Дарья Донцова - За всеми зайцами

Полицейские поведали, что выстрел в лоб, которым убили Роуэна, был произведен в упор. То есть кто-то подошел, продырявил лоб и потом, прикрыв шляпой лицо покойного, спокойно ушел. Причем выяснить, когда это сделали, было очень трудно, так как на пляже жарко и тело практически не остыло. Болтая, полицейские составили бессчетное число протоколов и отвезли нас в "Совиву".

Маня и Денис, радостно улыбаясь, ныряли в бассейне. Оксана присоединилась к детям, я же пошла в номер.

Открывшийся моим глазам вид напоминал битву при Калке, или, если хотите, танковое сражение под Прохоровкой. Кровати перевернуты, постельное белье комом гнездится на полу, распоротые подушки валяются на балконе. Все наши с Машей вещи распороты и грудой цветных лохмотьев валяются на полу ванной. Неизвестный вандал выдрал даже страницы из журнала "Космополитен"…

Полная негодования, я ринулась к портье. После пятнадцатиминутного скандала администратор гостиницы и старшая горничная двинулись в номер. Постояв несколько минут в молчании, администратор задумчиво произнес:

– А вы уверены, что это сделали наши служащие?

– А вы думаете, что я сошла с ума и сначала испортила все вещи, а потом принялась за подушки? И потом, я весь день провела в полицейском управлении, даже не была на пляже. Кстати, представляете, какой переполох поднимется, если мы расскажем об убийстве?

Администратор стал белее обезжиренного кефира.

– Мадам, умоляю, никому ни слова. Сейчас же все уберем. Вас отвезут в торговый центр и…

В этот момент ворвались Денис и Маня.

– У нас в номере… – начал Денис и остановился.

– У нас тоже, – протянула Маня.

Служащие понеслись в Оксанин номер, я за ними. Там была та же картина.

Понятно, что обедать отправились в мрачном настроении. Наш стол поражал красотой. В центре красовалась бутылка "Дом Периньон", рядом восседала ледяная русалка, под ней уютно устроился салат. Отдыхающие с интересом поглядывали в нашу сторону. Управляющий явно подлизывался, надеясь на молчание.

– Ну и роскошь, – процедил Дима, – представляете, захожу в номер, а там…

– Погром в Жмеринке, – докончил Денька.

– А ты откуда знаешь? – подозрительно прищурился Дима.

Мы все захохотали. Несмотря на обилие деликатесов, обед прошел мрачно.

Чуть позднее нас на автобусе отвезли в торговый центр. Служащий гостиницы без конца повторял, что все покупки оплатит отель. В результате мы накупили кучу нужных и ненужных вещей, а Деня с Марусей ухватили трехметрового надувного крокодила.

Следующие две недели пролетели безоблачно только для Дени и Мани. Мы же с Оксанкой нетерпеливо ждали конца путешествия. Но все когда-нибудь заканчивается, завершился и отдых. Утром начали складывать сумки.

– Мам, – спросила Маша, – сколько флаконов "Амбрэ Солэр" ты купила?

– Один, а что?

– А теперь их два, причем один совсем полный.

– Наверное, это Оксанин.

Неленивая Маруська понеслась в соседние апартаменты. Вернулась она вместе с Оксаной.

– Мой "Амбрэ Солэр" на месте, я его почти весь вымазала.

Мы уставились на лишний флакон.

– Наверное, утащили чужой на пляже, – сказала Оксана, – ну и что теперь делать?

– А ничего, – сказала Маня, – взять себе, нет, лучше отдать Оксане. Дениска поедет в августе в Болгарию, вот и будет мазаться. Флакон перекочевал в Оксанин карман.

Париж встретил холодной ветреной погодой. Ив приветливо махал рукой.

– А где Наташка?

– Мадам уехала в Сен-Тропез, пробудет там несколько недель.

– Дома все в порядке?

– Собаки здоровы, слуги тоже, Луи приготовил ужин. Как отдохнули?

Мы заверили Ива, что провели время потрясающе.

В гостях хорошо, а дома лучше. Эту ходульную истину я повторяла все время, пока распаковывала чемодан. Пришел черед и пляжной сумки. За две недели в Тунисе так ни разу и не разобрали ее до конца. Что-то вытаскивали, что-то засовывали… Наконец, добралась до пластикового донышка и там обнаружила какой-то продолговатый предмет. Вытащила его и с изумлением уставилась на свой трофей. Большой золотой портсигар! На крышке выложены брильянтами инициалы Р. К. На оборотной стороне гравировка – "Единственному Франциску от Каролины". Вот это да! Это вам не флакон с "Амбрэ Солэр", а очень дорогая вещь, скорее всего от Картье или Тиффани… И как она ко мне попала? Где я ее украла?

