Нельсон Демилль - Игра Льва

– Понял вас, я слежу за ним, – ответил Макгилл.

– Хорошо, тогда конец связи. – Ставрос отложил радиотелефон в сторону.

Эрнандес покинул свой стол и остановился рядом со Ставросом. Несколько мужчин и женщин, у которых не было срочной работы, также выстроились у окон.

Ставрос не отрывал глаз от «боинга», завороженный тем, как огромный лайнер миновал начало посадочной полосы, приближаясь к бетонному покрытию. Внешне эта посадка ничем не отличалась от других, но внезапно у Эда Ставроса появилась уверенность, что сегодня он не приедет вовремя к ужину.

Фургон доставил нас к Международному терминалу, остановился возле указателя «Эр Индиа», далее мы пешком отправились в зону прилета рейсов компании «Транс-континенталь».

Тед Нэш и Джордж Фостер шагали рядом, а за ними следовали Кейт Мэйфилд и я. Главное было не выглядеть федеральными агентами на тот случай, если кто-то наблюдал за нами. Нельзя недооценивать противника, поэтому следовало проявлять профессиональное мастерство.

Я оглядел огромное табло прилета и выяснил, что рейс 175 компании «Транс-континенталь» прибывает вовремя, а это означало, что он должен приземлиться минут через десять и встречать его нужно у выхода 23.

Следуя к месту встречи, мы осторожно оглядывали окружавшую нас публику. Конечно, никто не надеялся увидеть здесь плохих парней с пистолетами в руках, однако многолетняя служба в правоохранительных органах воспитывает умение распознавать опасность.

Как бы там ни было, но в этот субботний апрельский день людей в терминале было немного. Все выглядели более или менее нормально, за исключением местных, ньюйоркцев, которые вообще всегда выглядят так, как будто вот-вот лопнут от злости.

– Я хочу, чтобы ты вел себя с Тедом более дружелюбно, – обратилась ко мне Кейт.

– Ладно.

– Я говорю серьезно.

– Слушаюсь, мэм.

– Чем больше ты цапаешься с ним, тем больше ему это нравится, – добавила Кейт.

В этом она была права. Но было в Теде Нэше нечто такое, что мне не нравилось. Частично мне не нравились его самодовольство и заносчивость, но главное заключалось в том, что я не доверял этому парню.

Все встречающие рейс 175 «Транс-континенталь» собрались перед таможенной зоной, поэтому мы подошли туда и оглядели толпу, выискивая в ней тех, чье поведение по каким-либо причинам могло показаться подозрительным.

По моему мнению, любой террорист даже среднего уровня подготовки знает, что если его жертва находится под защитой, то «объект» не поведут через таможню. Однако здесь, в Америке, уровень подготовки террористов до странного низок, и глупости, которые они совершали, уже стали легендами. По словам Ника Монти, ребята из ОАС часто рассказывают в барах истории о тупости террористов, тогда как пресса, наоборот, трубит о том, как опасны эти плохие парни. Да, они опасны, но главным образом для самих себя.

– Мы побудем здесь еще пару минут, потом пойдем к выходу, – сообщила Кейт.

– Может, мне взять табличку «Добро пожаловать, Асад Халил»? – предложил я.

– Возьми, поднимешь ее возле выхода, – парировала Кейт и добавила: – Что-то в этом году много всяких перебежчиков.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да вот совсем недавно, в феврале, был еще один.

– Расскажи подробнее.

– Да аналогичная история. Ливиец попросил политическое убежище.

– А где он сдался?

– Там же, в Париже.

– И какова его судьба?

– Мы подержали его несколько дней у себя, а потом отправили в Вашингтон.

– А где он сейчас?

– Почему тебя это интересует?

– Почему? Потому что мне все это кажется подозрительным.

– Правда? И что ты об этом думаешь?

– Первая явка с повинной похожа на пробный шар, чтобы посмотреть, что происходит с террористом, когда он является в американское посольство в Париже и сдается.

– А ты умнее, чем кажешься. Ты проходил курс антитеррористической подготовки?

– Я проходил нечто подобное. Я был женат. И кроме того, я читал много романов о периоде «холодной войны».

– Думаю, мы поступили правильно, взяв тебя к нам.

– Да, это было разумное решение. Послушай, а этот перебежчик содержался в строгой изоляции или мог звонить своей родне в Ливию?

– Изоляция была, но не строгая.

– А почему не строгая?

– Ну, он все-таки свидетель, сам явился с повинной.

Я не стал задавать дальнейших вопросов. На мой взгляд, федералы обращаются с так называемыми шпионами-перебежчиками и террористами-перебежчиками гораздо лучше, чем полицейские со своими информаторами. Но, повторяю, это моя точка зрения.

Мы подошли к условленному месту рядом с дверями таможенной зоны, там нас встретил детектив из портовой администрации по имени Фрэнк.

– Вы знаете, куда идти, или вас проводить? – спросил он.

– Я знаю дорогу, – ответил ему Фостер.

– Ладно, но я провожу вас через таможню.

Мы вошли внутрь помещения, и Фрэнк объявил находившимся там нескольким сотрудникам:

– Это федеральные агенты, пропустите их.

Похоже, никому из таможенников не было до нас никакого дела. Фрэнк пожелал нам удачи, довольный тем, что мы не заставили его тащиться вместе с нами до выхода номер 23.

Кейт, Фостер, Нэш и я прошли через помещение таможни, затем миновали багажное отделение, проследовали по коридору мимо кабинок зоны паспортного контроля – и никто даже не поинтересовался, что мы здесь делаем.

То есть я хочу сказать, что можно было показать кому-то из этих идиотов какую-нибудь блестящую бляху и пронести мимо них на плече портативную ракетную установку.

Короче говоря, система безопасности в аэропорту Кеннеди – это полный кошмар, какая-то мешанина из хорошего и плохого, из уродства и глупости. И это в том месте, через которое ежегодно проходят тридцать миллионов пассажиров.

Мы продолжили путь по каким-то сюрреалистичным коридорам, связывавшим зоны паспортного и иммиграционного контролей с выходами. На самом деле мы шли тем же путем, что и прибывающие пассажиры, только в обратном направлении. Поэтому я предложил вернуться назад, чтобы не привлекать лишнего внимания. Однако никто из моих коллег не счел это необходимым или даже просто забавным.

Теперь мы с Кейт шли впереди Нэша и Фостера, и она спросила:

– А ты читал психологическое досье на Асада Халила?

Я не припомнил, чтобы в деле было какое-то психологическое досье, о чем и сказал Кейт.

– Нет, психологическое досье там было, – возразила Кейт. – И в нем говорится, что такие мужчины, как Асад Халил – а Асад, кстати, означает на арабском «лев», – страдают от низкой самооценки и неразрешенных проблем детской неадекватности, которые им требуется преодолеть.

– Прости, но я ничего не понял.

– Это тот тип мужчин, которым требуется подтверждение собственной значимости.

– Ты хочешь сказать, что я не смогу заехать ему в рожу?

– Конечно, не сможешь. Тебе придется поддерживать в нем чувство сильной личности.

Я бросил взгляд на Кейт и увидел, что она улыбается. Будучи сообразительным парнем, я догадался, что она меня просто разыгрывает. Я рассмеялся, а Кейт шутливо шлепнула меня по плечу, что мне в общем-то понравилось.

У ворот на выходе стояла женщина в небесно-голубой форме, в руках она держала планшет и рацию. Наверное, мы показались ей подозрительными, поскольку, заметив нас, она стала что-то говорить в микрофон.

Кейт прошла вперед, предъявила удостоверение сотрудника ФБР и заговорила с женщиной, чтобы успокоить ее. Вы же знаете, как все обезумели в наши дни, особенно в международных аэропортах. Когда я был мальчишкой, встречающие подходили прямо к выходам, детектор металла использовался для того, чтобы искать на пляжах потерянные отдыхающими монеты, а угоняли в те времена только автомобили, но никак не самолеты. Однако международный терроризм полностью изменил нашу жизнь. К сожалению, страх и безумие вовсе не означают организацию надежной системы безопасности.

Но как бы там ни было, Нэш, Фостер и я тоже подошли к женщине поболтать. Она оказалась сотрудницей «Транс-континенталь», звали ее Дебра Дель-Веккио. Она сообщила, что рейс прибывает вовремя, поэтому и стоит у выхода.

Существует стандартная процедура посадки в самолет, транспортировки и высадки из самолета преступников и сопровождающих: преступники и сопровождающие поднимаются на борт последними, а выходят первыми. Даже важным персонам вроде крупных политиков приходится ждать, пока из самолета выводят преступников, но если со временем на этих политиков надевают наручники, то тогда они получают законное право покидать самолет первыми.

Кейт обратилась к мисс Дель-Веккио:

– Когда подадут переходной коридор, мы пройдем по нему к двери самолета и будем ждать там. Люди, которых мы ждем, выйдут из самолета первыми, и мы проводим их на стоянку, где ожидает машина. Пассажирам это не доставит никаких неудобств.