Джи Майк - Марионетки

— Семнадцатый выиграл, — с удивлением сказал дилер. — Поздравляю вас, мистер Джонсон. Вот ваш выигрыш, сэр.

— Крути, — прохрипел Мазафака. Осознание выигрыша не вызвало в нём никаких эмоций, Лерой даже не изменился в лице.

«Ставь на зеро», — опять услышал он тот же голос. Не обращая на него внимания, Лерой вновь двинул фишки на семнадцать.

— Выиграл зеро, — объявил дилер после того, как шарик остановился.

«На двадцать девять», — велел голос.

Мазафака поставил на двадцать девять и вновь выиграл. В течение следующего получаса он слышал голос ещё семь раз. Послушно ставя на указанные номера, Лерой каждый раз срывал куш.

Внезапно он заметил, как вокруг что-то изменилось. Голос исчез. Краски потускнели, и восприятие окружающего мира замедлилось. Лерой сделал ещё три ставки наугад и проиграл все три. Он тряхнул головой и посмотрел на часы. С момента начала игры прошло тридцать пять минут. Лерой выпрямился, на тело вдруг навалилась слабость, он чувствовал, что едва стоит на ногах.

— Вам нехорошо, мистер Джонсон, сэр? — подбежав к Лерою, запричитал дилер. — Может быть, воды?

— Всё в порядке, — усилием воли взяв себя в руки, сказал Мазафака. Слабость ушла, он теперь твёрдо стоял на ногах, но окружающий мир казался будто бы замедленным, предметы перед глазами расплывались, очертания смазывались.

— Вы выиграли два с половиной миллиона, сэр, — услышал Лерой голос дилера. Он доносился словно сквозь ватные затычки в ушах. — Прикажете выплатить выигрыш, сэр?

— Не надо! — Мазафака встряхнулся. Мысли текли лениво, он с трудом заставил себя вспомнить, почему он здесь, и что должно за этим последовать. — Денег не надо, — повторил он, — мне нужен пистолет. Срочно, ты понял? Любой факаный пистолет.

Стиснув зубы, глядя прямо перед собой, ни на что не обращая внимания и никого не узнавая, Лерой двинулся к выходу. На полпути он столкнулся с чёрнокожим охранником почти одного с ним роста и телосложения.

— Прошу прощения, сэр, — извинился тот. Через секунду «Глок-17» перекочевал из-за пазухи охранника в руку Лероя. Он рывком ткнул ствол под ремень, прикрыл полами выпущенной наружу ковбойки, двинулся дальше. Вывалился наружу и жадно втянул в себя свежий воздух. Через пару мгновений рядом с ним притормозил серый «Кадиллак». Передняя дверца распахнулась, и Лерой рухнул на пассажирское сидение.

— Трогай, — скомандовал Шарк, и Поляк вырулил на рамп. — Езжай медленно, мистеру надо немного очухаться и прийти в себя. А то, я гляжу, он совсем ошалел от счастья.

— За ними, — крикнул в трубку Гриввз. — Берите любую машину. Ради бога, не упустите их.

— Принято, — Алабама Смит прыгнул за руль припаркованного у входа служебного автомобиля. Трубецкой упал на сидение рядом с водителем, и Смит бросил «Вольво» вслед задним огням «Кадиллака».

В помещении банкомата было пусто, и это обстоятельство Лероя устраивало. Ему удалось сфокусировать мысли, и, хотя общая заторможенность так и не прошла, он прекрасно знал, что теперь будет делать. В дверях Шарк приложил банковскую карточку к считывающему устройству, загудел зуммер, Шарк распахнул дверь и посторонился, пропуская Лероя вперёд. Мазафака шагнул в дверной проём, одновременно перекинув пустой кейс в левую руку. Правой он выдернул из-под ремня «Глок-17» и, обернувшись, с силой всадил ствол Шарку в живот.

— Стоять, мазафака! — прорычал Лерой. Он бросил на пол кейс, свободной рукой схватил согнувшегося от боли Шарка за предплечье и рванул его вверх. — Жить хочешь, ты, факер? Ну!

За прожитые годы Шарк неоднократно попадал в критические ситуации. Способность реагировать на них, не впадая в панику, не раз выручала его, а то и спасала жизнь. Он и на этот раз не потерял хладнокровия. Привычно заставив себя подавить боль от удара стволом пистолета в живот, Шарк тяжело задышал, имитируя нехватку воздуха. Одновременно он лихорадочно думал. Он не понимал, что именно говорит ему чёрнокожий, но переосмысление ситуации заняло всего лишь доли секунды. За эти мгновения Шарк успел проанализировать события и понять, что перед ним не полицейский, а лишь член конкурирующей банды. Это в корне меняло дело.

— Хорошо, хорошо, приятель, не волнуйся, — забормотал Шарк. Он сделал едва заметное движение рукой, и заточка привычно скользнула из рукава в кулак. — Ты только не нервничай, парень.

Лерой ухмыльнулся, отпустил Шарка и отступил назад. Это был его последний осознанный поступок. Русский гангстер сделал вдруг резкое движение, в следующее мгновение пистолет вылетел у чернокожего из рук и зазвенел по плиткам пола. Отточенные рефлексы не сработали, он не успел среагировать, острая боль внезапно пронзила грудь и взорвалась в сердце. Лерой Джонсон умер мгновенно, не успев понять, что боевые навыки, всегда выручавшие его в десятках смертельно опасных ситуаций, на этот раз подвели.

Тело Лероя ещё не коснулось пола, когда Шарк прыгнул к вышибленному из руки убитого пистолету и завладел им. Метнулся к входной двери, пнул её ногой и вывалился наружу. В три прыжка достиг ожидающего его «Кадиллака», рванул дверцу и запрыгнул на заднее сидение.

— Гони! — заорал он в спину опешившему Поляку. — Это была подстава. Рвём когти, в бога душу мать!

Поляк ударил по газам. «Кадиллак» взвыл и рванулся с места. Набирая скорость, он понёсся по Сахара авеню в сторону окружной.

— За нами хвост, — в панике закричал Поляк. — Шарк, что происходит, твою мать?

— Гони, сволочь! — проревел Шарк. — Гони, падла, убью.

Вера, забившись в угол, прижала руки ко рту, она едва сдерживала рвущийся наружу крик.

«Кадиллак» вынесся на окружную. Вдавив педаль газа до упора, Поляк гнал машину в ночь по направлению к Солт-Лейк-Сити. Было далеко за полночь, и участок дороги впереди оказался пустынным. Преследователи не отставали. Шарк, оскалившись, встал на сидении на колени и рукояткой пистолета вышиб заднее стекло. Перекрывая треск осколков, отчаянно завизжала Вера.

— Молчи, сука, пристрелю! — взревел Шарк. Сжав рукоятку обеими руками, он вскинул пистолет и через секунду спустил курок.

Пуля вошла Алабаме Смиту в шею, вырвав кадык и разворотив горло. Алабама захлебнулся кровью. В предсмертном усилии он успел выжать педаль тормоза, а в следующую секунду рухнул грудью на руль. «Вольво» занесло. Машина, теряя скорость, закрутилась на дороге, затем врезалась в боковое ограждение, снесла его, вырвалась в поле, перевернулась через крышу, вновь встала на колёса и, наконец, застыла.

— Назад, — прорычал Шарк. — Туши фары. Разворачивайся, ублюдок. Живо. Надо их добить.

Минуту спустя они с Поляком подбежали к покорёженному «Вольво». Шарк включил фонарик и осветил переднее сидение.

— Водила готов, — коротко бросил он. — А этот, похоже, ещё дышит. Так, берём его с собой.

— Зачем, Шарк!? — завопил Поляк. — Давай его грохнем, и рвём когти.

— Я сказал, берём эту падлу с собой! — озверело заорал Шарк. — Кто знает, сколько их ещё в банде. Мы его спросим, и он ответит, понял? Давай, времени у нас нет, возвращаемся, забираем старую сволочь и деньги. И сдёргиваем.

— А старика-то зачем? Кому он нужен?

— Старик стоит больше, чем сотня таких уродов, как ты. Кончай базар, вытаскивай этого гада из машины, и ходу.

Андрей Трубецкой очнулся и с удивлением понял, что жив. Голова раскалывалась, саднило болью грудь, но, сделав несколько движений, он убедился, что руки и ноги целы. Андрей разлепил глаза, но ничего не увидел. Опёршись на руки, он с трудом сел и, нащупав спиной стену, привалился к ней.

— Есть здесь кто-нибудь? — еле слышно прошептал он.

— Боже мой, вы говорите по-русски? — услышал Трубецкой женский голос. В следующий момент голос сменился рыданиями. — Кто вы? — сквозь слёзы спросила девушка.

— Меня зовут Андрей Трубецкой, я русский. А вас, видимо, Вера Титова?

— Откуда вы знаете? И кто вы, ради всего святого?

— Вера, это пока неважно. Где мы?

— Нас заперли в подвале. Эти люди, они страшные, Андрей. Они убьют нас. Скоро они закончат со сборами, потом будут вас пытать. А меня, меня…

Трубецкой, скрипя зубами, встал на корточки, потом, превозмогая боль, заставил себя подняться. Держась за стену, он обошёл помещение по кругу и в конце пути наткнулся на Веру. Она встала. Трубецкой в темноте нашёл её руку и почувствовал, что девушку колотит дрожь.

— Успокойтесь. Пожалуйста, прошу вас, — сказал Андрей и прижал девушку к себе, обняв правой рукой за плечи. С минуту они простояли молча. Наконец, дрожь прекратилась, теперь Вера беззвучно плакала, спрятав голову у Андрея на груди. Трубецкой вспомнил фотографии, которые отснял покойный Алабама, и явственно увидел в темноте лицо девушки. «Тургеневская, — пришёл на ум давешний эпитет, — нежная и непорочная». Андрей внезапно почувствовал возбуждение и с удивлением осознал, что хочет девушку. Именно эту, незнакомую и в двух шагах от смерти. От её волос пахнуло мятой, и Трубецкой закрыл глаза. На секунду воображение унесло его на заросшую цветами поляну, и они лежали там, на траве, обнажённые, слившись в единое целое. Трубецкой тряхнул головой. «Пир во время чумы», — саркастически подумал он, приходя в себя. Мягко отстранив девушку, Андрей сделал шаг назад. Возбуждение ушло, поляна и цветы исчезли, остались лишь тёмный подвал, плачущая Вера, мёртвые Алабама с Лероем и двое убийц наверху. Трубецкой резко выдохнул и мрачно поздравил себя с возвращением в реальность.