Валерий Воскобойников - Остров безветрия

Злейший Враг номер один

Бывают дни везучие, бывают грустные. Этот день был ужасным.

Ещё в пятницу Оля Найдёнова шла с любимой подругой Талей Малковой и рассуждала: как это некоторые девочки могут сидеть за партой с мальчишками.

— Я бы ни за что с мальчишкой не села! — говорила Оля.

— И я, — подтверждала Галя.

— Я бы лучше заболела, чем с мальчишкой сидеть, — продолжала Оля.

— И я бы заболела.

Но прошло лишь четыре дня, и сегодня, во вторник, 20 января, Оля оказалась за одной партой с мальчишкой.

К тому же — со своим Злейшим Врагом номер один, Максимом Михеевым.

Любимая подруга Галя Малкова за воскресенье переехала в новый район, на другой берег Невы.

Оля сама помогала подруге носить книги с пятого этажа без лифта во двор к фургону. Дверь в квартиру была распахнута, входящие не вытирали ноги и громко топали. Грузчики вынесли шкаф, диван, обеденный стол.

А потом забралась любимая подруга в кузов, усадили её между стульями, с торчащими вверх ножками, и лицо у Гали стало тоскливым.

Дёрнулась машина и увезла навсегда из Олиной жизни любимую подругу.

Пришла Оля в понедельник в класс и почувствовала, как ей одиноко.

«Буду сидеть одна», — решила она.

Не могла она представить, чтобы кто то другой посягнул на Галино место.

Но ведь посягнул.

Сел, развалился, словно с первого класса это была его парта. Разложил свои локти.

Стоило учительнице произнести:

— Максим, ты будешь сидеть с Олей.

И Злейший Враг номер один оказался рядом.

С отвращением Оля смотрела на каракули в его тетрадях. Ведь у Гали с Олей были лучшие почерки в классе. С ненавистью глядела она на какие-то непонятные географические карты, которые он постоянно рисовал на уроках, шмыгая носом.

«Не хочу его замечать, не буду с ним разговаривать», — решила Оля.

Наваждение

(Или то, что было давно)

Деревенский кузнец Андрей Степанович и жена его тётя Анюта шли вдоль железной дороги. Впереди дымила огромная куча искорёженных вагонов.

Утром фашистские самолёты разбомбили поезд. Днём подвезли к месту аварии вагоны с ремонтниками и санитарами. Санитары погрузили раненых, наспех захоронили убитых, ремонтники очистили пути, отбросили остатки вагонов в стороны. Теперь здесь было пусто.

А муж с женой пришли из ближней деревни разжиться железом для кузницы.

— Изверги, ну изверги! — повторял Андрей Степанович, обходя дымящиеся груды. — Сколько имущества порушили, людям жизнь оборвали!

Ничего полезного для кузницы здесь не было. Жена уже собралась звать мужа домой, но вдруг за ближними кустами услышала странный голос.

— Баю-бай, баю-бай, спи, мой мальчик, засыпай, — запел высокий куст голосом женщины.

— Посмотри, кто там! — прошептала испуганная жена. — Наваждение какое-то!

Куст уже плакал голосом ребёнка, а когда Андрей Степанович шагнул к кусту, закричал вдруг злобным хриплым басом:

— Держи вора! Держи вора!

А потом скомандовал совсем иным голосом:

— Лечь в дрейф! За морем смотреть!

— Сила нечистая! — жена перепугалась всерьёз. — Пойдём, оставь, пойдём домой.

Андрей Степанович подобрал на всякий случай толстую палку и сделал ещё два осторожных шага.

А куст опять плакал голосом ребёнка.

— Кто тут представление выказывает выходи! — приказал Андрей Степанович.

Из куста никто не показывался, лишь раздался странный свист да очередной хриплый выкрик:

— Держи вора! Держи вора!

— Говорю тебе, пойдём! — звала жена.

Но муж не послушался. Он придвинулся к кусту ближе и вдруг вскрикнул:

— Да птица же это! Ну и птица!

— Какая птица?

— Попугай, я такого в Питере на квартире у господина инженера встречал.

Муж наклонился к кусту, потом снова повернулся к жене:

— И ребёнок здесь. Мальчик… Небось с поезда…

Услышав о ребёнке, к кусту заспешила жена.

Куст образовывал небольшую пещеру из веток и листьев, туда и заполз ребёнок. А рядом с ним сидел попугай.

Серая птица ростом с ворону к ребёнку не подпускала. Она угрожающе щёлкала тяжёлым клювом и выкрикивала:

— Держи вора! Держи вора!

— Что делать-то будем? — спросила жена. — Ребёнок застудится на сырой земле. Надо его взять в дом, может, придут за ним со станции.

Муж снял с себя пиджак, ловко набросил на птицу. Лишь тогда жена сумела взять ребёнка на руки.

Это был мальчик, лет двух с половиной, в городских штанишках и курточке. Он прижался к жене кузнеца и тихо заплакал.

Пиджаком мужа тётя Анюта укутала ребёнка, и они понесли его в деревню ближней тропой через лес. Попугай кружил над ними, перелетая с дерева на дерева, продолжая злобно выкрикивать:

— Держи вора! Держи вора!

Несколько раз он пикировал на тётю Анюту, пытался клюнуть её в голову. Муж с трудом отгораживался от него веткой.

— Птица дорогая, не зашибить бы! — приговаривал он при этом.

Ребёнка внесли в дом, попугай залетел следом. Тут он, видимо, понял, что мальчику плохо не сделают, уселся на спинку стула и успокоился.

Все мальчишки — противные

В первом классе некоторые девочки даже дружили с мальчишками. А к третьему стало ясно: все мальчишки — противные.

И отличник Лорин, и двоечник Авдуевский были одинаковы, потому что были мальчишками. С ними нехотя, небрежно здоровались, а чаще проходили мимо, их не заметив.

В перемены мальчишки носились по коридорам. У них были свои игры и свои тайны.

Девочки спокойно гуляли по двое, по трое или стояли у окон.

Максим Михеев был тогда как все, просто противным, ни врагом, ни другом. Злейшим Врагом номер один он стал в этом году, первого сентября.

Первого сентября Оля вышла из дома в белом переднике. Этот передник они с мамой недавно купили в магазине. Оля сама его гладила накануне, сама отпаривала платье, пришивала манжеты. Утром под весёлую музыку по радио она надела передник с удовольствием такой он был яркий, белый и наглаженный этот передник!

Впереди по улице шёл Максим Михеев, но она не окликнула его, даже и не подумала догнать.

Потом была стройка, забор, лужа с грязной маслянистой водой. Поперёк лужи лежали доски. Когда Максим встал на доску, из под неё полетели брызги — прямо на Олин передник. Ужасные ржавые пятна расплылись на ярко-белом переднике.

Оля даже лицо закрыла от горя. Рядом топтался Максим и бубнил:

— Я нечаянно, Найдёнова. Я больше не буду.

— Дурак! — сказала Оля.

Что толку, что он нечаянно обрызгал её этой грязью. Ей теперь стыдно идти по улице! Только что она тихо гордилась тем, какое всё на ней новое и наглаженное, и даже прохожая старушка ласково на неё оглянулась. А теперь она не знала, куда спрятаться.

Ей стыдно было стоять на торжественной линейке, и она встала за спиной Гали Малковой.

И по школьному коридору ходить было стыдно.

А Максим Михеев сбегал к знакомому восьмикласснику. Тот достал из шкафа в кабинете химии какую-то прозрачную жидкость в пробирке.

— На, не реви, — сказал Максим, торжествующе протягивая ту пробирку, любую грязь счистит.

В тот момент Оля ещё не плакала. Она заплакала позже.

Когда они вместе с Галей Малковой полили рыжие пятна на переднике жидкостью, материал стал съёживаться, потом на нём появились мелкие дыры. Мелкие дыры постепенно объединились в большие.

— Это он специально, чтобы поиздеваться над нами, — говорила любимая подруга, стараясь хоть как-то успокоить плачущую Олю.

Теперь Оля не просто плакала, она громко рыдала. Грязный передник она сама бы выстирала и разгладила. А этим, с огромной дырищей, можно было лишь пол мыть, больше он ни на что не годился.

Оля сняла его с себя за дверью на лестнице и засунула в урну.

После школы любимая подруга пошла вместе с ней домой, чтобы рассказать Алиной маме всё как было.

А Максим Михеев стал с тех пор её Злейшим Врагом номер один.

Кушать подано, милостивый государь!

(Или то, что было давно)

Вечером Андрей Степанович и тётя Анюта затопили печь, нагрели воды и вымыли мальчика в большом цинковом тазу. Городскую его одежду жена постирала и повесила сохнуть. А мальчика закутала в свою новую юбку и посадила на постель.

Попугай сидел на спинке стула и спокойно на всё смотрел. Иногда прикрывал глаза и задрёмывал.

Но едва тётя Анюта принесла чугунок с картошкой, он сразу оживился, скосил голову, взглянул на Андрея Степановича и проговорил басом:

— К столу, ребята, к столу!

Помолчал немного и теперь уже женским голосом объявил:

— Кушать подано, милостивый государь!

Андрей Степанович очистил ему картофелину, подул на неё, потом поднёс на щепке к клюву. Попугай принялся отклёвывать от картофелины большие куски, торопливо проглатывал их. Видно, сильно изголодался.