Рандеву - Верхуф Эстер

А вот еда в школе была противная, в этом мои дети оказались единодушны. Овощное пюре показалось им очень странным блюдом — какое-то детское питание, а спагетти слиплись, и подали их без кетчупа. Дома еда лучше, чем в школе.

Труднее всего было привыкнуть к долгим французским школьным дням, с девяти до половины пятого. Только в среду дети могли идти домой после обеда.

Теперь Эрик был постоянно занят в доме. Я видела, что провода и деревянные панели ему в диковинку. Он понятия не имел, что с ними делать. Я изо всех сил старалась обдумывать все вместе с мужем, даже помогать, но, как и Эрик, понятия не имела, как измерять оконные косяки или как можно заменить балки, которые проходили от одной стены дома до другой, высоко, под самым коньком крыши. И ведь кто-то должен был укладывать черепицу…

Мы не могли это делать. Нам очень бы хотелось, но мы просто не знали, как ее укладывают.

Я постаралась повеселее устроить все в караване, навести в нем уют. Мы перетащили морозильный шкаф и холодильник из контейнера на сухую половину кухни на первом этаже. Эрик купил четырехконфорочную газовую плитку с металлической откидной крышкой и укрепил ее на старом столе, найденном в подвале. Рядом на полу стоял тяжелый зеленый газовый баллон, соединенный шлангом с плиткой. Наискосок от этой конструкции мы поставили стиральную машину, а за ней — сушильный барабан. Воду, которая здесь сильно пахла хлоркой и была такой жесткой, что на кофеварке целый день мигала лампочка, я наливала из-под крана на другом краю помещения. Там была глубокая раковина размером с небольшую сидячую ванну, в которой я мыла посуду.

В ванную, расположенную на втором этаже, мы почти не заходили. Горячей воды там не было. В подвале стоял бойлер, но Эрик не отважился его запустить. Один человек, с которым он сегодня утром разговорился у булочника, знал мастера, умевшего обращаться с отопительными котлами. Он обещал прислать его к нам, чтобы посмотреть, что представляет собой наш бойлер: бомбу с часовым механизмом, как подозревали мы, или устройство, пригодное для нагревания воды.

Я мечтала о ванне или по крайней мере о душе. Первая неделя сентября выдалась теплой, и я все время чувствовала себя потной и липкой.

Кроме того, я все чаще задавалась вопросами, что я здесь, собственно, делаю и не начинают ли у меня развиваться признаки мазохизма.

И вот все в доме перевернулось. Вчера в городском супермаркете Эрик неожиданно столкнулся с одним человеком. Это был бельгиец по имени Петер, который семь лет назад простился с родиной и поселился здесь, по соседству с нами. Точно так же, как и нас, его очаровали природа, простор, недорогой загородный дом и здешний климат, и так же, как мы, он наткнулся на стену незаинтересованности или чрезмерной занятости рабочих.

Петер нашел для себя нишу на рынке услуг и заполнял ее уже лет пять. По мнению Эрика, не без успеха. На Петера работали сорок человек, занятых только тем, чтобы приводить в порядок фермы, загородные дома и замки для иностранцев вроде нас. Речь шла о бельгийцах, нескольких немцах и множестве англичан и голландцев — с мечтами, но без рук.

Ездил он теперь на почти новом «лендровере» и жил, как рассказал Эрик, в прекрасном месте. От нас это было двадцать километров.

На следующий день Петер обещал заехать к нам. Он сказал, что в ближайшее время сможет освободить несколько человек для работы у нас, чтобы мы в любом случае смогли поскорее поселиться в своем доме.

Было приятно узнать, что что-то сдвинулось с мертвой точки: наш дом скоро станет не только нашей проблемой, но и еще чьей-то. Я ждала этого Петера с нетерпением.

Поскольку бойлер все еще не работал, вчера вечером мы ходили принять душ на заправочной станции на шоссе. За несколько евро там можно постоять минутку под теплыми струями.

