Лоренс Блок - Капля крепкого

— Именно.

— Да и то немногих. И однако же, вы упомянули, что почерк не столь хорош, а потому содержание скорее всего из области домыслов. Будь у автора доказательства, он бы не стал заниматься всей этой ерундой.

— И тогда С. сидел бы в камере в Томбс.[57]

— Если бы это был тот самый С.

— Разумеется.

Он снова закурил сигарету. Дымил несколько минут, выпуская колечки дыма в сторону деревьев. Возможно, в голове у него крутилась та же строчка. «Обнаженный хор нестройный». Или он помнил не только поэта, но и название стихотворения. Как знать, что происходит в голове у другого человека?

— Чего вы хотите, Мэтт?

— Просто жить дальше.

— И все? Что же вам мешает?

— С. может помешать.

— И тогда оба эти документа на одну тему, но написанные разными почерками, отправятся к заинтересованной и вполне официальной стороне? Верное предположение?

— Совершенно верное.

— Но если с вами ничего не случится…

— Тогда ничего не случится и с документами, и С. будет продолжать жить своей обычной жизнью.

— Не такой уж и плохой жизнью.

— Да, и моя меня вполне устраивает.

— Все это, конечно, замечательно, — протянул Стеффенс, — но ведь никто не живет вечно.

— Да, слышал.

— Я вам, конечно, этого не желаю, боже упаси. Но ведь вы можете умереть и по вполне естественной причине.

— Надеюсь, рано или поздно это произойдет именно так.

— Но если произойдет раньше времени…

— Тогда это будет расценено как те два выстрела — в рот и в голову, — спокойно отозвался я. — И эти два документа доставят по назначению. Но велики шансы, что вам к тому времени беспокоиться будет уже не о чем.

— Это вы о чем?

— Ну, вы года на три старше меня. Вы страдаете избыточным весом, и потом… сколько вы курите? По три пачки в день?

Как раз в эту минуту он доставал сигарету из пачки. И тут же засунул ее обратно.

— Да, как раз подумывал бросить.

— Когда-нибудь бросали в прошлом?

— Ну, может, пару раз.

— Но, как я понимаю, без толку?

Стеффенс сунул пачку в карман.

— Как знать, — буркнул он. — И вообще не понимаю, куда вы клоните?

— Вы страдаете избыточным весом и много курите. Да еще и пьете.

— Совсем немного.

— Гораздо больше меня. Так о чем это я? Ах да. С учетом всех этих обстоятельств вы вполне можете умереть раньше меня, и тогда беспокоиться вам совершенно не о чем. А если все же меня переживете, тогда у вас будет достаточно времени прикинуть, какие обвинения будут предъявлены вам в суде и какой светит срок.

— Бог ты мой, — пробормотал он и нахмурился. — А что, если вы снова начнете пить?

— Для нас обоих будет лучше, если не начну, — ответил я. — Так что в следующий раз, когда вам вдруг захочется прикупить бутылку-другую «Мейкерс Марк», советую выпить их самому.

— Так и знал, что этот долбаный виски плохая идея, — усмехнулся он. — Просто увлекся ее красотой и элегантностью. Ну, сами понимаете. Вы входите в комнату, видите стакан, потом бутылку. Я решил, это вызовет определенные последствия.

— Тут вы оказались правы.

— Какое впечатление все это произвело? Вы испытали искушение?

— Вы когда-нибудь боялись высоты?

— Высоты? Но это-то тут при чем?

— Да нет, это я так. Просто любопытно.

— Против самолетов ничего не имею. Сидишь в замкнутом пространстве, тебя везут, беспокоиться не о чем. Но если подойти к краю обрыва или забраться на скалу…

— Тогда все по-другому?

— Совсем иначе.

— Я такой же. И знаете, в чем тогда состоит страх? Что вдруг захочется прыгнуть вниз. Я, конечно, не прыгаю, но боюсь, вдруг появится такое искушение.

Он выслушал все это очень внимательно и кивнул.

— Я совсем не хотел пить. Но стакан с виски стоял передо мной, и я испугался, вдруг захочу. Что меня вдруг охватит неудержимое желание, и я не смогу ему противиться.

— Но оно не возникло.

— Нет.

— Я уже говорил, как только вышел оттуда, сразу понял — идея не из блестящих. Но с другой стороны, сейчас мы оба здесь, правильно? И оба выжили. Знаете, у мексиканцев есть на этот счет одно слово.

— Это вы о чем?

— О нашей ситуации. Правда, не знаю, как перевести на английский. Гребаные мексиканцы называют это un standoff.[58]

Он вытащил пачку из кармана, вытряхнул одну сигарету, вставил в рот.

— Да с какой стати я буду бросать? Черта с два! — пробормотал он. — На кой хрен мне все это?

Позже я рассказал все это Джиму. Тот выслушал, подумал немного.

— Тогда, получается, все кончено, — произнес он.

— Похоже, да.

— Тебе ведь не стоит и дальше бояться этого парня, верно? У него не осталось больше причин убивать тебя?

— И все причины не убивать.

— Так что пока все нормально.

— Будем надеяться, — кивнул я. — Однако не стоит забывать: сукин сын прикончил пять своих сограждан, и это сошло ему с рук.

— В конечном счете никому не сходит.

— Не думаю, что его будет мучить совесть. Не думаю, что она вообще у него есть. Но карма… она существует.

— Да, так говорят. — Джим потянулся к чайнику, подлил в обе наши чашки. — Жасминовый, — улыбнулся он. — Первый глоток приятно удивляет, а на третьей чашке вдруг понимаешь: уж лучше бы они принесли тебе обычный зеленый чай. Знаешь, Мэтт, то, что этот парень будет теперь держаться на расстоянии, меня утешит. Да и ты, должно быть, доволен, как обернулось дело.

— Доволен, — пробормотал я. — Уж лучше бы он сгинул раз и навсегда. Или пошел на какое-то дело, и его прикончили бы на месте. Но в целом да, доволен. И это напомнило мне кое о чем.

— О чем же?

— Да я тут все думал, — ответил я, — и решил, что Будда — это все муть собачья. Наша неудовлетворенность — вот что отличает нас от стада, пасущегося на поле.

— И когда же осенило тебя это открытие?

— Когда брился.

— Наверное, порезался и…

— Ничего подобного. Не порезался. Потому как у новой моей бритвы двойное лезвие, всегда бреет гладко и чисто. Работают слаженно: одно лезвие придерживает волосок, другое срезает его начисто.

— Ты прямо как в рекламе говоришь.

— И еще должен заметить, эта бритва куда лучше моей последней и уж тем более предпоследней. А потом я вдруг вспомнил, как брился мой отец, а я смотрел. У него была безопасная бритва, по нынешним понятиям — прибор довольно примитивный. Но его отец, должно быть, пользовался самой простой бритвой. Почему, как думаешь, бритвы каждую пару лет усовершенствуются, а? И машины тоже, и прочие устройства, помельче, предназначенные для удобства в жизни?

— Уверен, ты знаешь ответ на этот вопрос.

— Неудовлетворенность, — философски изрек я. — Время от времени кто-то бросает бритву на середине бритья и говорит: «Должен быть способ и получше». Ищет его и находит.

— Так что неудовлетворенность можно считать матерью изобретений. А я-то думал, что это необходимость.

Я покачал головой:

— Никто не испытывает необходимости в бритве с двойным лезвием. Никому нет нужды мчаться в машине со скоростью шестьдесят миль в час. Или взлетать в воздух в самолете.

— Все же, вероятно, есть в твоих рассуждениях некий огрех, — заметил Джим. — Хоть мне и не слишком охота разбираться, в чем он состоит. Но в следующий раз, когда столкнусь с Буддой, постараюсь направить его на путь истинный.

— Если хочешь встретиться, — заметил я, — найти его можно на полуночном собрании в Моравской протестантской церкви.

— Мексиканский тупик, — сказал Мик Бэллу. — Сам часто удивлялся, почему его так называют. Есть идеи?

— Нет.

— Если бы Кристин была здесь, — заметил он, — тут же достала бы свой айфончик, влезла в Гугл и, не моргнув глазом, выдала нам полное объяснение. Этот наш мир — странное место, и с каждым днем становится все странней. Лет двадцать пять назад никаких Гуглов не было и в помине, айфонов тоже. Но люди всегда рассказывали разные истории, и эта очень хорошая. А он когда-нибудь возникал снова?

— Стеффенс? Насколько мне известно, он все это время оставался по ту сторону реки. Федералы проводили спецоперацию в округе Гудзон, и на скамье подсудимых оказалась целая банда, и несколько политиков из Джерси-Сити угодили в тюрьму. Но его имени в газетах я не видел. А потом, уже после этого, лет двенадцать спустя, я получил неподписанную открытку на Рождество. На ней был изображен Санта-Клаус, он смотрел на миску с молоком и тарелочку с печеньем, а сам снимал висящую у него на ремне фляжку с виски. Марка была проштампована в почтовом отделении Джерси, ну и я подумал, что, наверное, открытка от него.

— Так он все еще жив?

Я покачал головой:

— Нет. Скоро будет десять лет, как ушел в мир иной. Автомобильная авария в Стране Садов.[59] В три часа ночи его машина сбила ограждение на мосту, летела куда-то со скоростью семьдесят миль в час. Никаких следов торможения, так что он даже не пытался остановиться. И вылетел через лобовое стекло, поскольку не был пристегнут ремнем безопасности.