Майкл Ридпат - Последний проект

– Дело обстояло значительно сложнее и хуже. Я сказал им, что инвестиции в «Био один» – дело верное, и на следующий день на бирже были сделаны крупные приобретения. Кто-то закупил акции компании на многие миллионы долларов. Если бы о непригодности «Невроксила-5» стало известно до того, как они избавились от акций, меня можно было считать покойником.

– Но они успели выскочить?

– Да. Благодаря твоему предупреждению, они успели сбросить акции. Так же, как и я.

– И все были счастливы?

– Не могу сказать, что они были мною довольны. Некоторое время я находился на волосок от смерти. И, скорее всего, совместного с ними бизнеса у меня больше не будет. Но, как видишь, я остался жить.

– Да, – согласился я. – Но некоторым другим повезло меньше.

Даниэл в ответ буркнул нечто невнятное.

– Итак, ты отказался от ужина в пользу делового ленча, чтобы успеть вернуться во второй половине дня в Бостон и убить Фрэнка?

– Весьма умный шаг, – улыбнулся Даниэл. – Однако это еще не все. Я успел вернуться последним рейсом в Нью-Йорк, и служащие отеля могут поклясться, что я провел весь уик-энд там.

– А затем ты воспользовался моими запасными ключами, чтобы подбросить револьвер в наш шкаф.

– Тоже неплохая идея, – ухмыльнулся Даниэл. – И она почти сработала.

– А кто убил доктора Катарро?

– Русские. Они должны были разобраться и с тобой.

– А как насчет Джона? Зачем тебе нужно было его убивать?

– Это было необходимо. Он вспомнил, что Фрэнк говорил ему что-то о «Невроксиле-5», и позвонил мне, чтобы узнать, не говорил ли твой тесть на эту тему и со мной. При этом Джон сказал, что звонил тебе и что ты придешь к нему, чтобы обсудить проблему лекарства. Я понимал, что необходимо немедленно заткнуть ему рот.

– И ты выстрелил ему в спину.

– Здесь у нас не Дальний Запад, дружок, и я должен был сделать это ради собственного спасения. А в этом нет ничего плохого.

– Ничего плохого?! – воскликнул я, будучи не в силах скрыть изумления.

– Я жив, Саймон, и впредь намерен делать все, чтобы как можно дольше оставаться в этом приятном состоянии.

Даниэл совсем не походил на убийцу. Этот бледный, тощий и казавшийся недалеким человечек, был создан, если судить по облику, для того, чтобы горбиться за компьютером, а вовсе не размахивать револьвером. Но я хорошо знал Даниэла. Его отличала чудовищная алчность, и кроме того, он был бесконечно уверен в своем умственном превосходстве над всеми остальными. Именно в силу своего характера Даниэл оказался перед дилеммой – или Фрэнк или он. Все его моральные взгляды подчинялись лишь собственным интересам. Даниэл знал, что его могут убить, и что он может спасти себя убийством коллеги. Поэтому он без колебаний пошел на убийства, обеспечив себе при этом надежное алиби и сделав главным подозреваемым меня.

А убив однажды, он был вынужден убивать снова и снова.

Мы молча поджидали Лайзу. Она сказала, что вернется домой до того, как позвонит Гарднер Филлипс – то есть до одиннадцати пятнадцати. Я припомнил, что Лайза обожает опаздывать. Раньше эта привычка меня раздражала, но теперь я молил Бога о том, чтобы она вернулась как можно позже.

В кухне громко шипел кофейник.

– Принести тебе кофе? – спросил я.

– Кофе не надо! Сиди, где сидишь!

Я остался на месте. Стоящие у стены часы тикали все громче и громче. Даниэл пытался казаться спокойным, но с каждой минутой это показное хладнокровие давалось ему все труднее. Он все время ерзал на стуле, а над его верхней губой выступили мелкие капельки пота.

Мне тоже было не по себе. Первоначальная бравада, с которой я ожидал выстрела, успела испариться. Теперь, когда мне удалось избежать тюрьмы, остаться в живых после покушения и наладить семейную жизнь, смерть представлялась совершенно неуместной. Ну и мерзавец же это Даниэл! Джон был совершенно прав в своих оценках этого типа.

Половина одиннадцатого.

Зазвонил телефон. Это был пронзительный трезвон допотопного аппарата, не знакомого с современной цифровой системой. Звонил Гарднер Филлипс. Я протянул руку к трубке.

– Не трогай! – выпалил Даниэл. – Оставайся на месте!

Пришлось повиноваться. Мы оба молча смотрели на телефон, а тот надрывался, чтобы привлечь к себе внимание. Филлипс, вне сомнения, был человеком упорным. До того, как аппарат умолк, я успел насчитать тридцать звонков. Считал я, как вы понимаете, подсознательно. Когда наступила тишина, Даниэл заметно успокоился.

