Пол Кристофер - Евангелие от Люцифера

Его широкая ладонь сжимала рукоять огромного меча, тронутого ржавчиной, но с поблескивающим после недавней заточки лезвием. Араб поднял похожий на мачете клинок и широко раскрыл рот, издав рычащий звук и продемонстрировав отсутствие языка.

На какой-то миг Финн замерла неподвижно, чувствуя, как с ее губ рвется вызванный паникой идиотский смех. Единственное, что пришло ей в голову, — это сцена из фильма про Индиану Джонса, где Харрисон Форд столкнулся лицом к лицу с огромным египтянином, вооруженным, как и этот, мечом. Это было нелепо, смехотворно, но ужасающе реально. К тому же она вовсе не была Индианой Джонсом и не располагала пистолетом, чтобы пристрелить это фантасмагорическое существо. Поэтому, когда обладатель ржавого меча, пробулькав что-то еще, двинулся к ней, она развернулась и пустилась бежать. Инстинктивно придерживаясь левой стороны рядом с крошившейся кирпичной стеной, девушка выскочила из проулка, свернула направо и побежала дальше, слыша позади топот своего ужасного преследователя.

Ноги вынесли ее на небольшую площадку, окруженную каменными стенами мавзолеев с зарешеченными Дверями и окнами. На самой площади находилось около дюжины погребений попроще, всего лишь каменных надгробных плит, поверх одной из них был разведен костер, с металлического крюка над которым свисал котелок.

Выбежав в центр этого пустого пространства, Финн вскочила на надгробие, развернулась к костру и, схватив котелок с кипящим варевом за ручку, швырнула его в физиономию преследователю, одновременно рассыпав по плите уголья костра.

Конари, склизкое варево из риса и чечевицы, обожгло человеку с мечом лицо, однако это не остановило его. Взревев и схватившись за физиономию свободной рукой, он запрыгнул на плиту. Финн поскользнулась, упала и покатилась в грязь. Египтянин занес клинок, но, шагнув вперед, наступил босыми ногами на горящие угли, взвыл и грохнулся прямо в остатки костра.

Финн вскочила и пустилась наутек, не решаясь оглянуться и посмотреть, сильно ли пострадал ее враг.

Метнувшись в узкую щель между двумя мавзолеями, она оказалась в узком проулке, прямо перед темневшим дверным проемом какого-то склепа и, не размышляя, нырнула туда. На голом земляном полулежали три лишь наполовину покрытых пылью и грязью человеческих скелета, все ногами в одну сторону. Вероятно, на восток, хотя Финн, разумеется, понятия не имела, где какая сторона света.

Создавалось впечатление, будто на месте этого не столь уж роскошного захоронения кто-то побывал, причем не очень давно. Явные следы лопаты указывали на раскопки, правда, вовсе не археологические. Похоже, скелеты отрыли потому, что живые люди присмотрели этот однокомнатный склеп для себя.

В помещении имелся выход и с другой стороны, так что Финн, переступив через грязные остовы, вышла в очередной широкий двор с двумя или тремя дюжинами могил, окруженных кольцом склепов и, с дальнего конца, высокой стеной здания, которое сочла мечетью. Повсюду валялись кирки, ломы, молоты, грудились выломанные гранитные и мраморные плиты: разорители могил разоряли гробницы разорителей могил. Нынешние расхитители были потомками тех строителей Саладина, которые сдирали облицовку пирамид, чтобы построить свой город.

Финн остановилась и прислушалась, стараясь унять дыхание и даже биение собственного сердца. Судя по отсутствию топота, человек с клинком, но без языка больше ее не преследовал — или, во всяком случае, делал это осторожнее, стараясь не поднимать шума. Впрочем, главный вопрос заключался в том, с чего ему вообще приспичило бросаться с мечом на одинокую незнакомую иностранку. Если отбросить маловероятное предположение, что этот псих считает своим долгом кромсать клинком заплутавших в Городе мертвых девиц, должна все-таки существовать какая-то причина?

Однако, как ни ломала девушка голову, сообразить, чем мог руководствоваться странный египтянин, ей не удавалось. Уж во всяком случае, ее недавние приключения, связанные с запутанным миром пропавших художественных шедевров, старыми заговорами, нити которых протянулись в настоящее, и политикой Ватикана, явно не имели к Египту ни малейшего отношения. Среди произведений искусства, которые ей удалось извлечь буквально из-под улиц Нью-Йорка, никаких Розеттских камней вроде того, который помог Шампольону расшифровать древнеегипетские надписи, или сокровищ фараонов вроде бы не числилось. А хоть бы они там и оказались: кому могло понадобиться убивать ее здесь, сейчас? Та часть ее жизни пройдена.

