Кейт Уайт - Молчи!

— Наиболее жизнеспособные эмбрионы живут до пятого дня инкубации, — услышала она голос Шермана и сделала попытку сконцентрироваться на его словах. — Это так называемая стадия бластоцисты. Мы можем поместить один или самое большее два жизнеспособных зародыша в матку. Это не только способствует отбору эмбрионов, но и уменьшает шансы многоплодия. Никто из порядочных докторов не хочет повторить прецедент Октомон.[1] Вопросы есть?

— Э-э… я думаю, этого достаточно, — ответила Лейк. — Я хорошо знакома со всеми процедурами благодаря материалам, которые вы мне предоставили.

Шерман был рад завершить встречу, как и Лейк. Совершенно ясно, что они не смогут стать лучшими друзьями, но это не помешает Лейк работать.

По пути в комнату для заседаний Лейк искала глазами Китона, но его нигде не было видно. Дверь в кабинет Гарри Клайна была открыта, и она заглянула туда, желая поздороваться. Ей очень нравилось разговаривать с ним — он, как истинный психиатр, казалось, был заинтригован каждым словом, — но Клайна в кабинете не оказалось.

— Я слышала, он рано ушел, — тихо сказала Эмили, одна из пожилых медсестер, возникшая позади Лейк. — Какое-то срочное личное дело.

Лейк вернулась к статьям, и через час работа была завершена. Когда она шла в архив, чтобы положить просмотренные материалы обратно в папки, то опять глазами искала Китона, но безрезультатно. Вернувшись, она увидела в дверях своей комнаты Стива, который явно хотел видеть ее. Удивительно, как сильно он походил на свою сестру Соню. Они были наполовину бельгийцами, наполовину пакистанцами, и оба отличались исключительной привлекательностью.

— Вот и ты, — сказал он. — Как дела?

— Хорошо, — ответила Лейк. — Мне действительно нравится работать над этим проектом, Стив.

— Я знал, что ты идеально подходишь для него. Кстати, сегодня у нас ужин в честь Марка Китона. Ты присоединишься к нам?

— Спасибо, но я должна пораньше освободиться, — сказала она. Это был поспешный необдуманный ответ, и она сразу пожалела о нем.

— Мы не собираемся сидеть до зари, — не отставал Стив. — Пошли, будет весело. Кроме того, доктор Китон попросил, чтобы я пригласил тебя.

Лейк пожала плечами, стараясь изобразить безразличие.

— Ладно, почему бы и нет? — улыбнулась она. — Я принимаю приглашение.

Они пойдут в «Бальтазар», сказал Стив. В Сохо. В восемь.

Когда десятью минутами позже Лейк шла по Парк-авеню, то едва сдерживала волнение. Она представляла, как будет сидеть рядом с Китоном, и уже почти чувствовала на себе его взгляд. «После всех этих несчастливых лет я заслуживаю такого вечера», — сказала она себе. На какое-то мгновение она вспомнила предупреждение Хочкиса. Но разве адвокат сам не предлагал ей общаться с людьми? К тому же детей в городе нет. И потому она спокойно может провести вечер с друзьями.

Вернувшись домой, Лейк приготовила себе поздний обед, отправила детям факсы и, поскольку ее помощница поехала в свадебное путешествие, перебрала кое-какие бумаги. Ближе к семи она задалась вопросом, что ей надеть. Померила и отвергла черные брюки и белую блузку; пышную юбку и другую блузку; ту же самую блузку с джинсовой юбкой-карандашом.

Наконец, когда кровать была завалена вещами, она выбрала легкое коралловое платье, блестящие золотистые сандалии и золотые серьги-кольца. Платье хорошо сочеталось с ее длинными темными волосами и слегка открывало ложбинку между грудями. Лейк почувствовала себя немного грешницей — словно ей было шестнадцать и она только что украла из лавки помаду. Перед уходом Лейк прихватила легкий плащ, поскольку не знала, какая погода будет вечером.

Всю дорогу по Уэст-Сайдскому шоссе под монотонный шум кондиционера такси она прокручивала в уме сцену с Китоном в комнате для заседаний, вспоминала, как он сидел в нескольких дюймах от нее. Он просто любит флирт или хочет пойти дальше? А хочет ли этого она? Подумав о том, что значит «дальше», Лейк покраснела.

Когда такси свернуло на Хаустон-стрит, Лейк вспомнила другое предупреждение Хочкиса — о том, что за ней могут следить, — и посмотрела через заднее стекло на дорогу. За такси «хвоста» не было. Ее почти насмешила собственная паранойя.

В «Бальтазар» она приехала последней из их группы. Единственное свободное место оказалось рядом со Стивом и напротив доктора Томаса Левина, другого партнера клиники. Китон сидел на противоположном конце стола рядом с женой Стива Хилари. Кроме того, тут были: Шерман, доктор Кэтрин Хосс, эмбриолог клиники, спутник Хосс, Мэтт Перкинс, также специалист по эмбриологии, недавно пришедший работать в клинику, похожая на школьницу жена Перкинса и блондинка, невеста-трофей Левина, накачанная ботоксом. На ее руках блестело множество браслетов. Китон вежливым кивком поприветствовал Лейк, чем и ограничился. В этом похожем на пещеру французском бистро с крутящимися под потолком вентиляторами она даже не могла слышать разговор, который вели за другим концом стола.

Лейк глубоко вздохнула, пытаясь подавить раздражение. Она-то представляла, что будет сидеть рядом с Китоном, разговаривать с ним, а может, даже время от времени чувствовать, как его нога прижимается под столом к ее ноге. Но рассчитывать на это явно не приходится. Неожиданно она потеряла интерес к разговорам с людьми, которых едва знала. Зачем она вообще пришла?

Но скоро ее участь облегчил Левин. В офисе он казался надменным и временами грубым, но сегодняшним вечером предстал перед ней учтивым и обаятельным. Томас Левин был примерно одного возраста с Шерманом, но при этом красивым и энергичным — у него были густые седые волосы, ястребиный нос и внушительные брови, которые придавали его исполненному лоска имиджу немного богемности. Он хотел знать, что привело Лейк в Нью-Йорк, где она получила лучшие уроки маркетинга и что, по ее мнению, дает людям преимущество в бизнесе в наши дни. Он очень внимательно выслушивал ее ответы. В конце концов к ним присоединились Стив и неотесанный с виду спутник доктора Хосс. Лейк позволила себе расслабиться и откинулась на спинку красного диванчика. Они обменивались всяческими историями, и Лейк наслаждалась прекрасным бордо и ветерком от вентилятора. Трое мужчин ловили каждое ее слово. Такого с ней не происходило очень давно.

Когда принесли закуски, она тайком посмотрела в сторону Китона, думая поймать его взгляд, но ничего не получилось. Через несколько минут она повторила попытку — опять неудачно. Ей было противно, что она чувствует разочарование. Неужели раньше он просто играл с ней? Она ела и смотрела, как Хилари одаривает его своим вниманием — дергает головой вверх-вниз, словно синица на кормушке.

После основного блюда некоторые попросили кофе. Лейк позволила себе снова взглянуть в сторону Китона. На этот раз она испытала шок, увидев, что он смотрит прямо на нее, откинувшись на сиденье. Ее охватило желание.

«И что теперь?» — недоумевала Лейк. Она сделала вид, будто ищет что-то в сумочке, но при этом лихорадочно искала ответ на этот вопрос. Наконец она повернулась к Левину.

— Прошу прощения, — сказала она. — Мне надо пройти в дамскую комнату. — Она знала, это безумие, но отчаянно желала, чтобы Китон последовал за ней.

К ее величайшему раздражению, Кэтрин Хосс тоже поднялась с места. «Великолепно», — подумала Лейк. Но Хосс направилась не в туалет, а вышла из ресторана. В окно Лейк увидела, что она достала из сумочки сотовый. Лейк поразило, насколько привлекательна Хосс без белого халата, с черными ниспадающими на плечи, а не затянутыми в обычный тугой узел волосами.

Пройдя мимо бара, Лейк спустилась по лестнице в скудно освещенный холл. Она вошла в туалет и наложила свежую основу на слабый след родимого пятна. В зеркале она увидела, что у нее горят щеки, словно она провела ночь у костра. Взгляд Китона почти одурманил ее.

Когда она открывала дверь, то мысленно взмолилась: «Пожалуйста, пусть он будет там». Так и оказалось. Китон стоял в холле и смотрел на экран своего мобильника. Когда она вышла, он поднял глаза и улыбнулся, словно их встреча была случайной. «Господи, — подумала она, — у него все ходы просчитаны».

— И как обстояли дела за вашим концом стола? — поинтересовался он. — Вы имели удовольствие сидеть рядом с доктором Томасом Левином, рок-звездой нашего дела.

Его слова прозвучали странно резко.

— Он интересный человек, — сказала Лейк. — Это главная причина, по которой вы оказались в клинике? Благодаря его репутации?

— Хороший вопрос. Но неоднозначный.

— Что вы хотите сказать?

— В моем плане есть одно слабое место, одно препятствие. Возможно, эта клиника не лучший вариант для меня.

— Подождите — вы не будете работать в клинике? — спросила Лейк, совершенно ошарашенная.

— В вашем голосе звучит сожаление, — ответил Китон, словно поддразнивая ее.