Поразмыслив, я сообразила, что к чему. Убитого мужчину звали Франциск Роуэн. Очевидно, когда мы впопыхах собирали свою сумку, то случайно прихватили его портсигар, или он сам уронил его в нашу сумку, или я не знаю, как это получилось, но портсигар здесь. И его надо вернуть родственникам, вещь очень дорогая.

Спустя неделю Оксана, Дениска и Дима улетели в Москву. Проводив их, я порулила к первой попавшейся телефонной будке и стала рыться в справочнике. Франциск Роуэн оказался один, и адрес подходил для обладателя золотого портсигара.

Улица тихая, только частные дома, стоящие далеко от въездных ворот. Ни магазинов, ни закусочных, ни парикмахерских. За продуктами ездят экономки, а парикмахер приходит на дом. Дом Роуэна располагался в самом конце, в воротах виднелся домофон. Я нажала кнопку:

– Кто там? – прокаркал динамик.

– Мне необходимо передать мадам Роуэн посылку.

Нельзя сказать, что я покривила душой. Ведь портсигар тоже можно принять за посылку.

Калитка открылась. По дорожке, где по обеим сторонам были посажены огурцы, я прошествовала к особняку. Ну и чудак же был этот Роуэн, впервые вижу, чтобы подъездную дорожку украшали огурцами.

В дверях стояла девушка. Невысокого роста, щупленькая, настоящая "рюмочная болонка". Ни дорогой костюм, ни антикварный перстень на пальце не спасали положения. Лицо бесцветное, глаза блеклые, волосы жидкие и какие-то сальные. Вдобавок уши, с целым состоянием в мочках, непропорционально велики. Мне показалось, что она одолжила их у тучного мужчины.

– Я Луиза Роуэн, – проговорила уродка неожиданно красивым, грудным голосом. – Давайте посылку!

– Вы жена Франциска Роуэна?

– Нет, дочь.

– Мне хочется поговорить с самой мадам Роуэн, видите ли, я случайно стала свидетельницей смерти вашего отца.

Луиза немного поколебалась, потом как-то нерешительно протянула:

– Мама очень плохо себя чувствует, но пройдите в дом, может, она спустится.

Девушка посторонилась, и я вошла в холл, заставленный диванами и креслами образца шестидесятых годов. Потертая обивка и вылезающий кое-где поролон явственно свидетельствовали о том, что мебель ни разу не перетягивали. Тут и там на специальных подставочках стояли цветочные горшки. Я пригляделась повнимательней, мне показалось, что в них растут укроп и петрушка.

Пройдя через холл, мы оказались в гостиной, очевидно предназначенной для деловых приемов. Слегка облупившиеся стены и потолок, а также выцветший ковер никак не вязались со стоявшей посреди комнаты роскошной белой кожаной мебелью… Дочь Роуэна, извинившись, вышла. Я осталась одна. Осквернить эти чудесные диван и кресла своим задом? Нет, просто невозможно!

Я подошла к окну. Вид огурцов по обе стороны дорожки был так нелеп, что я не сдержала смешок.

– Папа был чудаком, – раздался чей-то голос.

Я повернулась. В кресле сидела неизвестно откуда взявшаяся молодая женщина. Такая же маленькая, как Луиза, но плюньте в того, кто назвал бы ее тщедушной. Роскошные черные волосы ниспадали почти до талии, большие голубые глаза, красиво очерченный рот, миниатюрное личико, изящные руки, мини-юбка открывала взору точеные ножки. Девушка выглядела настоящей красавицей.

– Вас удивил огород за окном? – спросила она.

– Да, немного странно видеть огурцы там, где традиционно растут цветы.

– Огурцы – это только начало. Возле черного хода посажены кабачки, тыквы, морковь. Пока растения не поднялись, молочник страшно пугался. Грядки напоминали ему могилы, и он все время интересовался, кто похоронен у нас возле гаража.

– Ваш отец, очевидно, страстный огородник?

– Ничуть не бывало, просто феерический скупец.

– Глядя на мебелъ, в это трудно поверить.

Девушка заулыбалась:

– Белых чудовищ велел поставить в гостиной Пьер, муж Луизы.

– Муж Луизы?

Удивление, которое я испытала при мысли о том, что эта бледная девица замужем, очевидно, отразилось на моем лице.

– А почему моей сестре не быть замужем, разве это противозаконно?

Не успела я ничего сказать, как в комнату ворвалась толпа людей. Все они одновременно стали задавать вопросы: "Кто я?", "Где посылка? Откуда знаю Роуэна?", "Кто дал их адрес?".

Через секунду я разобралась, что вошедших всего четверо, просто голоса у них резкие, крикливые, как у пингвинов. Луиза, молодой мужчина, очевидно, ее муж, какой-то коротконогий тип и дама на вид лет сорока. Последняя, как подкошенная, рухнула в кресло. Шум утих. Коротконогий гневно посмотрел в мою сторону: