься.

— Есть что-нибудь для меня?

— Боюсь, что немного. Иди сюда, я тебе покажу.

Миллер прошел за ним в лабораторию, кивком здороваясь с техниками. На столе у окна лежало платье девушки, аккуратно разложенное.

Уэйд начал перебирать одну за другой детали одежды.

— Чулки хорошо известной фирмы и продаются везде, а белье она купила у «Маркса и Спенсера», сейчас все девушки в стране носят такое.

— Ну а что насчет платья?

— Дорогое, но в разумных пределах, однако опять же от известной фирмы, и такие можно купить дюжинами в магазинах. Но только одна интересная деталь. Прямо под ярлыком изготовителя была нашивка с именем, так вот ее оторвали.

Он поднял платье, указывая на это место пинцетом, и Миллер кивнул:

— Я заметил.

— У меня возникло некое подозрение, и мы сравнили кусочек, который остался прикрепленным к платью. Моя догадка оказалась справедливой. Это именная нашивка, ты, должно быть, видел такие. Маленькая белая нашивка, с именем, вышитым красным. Родители покупают их для школьников или студентов, которые уезжают учиться.

Миллер кивнул:

— Тысячи людей делают так, в том числе и моя невестка. Она нашивает такие ярлыки на каждую вещь своих двух мальчишек. И это все?

— Нет… еще одно. Когда мы проверяли соскобы из-под ногтей, то обнаружили очень небольшое количество масляной краски. И на платье тоже нашли одно или два пятна краски.

— Художница? — спросил Миллер.

— Нельзя сказать точно. Множество людей в наши дни пишут маслом как любители. — Генри Уэйд улыбнулся и похлопал его по плечу. — Не придавай этому особого значения, дружище Ник! Не придавай особого значения.

Грант уже вставал из-за своего письменного стола, когда в дверь заглянул Миллер.

— У вас найдется минутка?

— Прямо сейчас? — Грант снова сел за стол и закурил. — Как идут дела?

— Да не очень хорошо. Но есть кое-что, о чем я хотел бы узнать больше. Что вам известно о человеке по имени Вернон?

— Макс Вернон? Тип из Лондона. Купил у Фолкнера казино и букмекерские конторы. — Грант пожал плечами и продолжал: — Немного. Шеф представил его мне на балу, который устраивали консерваторы. Явно джентльмен. Привилегированная закрытая школа и все такое.

— Включая его традиционный итонский галстук. — Миллер подавил в себе сильное желание рассмеяться. — Он наехал на Чака Лэзера.

— Что он сделал? — недоверчиво спросил Грант.

— Чистая правда, — ответил Миллер. — Я болтал с Лэзером возле его казино, когда подъехал Вернон с двумя громилами — Карвером и Стрэттоном. Парочка — не водевильные комики, можете мне поверить. Вернон хочет заполучить долю в клубе «Беркли». Он за все, конечно, заплатит, все будет прилично и легально, но Чак Лэзер ни в какую…

Грант сразу стал другим человеком, как только нажал одну из клавишей внутренней телефонной связи.

— Отдел информации? Немедленно свяжитесь с архивом в Лондоне. Я хочу знать все, что у них есть, о Максе Верноне и двух людях, которые работают на него, Карвере и Стрэттоне. Высшая степень важности. — Он снова обернулся к Миллеру: — Что произошло?

— Ничего особенного. Вернон не произнес ничего, что можно хоть в малейшей степени вменить ему в вину. Наоборот. Он предлагает вполне легальный бизнес.

— Он знал, кто вы такой?

— Нет, пока Лэзер не представил нас друг другу.

Грант поднялся и прошел к окну.

— Мне это совсем не нравится.

— Но тут определенно возникают интересные возможности, — заметил Миллер. — Я насчет тех домов, которыми владел Фолкнер на Гасконь-сквер. Его рэкет с девочками по вызову. Вернон и это забрал?

— Интригующая мысль, — тяжело вздохнул Грант. — У вас получается, что никогда не идет дождь, а всегда только ливень. Попытайтесь узнать и загляните сюда часа в три. К тому времени я что-нибудь получу из архива.

Когда Миллер вернулся в свой отдел, то застал молодого констебля крутящимся вокруг его стола.

— Я получил сообщение для вас, пока вы беседовали с начальством, сержант.

— От кого?

— От Джека Брэди. Он звонил из католической церкви Святой Джеммы в Уолтамгейте. И хочет, чтобы вы приехали туда к нему так скоро, как только сможете.

— Что еще?

— Да, он просил передать вам, что думает, будто опознал девушку.

В маленькой церкви тускло горели огни. В мерцании свечей под алтарем казалось, что фигура Святой Девы плавает в темноте.

Миллер никогда не посещал эту церковь и задержался, ожидая, пока Джек Брэди преклонит колени и благоговейно перекрестится. Мужчина, которого они пришли повидать, стоял перед алтарем в молитве. Когда он поднялся на ноги и направился к ним, Миллер увидел, что он очень стар и его седые волосы серебрились под рассеянным светом.

Брэди сказал:

— Отец Райан, это сержант Ник Миллер.

Старик улыбнулся и пожал ему руку. Рукопожатие получилось на удивление твердым.

— Мы с Джеком старые друзья, сержант. Лет пятнадцать или даже больше вели команду боксеров в клубе для мальчиков при миссии Доксайд. Может быть, мы присядем в галерее? Жаль, что нет солнца. Была такая холодная зима.

Брэди открыл дверь, и отец Райан прошел вперед. Он сел на полированную деревянную скамью, с которой открывался тихий дворик с рядами кипарисов у высоких стен ограды.

— Я так понимаю, что вы готовы помочь нам в нашем расследовании, отец?

Старик утвердительно кивнул:

— Могу я еще раз взглянуть на фотографию?

Миллер передал ему фото, и на некоторое время, пока отец Райан изучал его, воцарилось молчание. Потом он тяжело вздохнул:

— Бедная девочка. Бедная маленькая девочка!

— Вы знали ее?

— Она называла себя Джоанной Мартин.

— Называла себя?

— Да, именно так. Но я не думаю, что это ее настоящее имя.

— Могу я спросить почему?

Отец Райан улыбнулся:

— Так же как и вы, я работаю с людьми, сержант. Знаю природу человека. Скажем так, это развивает интуицию.

— Я понимаю, что вы имеете в виду, — кивнул Миллер.

— Она впервые пришла в мою церковь месяца три назад. Я сразу же заметил, что она не такая, как другие. Этот район приходит в упадок, большая часть домов перенаселена, наниматели постоянно меняются. Джоанна — несомненно, продукт другого, более устроенного мира. Она выглядела чужой здесь.

— Можете сказать нам, где она жила?

— Она снимала комнату у миссис Килрой, моей прихожанки. Это недалеко отсюда. Я дал констеблю Брэди адрес.

Тот факт, что он использовал полный официальный титул, подчеркивало новый поворот в их отношениях. Он как бы готовил себя к ответу на вопросы, которые, как он знал, неизбежно последуют.

— Я понимаю, отец, это может создать для вас трудную ситуацию, — мягко сказал Миллер. — Но на девушку навалились проблемы, и она дошла до полного отчаяния, что и заставило ее уйти из жизни таким путем… Можете ли вы пролить какой-то свет на них?

Брэди осторожно прокашлялся и потоптался. Старик отрицательно покачал головой:

— Для меня тайна исповеди является абсолютной. Вы наверняка знаете об этом, сержант.

Миллер кивнул:

— Конечно, отец. Я не буду принуждать вас больше. Вы и так нам очень помогли.

Отец Райан встал и протянул руку:

— Если я могу как-то еще поспособствовать, не колеблясь приходите ко мне.

Брэди уже направился прочь, и Миллер пошел за ним, но остановился в нерешительности: