Томас Харрис - Черное воскресенье

Он взял кружок с цифрами с подноса возле стола.

— Какой у вас номер?

— Тридцать шестой.

— Как вас зовут?

— Майкл Лэндер.

— Инвалидность?

— Нет, я сегодня должен пройти собеседование. — Он протянул ей письмо из управления по делам ветеранов.

— Садитесь, пожалуйста. — Она повернулась к микрофону: — Семнадцатый.

«Семнадцатый» — болезненного вида молодой человек в виниловом пиджаке, пронесся мимо Лэндера и исчез в кабинке позади стола секретаря.

Примерно половина из пятидесяти кресел в приемной была занята. Тут сидели в большинстве своем люди молодые, которые в цивильном платье выглядели так же неряшливо, как прежде в униформе. Перед Лэндером уселся человек с лоснящимся шрамом над виском, который он тщился прикрыть волосами. Каждые две минуты он вытаскивал носовой платок и сморкался. У него было по платку в каждом кармане.

Мужчина сбоку от Лэндера сидел неподвижно, крепко вцепившись пальцами в бедра. Двигались только его глаза, беспрерывно следившие за каждым, кто проходил по комнате. Зачастую мужчине приходилось потрудиться, чтобы скосить глаза, поскольку голова у него не поворачивалась.

В хитросплетении комнатушек за конторкой приемной, в одном из кабинетов, Лэндера ждал Гарольд Пуг. Он был чиновником общей службы двенадцатого разряда и шел в гору. Свое назначение в отдел военнопленных Пуг сравнивал с «пером в шляпе». Получив эту работу, Пуг был вынужден прочитать немало литературы, в том числе и руководство консультанта по психиатрии при начальнике медицинской службы ВВС. В руководстве говорилось: «Человек, подвергавшийся жестоким притеснениям, изоляции и лишениям, неизбежно впадает в депрессию, порожденную жестокостями, обрушивавшимися на него в течение длительного времени. Вопрос лишь в том, когда и как она проявит себя».

Пуг хотел ознакомиться с руководствами, как только выкроит время. Послужной список, лежавший сейчас перед ним, выглядел внушительно. Поджидая Лэндера, Пуг еще раз просмотрел его.

«Лэндер, Майкл Дж. 0214278603. Корея, 1951; ВМС. Высшие оценки. Курс воздухоплавания в Лэйкхерсте, Нью-Джерси, 1954. Исключительно высокие оценки. Полеты над ледяными полями, полярная экспедиция ВМС, 1956. Переведен на административную работу, когда ВМС свернули программу использования дирижаблей в 1964 году. Тогда же подал прошение о вступлении в отряд вертолетчиков. Вьетнам. Две отправки. Сбит близ Донг-Хоя 10 февраля 1967 года. Шесть лет плена».

Пугу показалось странным, что офицер с таким послужным списком подал в отставку. Что-то тут было не так. Пуг вспомнил закрытые слушания в Конгрессе после возвращения военнопленных. Может быть, лучше не спрашивать Лэндера, почему он вышел в отставку.

Он взглянул на часы. Без двадцати четыре. Парень запаздывал. Пуг нажал кнопку настольного телефона, и девушка в приемной взяла трубку.

— Мистер Лэндер уже здесь?

— Кто, мистер Пуг?

Пуг спросил себя, нарочно ли она не расслышала имени.

— Лэндер, Лэндер. Один из особых случаев. Вам было велено прислать его ко мне, как только он объявится.

— Хорошо, мистер Пуг, я так и сделаю.

Девица вновь уткнулась в роман. Без десяти четыре ей понадобилась закладка, и она взяла со стола вызов Лэндера. Имя бросилось ей в глаза.

— Тридцать шесть... тридцать шесть. — Она позвонила в кабинет Пуга. — Мистер Лэндер пришел.

Пуга немного удивила наружность Лэндера. Тот выглядел очень подтянутым в своем кителе отставного капитана летчика. Взгляд его был прям и тверд. Пугу казалось, что ему придется общаться с людьми, у которых ввалились глаза.

Внешность Пуга совсем не удивила Лэндера. Он всю жизнь ненавидел чиновников.

— Прекрасно выглядите, капитан. Возвращение пошло вам на пользу.

— Пошло.

— Хорошо, наверное, вернуться к семье.

Лэндер улыбнулся, но улыбка не тронула глаз.

— Надо полагать, семья в порядке.

— Так они не с вами? Тут, кажется, сказано, что вы женаты. Дайте-ка посмотреть... да. Двое детей.

— У меня двое детей. Я разведен.

— Сожалею. Горман, тот, кто занимался вами до меня, оставил очень мало записей.

Горман не соответствовал занимаемой должности, и поэтому его повысили.

Лэндер не сводил с Пуга глаз. На губах его играла легкая улыбка.

— Когда вы развелись, капитан Лэндер? Надо навести порядок в бумагах, — Пуг был похож на корову, мирно пасшуюся у края болота и не подозревавшую, что из черных теней внизу за ней следят чьи-то глаза.

И тут Лэндер вдруг заговорил о том, о чем никогда не мог даже думать.

— Впервые она наставила мне рога за два месяца до моего освобождения. Когда парижские переговоры прервались из-за выборов, я полагаю. Но тогда она не довела дело до конца. Она ушла спустя год после моего возвращения. Не надо гримасничать, Пуг. Правительство делало все, что могло.

— Да, конечно, но, должно быть...

— Один морской офицер приезжал к Маргарет, несколько раз чаевничал с ней и давал советы. Вы, конечно, знаете, что существует шаблонная процедура подготовки жен военнопленных.

— По-моему, иногда...

— Он объяснил ей, что среди освобожденных высок процент гомосексуалистов и импотентов, чтобы она знала, чего ей ждать, понимаете?

Лэндер больше всего на свете хотел замолчать. Он должен замолчать!

— Лучше не будем...

— Он сказал ей, что дееспособность освобожденных военнопленных и их половая активность не выше пятидесяти процентов от среднего уровня. — Лэндер широко улыбнулся.

— Наверняка были и другие обстоятельства, капитан.

— О, конечно, она уже понемногу ходила на сторону, если вы об этом.

Лэндер рассмеялся. Он почувствовал привычный укол внутри. Опять запульсировало в висках. «Не убивай их поодиночке, Майкл. Сиди в камере, пой и занимайся онанизмом».

Лэндер закрыл глаза, чтобы не видеть, как пульсирует жилка на шее Пуга.

Пуг хотел было расхохотаться вместе с Лэндером, но почувствовал какую-то баптистскую обиду, услышав столь грубые и дешевые рассуждения о сексе. Он вовремя удержался от смеха. Это спасло ему жизнь.

Он снова взял папку.

— Вы получили инструктаж на этот счет?

Лэндер расслабился.

— Да, конечно. Какой-то психиатр из госпиталя Святого Альбана говорил со мной об этом.

— Если вам нужна еще консультация, я могу устроить.

Лэндер моргнул.

— Послушайте, мистер Пуг, вы, как и я, живете среди людей. Такое случается. Я, собственно, пришел просить возмещения вот за эту мелочь. — Он поднял искалеченную руку.

Пуг вновь обрел почву под ногами. Он вытащил из папки Лэндера формуляр 214.

— Поскольку совершенно очевидно, что вы не инвалид, придется поискать какой-нибудь способ, но... — подмигнул он Лэндеру, — мы о вас позаботимся.

Когда Лэндер вышел из здания управления по делам ветеранов, было половина пятого. Начинался вечерний час «пик». Обычный грязный манхэттенский день. Потная спина ощутила прохладу. Он стоял на ступенях и смотрел, как пестрые толпы тянутся к станции подземки на 23-й улице. Он не мог пойти туда же. Не хотел, чтобы его стиснули в поезде.

Изрядная часть работников управления удирала с работы пораньше. Дверь то и дело распахивалась и напоминала веер. Поток людей оттеснил Лэндера к стене. Ему хотелось драться. Внезапно нахлынули воспоминания о Маргарет. Он почти осязал ее, он чувствовал ее запах. И говорить об этом за фанерным столом! Надо о чем-нибудь подумать. Свисток чайника. Нет, ради бога, только не это. Он почувствовал холодную боль в толстой кишке и сунул руку в карман, где лежали пилюли лимотила. Нет, слишком поздно. Надо найти туалет, быстро. Он отправился обратно в приемную. Застоявшийся воздух льнул к лицу, как паутина. Лэндер был бледен, на лбу выступил пот. Он вошел в маленькую уборную. Единственная кабинка была занята, а снаружи ждал еще один человек. Лэндер развернулся и опять вышел в приемную. «Спазмы толстой кишки, — говорилось в его медицинской карточке. — Лекарств нет». Он сам открыл для себя лимотил.

Что же я не проглотил пилюлю заранее?

Человек, косивший глазами, следил за Лэндером, сколько мог. Теперь боль накатывала волнами, по рукам и плечам побежали мурашки. Лэндер зажал рот ладонью.

Толстая уборщица погремела ключами и впустила его в служебный туалет. Сама она осталась снаружи и не могла слышать этих неприятных звуков. Наконец Лэндер поднял голову и посмотрел на потолок из селотекса. От рвоты его бросило в слезы, и теперь они катились по лицу.

На миг он вновь оказался возле тропы, на корточках, под пристальным взглядом охранников, гнавших его форсированным маршем в Ханой.

Далиа весь день просидела над кредитными карточками Лэндера. Теперь она стояла на платформе и видела, как он сошел с поезда. Он спускался с подножки очень осторожно, и она поняла, что Лэндер боится сотрясения внутренностей.

Налив в бумажный стакан воды из фонтанчика, она вынула из сумочки пузырек. Вода приобрела молочный цвет, когда Далиа влила в нее болеутоляющее.