Там мы привели себя в порядок, а вернувшись, застали у себя человека, о котором говорил покупатель в пекарне. Синий «Пежо-407» стоял припаркованным перед аркой. Провозившись час, его хозяин смог запустить наш бойлер. Взрыва не последовало, но котел производил много шума. Он урчал, а рядом с ним приходилось ставить пустую жестянку, чтобы собирать вытекающую воду. Впрочем, в любом случае нам больше не надо было мыться на заправке. Мы могли принимать душ в старой ванной на втором этаже.

На фоне этой удачи и все остальное стало выглядеть не так уж плохо.

Я вышла на улицу и потянулась. Сентябрьское солнце пробивалось сквозь дымку и нагревало влажную землю. Сорняки во дворе Эрик скосил, и теперь кое-где показалась молодая травка, использующая свой шанс. Я слышала только птиц и кузнечиков. Было тихо. Спокойно.

Я пошла к арке — дугообразному сооружению из больших желтоватых известняковых блоков при въезде во двор. На них, прицепившись к шершавой поверхности, грелись ящерицы с поднятыми головками. Когда я проходила под аркой, они скользнули в расщелины стен.

Самым красивым в нашем новом местожительстве оказался даже не дом. Это было то, что в маклерском листке называлось «une vue panoramique»[11]. Холмов вокруг было не счесть. Они простирались перед нами сразу, как только мы выходили со двора в сторону озера. Подобные застывшим волнам, холмы подарили мне чувство, будто я стою на вершине мира. Кое-где вдали выныривали из зелени белые колокольни. Еще дальше я смутно различала контуры замка. Высоко в небе парили большие птицы.

Я обернулась к дому. В солнечных лучах он выглядел очень приветливо. Попыталась представить себе, каким он станет, если на окнах будут нарядные голубые наличники. Под ними можно поставить вазоны с геранью, розовой и красной. Потом я мысленно представила двор — не ухабистый и заросший травой, как сейчас, а приглаженный газон с террасами на разных уровнях, с широкими лестницами, желтоватым гравием, синими лакированными цветочными горшками и фонтаном либо декоративным прудиком. Я видела каменную скамью, на которую могли бы сесть наши гости, чтобы смотреть на окружающую всех нас красоту и избавляться от стрессов — каждый от своих.

Впервые с мая я снова смогла создать себе этот образ. И дом для меня ожил.

О жителях Корсики говорят, что когда они хотят проложить тропу, то первым пускают осла. Хозяин, руки в брюки, не спеша шагает следом за этим парнокопытным. Путь, выбранный ослом, и станет тропой. Нет, более того: он ею уже стал. Это не очень лестный рассказ о корсиканцах, создающий представление об их мнимой лености и пассивности в житейских вопросах.

Его звали Петер Вандам. На первый взгляд я дала бы ему лет сорок, но при ближайшем рассмотрении бельгиец оказался гораздо старше. У него были карие глаза, как у Эрика, и волнистые коротко остриженные седеющие волосы. Овальное лицо с энергичными чертами. Петер был речист, он пересыпал свои монологи французскими выражениями, часто подмигивал и жестикулировал. Этот человек производил впечатление везде чувствовавшего себя непринужденно и хорошо прижившегося в стране.

Петер стал моим ангелом-хранителем, волшебником, которого я дожидалась. Причем сей сказочный персонаж знал толк в дереве, камне и цементе.

Выяснилось, что наш дом по всем статьям совсем неплох.

— Домик с шармом, — то и дело повторял Петер. — С большим шармом. Вы сделали хорошее приобретение. Такие дома — редкость и становятся все большей диковиной.

Он прошел вместе с нами по дому, быстро занося в видавший виды блокнот записи обо всем подряд. Это был список покупок для местного строительного рынка и для поставщика песка. Петер поручил Эрику заказать много чего. Леса и другие материалы для работы он привезет сам. И рабочих — по его мнению, человек шесть-семь.

— Начнем в понедельник, — сказал мсье Вандам. — Мы работаем до восьми часов. С двенадцати до двух у нас перерыв. — Он повернулся ко мне: — Вы сможете готовить?