Мысли кружились в моей голове в каком-то бешеном вихре. Я не сказал Гарднеру Филлипсу, где нахожусь. Он знал только номер телефона. С помощью полиции адвокат без труда сможет установить мое местонахождение и направить помощь. Копы будут здесь уже через двадцать минут.

Но сделает ли он это? Я сказал, что дело важное и не терпит отлагательства, но о том, что это вопрос жизни и смерти, я не говорил. Скорее всего, Филлипс подождет полчаса и позвонит снова.

Но через полчаса я уже стану покойником.

Без четверти одиннадцать. Время моей кончины неуклонно приближалось. Единственным утешением служило лишь то, что Лайза к этому моменту, видимо, опоздает, и у неё, таким образом, имеются шансы остаться в живых. Боже, помоги ей выжить!

Без пяти одиннадцать.

И в этот момент я увидел Лайзу. Возвращаться домой она, видимо, решила по лесной тропинке, и теперь приближалась к дому с той стороны, которую пока мог видеть только я. Но уже через несколько секунд ей предстояло пройти перед большим окном гостиной, и Даниэл не мог её не увидеть.

Я смотрел на Даниэла, но периферическим зрением видел, как подходит к дому Лайза. Она улыбалась, пытаясь привлечь мое внимание, так как пока не знала о присутствии в доме еще одного человека. С того места, где она находилась, Даниэла пока видно не было.

Когда до окна оставалась лишь пара ярдов, я приступил к действиям.

– Не знаю как ты, а я хочу кофе, – произнес я, неспешно, чтобы, не дай Бог его не напугать, поднялся со стула и направился в кухню.

– Оставайся на месте! – рявкнул он, следя за каждым моим движением.

Я помнил, что Даниэл убил Фрэнка и Джона выстрелом в спину. Не исключено, что он не решится стрелять в друга, глядя ему в глаза.

Поэтому я шел медленно, обратившись к нему лицом и подняв руки над головой.

– О’кей. Ты можешь держать меня на мушке. Но я хочу кофе.

– Стой, или я стреляю!

Я чувствовал, как по моему телу катится пот. Это не была пустая угроза. Мерзавец действительно готов стрелять. За окном, к которому Даниэл теперь стоял спиной, я скорее чувствовал, чем видел присутствие Лайзы. Я понимал, что малейшее движение глаз в направлении окна заставит Даниэла обернуться. В этом случае мы оба – покойники. Я почувствовал, что Лайза остановилась. Увидев Даниэла, она пригнулась и исчезла из моего поля зрения.

– О’кей, о’кей, – примирительно произнес я и двинулся назад к стулу.

– Саймон, я тебя намерен убить, и ты это знаешь, – сказал он. – Время пока еще не пришло, но если ты не оставишь мне выбора…

Я сел на стул и мы снова стали ждать. Интересно, что предпримет Лайза? Я очень надеялся на то, что она убежит и призовет копов. Старинные дедушкины часы показывали без двух минут одиннадцать. Времени на то, чтобы меня спасти, у неё не оставалось. Но его было вполне достаточно, чтобы спастись самой и спасти нашего будущего ребенка.

Моя собственная смерть, от которой меня отделяла лишь минута, становилась реальностью. Мне было очень страшно, однако уверенность в том, что Лайза и ребенок в безопасности, придавала мне силы. Теперь мне их должно хватить на то, чтобы умереть.

Даниэл, видя, что назначенный им срок неумолимо приближается, похоже, собирался духом. Его тело напряглось, а на лице выступили капельки пота. Оказалось, что хладнокровное убийство после беседы с жертвой – не такое простое дело.

Часы пробили одиннадцать.

Даниэл поднялся со стула и облизал губы. Револьвер в его поднятой руке слегка подрагивал.

– Думаю, что она не вернётся, – сказал он.

– Похоже на то, – спокойно согласился я.

– Встань!

Я поднялся со стула.

– Повернись спиной!

Я не пошевелился. Если мне и предстоит умереть, то я умру стоя, глядя в глаза убийце. Я не собирался молить его о пощаде. Лайза вне опасности. Так же, как и наше будущее дитя. Теперь оставалось лишь с честью умереть. Даже сейчас, в последний миг перед смертью, это имело для меня огромное значение.

– Повернись спиной, тебе говорят!!

Даниэл почти визжал. Я поймал его взгляд и с удовлетворением увидел, что вся ситуация ему крайне не нравится.

И в этот момент я услышал, как за окном заработал мотор автомобиля. Это был ровный гул восьмицилиндрового двигателя моего «Моргана». Лайза уезжала, и он уже не мог её остановить.

– Что это? Неужели Лайза?

Я кивнул и широко улыбнулся.

– Значит, она вернулась? – он облизал губы. – Значит, она меня видела? – теперь в его голосе доминировали панические ноты.