Или нет?

Если ее догадка верна, человек с клинком поджидал ее, как охотник, выслеживающий добычу. А это значило, что он должен был знать, что она собирается в Город Мертвых сегодня. Единственный, кто, кроме нее, знал об этом, был Хилтс — человек, познакомившийся с ней в самолете и представившийся участником экспедиции, но имя свое назвавший только водителю Ахмеду. Который к тому же не был Ахмедом, и достоверно о нем она знала лишь то, что он держал в руках табличку с надписью «Адамсон».

Она все это приняла на веру. Между тем, как сказал бы ее друг Майкл Валентайн, обман в расчете на доверие бывает успешным как раз тогда, когда обманщик показывает жертве именно то, что она ожидает увидеть. Да, конечно, Хилтс знал всю ее подноготную — и про отца, и про Майкла… но все это при желании можно было извлечь из архивов любой из газет, которые в прошлом году взахлеб освещали ее историю. Или в Интернете. А она попалась на крючок, потому что ей и в голову не пришло сомневаться в искренности такого симпатичного, обаятельного молодого человека.

Мысленно чертыхнувшись, Финн заставила себя думать не о Хилтсе, а о сложившейся в настоящий момент ситуации. Был ее попутчик обманщиком или не был, но сейчас он не с ней, не может ни помешать, ни помочь, и рассчитывать ей приходится только на себя.

Девушка быстро огляделась и приметила приставленную к стене одного из склепов по правую сторону площадки грубую деревянную лестницу. Возможно, оглядев местность сверху, она сможет сориентироваться. Стоит попытаться.

Петляя между могилами, Финн бегом пересекла площадь, взобралась по лестнице на крышу оштукатуренного глинобитного строения и подошла к ее дальнему краю. Зрелище открылось неутешительное — куда ни взглянешь, всюду море погребальных сооружений, подобных тому, на котором она стояла, да сеть переходов. Кое-где склепы стояли тесно, впритык, в иных местах их разделяло открытое пространство. Низкие строения перемежались высокими, в два, а то и в три этажа, а кое-где над всем этим морем кирпича и камня возносились минареты. Вдалеке она разглядела громаду похожей на дворец цитадели, воздвигнутой тысячу лет назад на склонах господствующей над городом горы Мукаттам. Султан Хатим ибн Хартама превратил это место в твердыню и средоточие власти для себя и будущих правителей из династии Аббасидов. Между цитаделью и тем местом, где сейчас стояла Финн, проходила приподнятая автострада, рассекавшая Город мертвых, а правее, ярдах в двухстах, виднелась небольшая, но изящная круглая мечеть с окнами в форме слезинок. Рядом с ней, резко контрастируя с изысканной красотой мечети, приютилась жалкая лачуга из скрепленных ржавой проволокой досок. Мечеть была та самая, которую Финн видела, когда слезала с мотоцикла. Где-то там, в тенях и горчичной дымке, остался мотоцикл, охраняемый Бакиром с его шайкой малолетних разбойников. Конечно, с размахивающим мачете головорезом, гнавшимся за ней, им не справиться, но это лучше, чем ничего. Она вернулась к лестнице и уже собралась спуститься, но вдруг резко пригнулась.

Кошмарный преследователь стоял прямо у подножия лестницы, обшаривая взглядом двор.

Его добыча могла уйти несколькими путями, и ему, к счастью, на данный момент не приходило в голову посмотреть наверх. Балахон его с одного края обгорел, он прихрамывал — похоже, ему изрядно досталось. Медленно поворачивая голову и постанывая, он осматривал пространство. Стараясь не оказаться в поле его зрения, если он вдруг поднимет глаза, Финн сместилась назад и в сторону, но тут ветхая кровля под ней провалилась, так что кусок штукатурки или кирпич с грохотом рухнул во внутреннее помещение. Египтянин мгновенно вскинул глаза, но Финн уже бежала к дальнему концу крыши. С ревом ярости или боли (а скорее всего, и того и другого) человек с мечом принялся взбираться по лестнице.

Финн добралась до дальней стороны маленького здания, остановилась, пошатнулась и, собравшись с духом, перепрыгнула через пятифутовую брешь, приземлившись на четвереньки на соседней крыше. Шероховатая поверхность царапала ладони, полотняные брюки порвались на коленях, однако, перекатившись и поднявшись, она увидела, что сукин сын с клинком уже поднялся и, волоча ногу, тащится к ней. Следующая крыша оказалась ближе, так что Финн устремилась к ней и перемахнула со склепа на склеп, старясь не отклоняться от направления к мечети.