Михаил Колосов - Бахмутский шлях

child_adv Михаил Макарович Колосов Бахмутский шлях

Колосов Михаил Макарович родился в 1923 году в городе Авдеевке Донецкой области. Здесь же окончил десятилетку, работал на железнодорожной станции, рабочим на кирпичном заводе.

Во время Великой Отечественной войны Михаил Колосов служил в действующей армии рядовым автоматчиком, командиром отделения, комсоргом батальона. Был дважды ранен.

Первый рассказ М. Колосова «К труду» был опубликован в районной газете в 1947 году. С 1950 года его рассказы «Голуби», «Лыско», «За хлебом» и другие печатаются в альманахе «Дружба» (Лендетгиз). В 1954 году вышел сборник Колосова «Голуби». В последующие годы М. Колосов написал повести «Бахмутский шлях», «Яшкина одиссея». В них рассказывается о том, как жили и боролись против фашистских захватчиков ребята-подростки во время Великой Отечественной войны в одном из шахтерских поселков.

Позже выходят сборники рассказов и повестей «Зеленый гай», «Карповы эпопеи», «Барбарис».

«Мальчишка» — это история паренька Мишки Ковалева, отец которого погиб на фронте. Жизнь у Мишки трудная, путь извилист. Найти дорогу в жизни Мишке помогает давний друг его отца — слесарь паровозного депо Сергей Михайлович.

Для детей среднего школьного возраста

ru ru Trumpf flibusta.net ABBYY FineReader 11, FictionBook Editor Release 2.6, AlReader2, IrfanView 4.3 november 2011 ABBYY FineReader 11 {D147F433-819F-4A92-A770-2D41667BCF79} 1 Бахмутский шлях «Советская Россия» Москва 1973 Иллюстрации С. ТРОФИМОВА Оформление художника Ю. Боярского Редактор Н. Степанян Художественный редактор М. Таирова Технический редактор Л. Чуева Корректор Т. Лысенко Сд. в наб. 11/Х-72 г. Подп. к печ. 13/III-73 г. Форм. бум. 60Х841/16 физ. печ. л. 27,0+10 вклеек. Усл. печ. л. 26,27. Уч.-изд, л. 26,31. Изд. инд. ЛД-398. А07868. Тираж 100 000 экз. Цена 1 р. 15 к. в переплете. Бумага № 2. Заказ № 1519. Издательство «Советская Россия». Москва, проезд Сапунова, 13/15. Набрано и сматрицировано в ордена Ленина типографии «Красный пролетарий» Москва, Краснопролетарская, 16. Отпечатано с матриц на Книжной фабрике № 1 Росглавполиграфпрома Государственного комитета Совета Министров РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, г. Электросталь Московской области, ул. им. Тевосяна, 25.1

Поздно вечером вдруг постучали в окно.

Мама лежала в постели и слушала последние новости о войне, которые принес Лешка, пришедший только что с дневной смены. Он сидел за столом, ел борщ и рассказывал:

— Уже сегодня поезда на Синельниково не отправляли, наверное фронт приблизился.

Говорил он отрывисто, нехотя. Его голова была низко склонена над тарелкой, прядь волос упала. Лешка, казалось, не замечал этого. Я смотрел на задумчивое лицо брата, на залысину с левой стороны лба, которой он почему-то гордился, когда стал отпускать волосы, и у меня сжалось сердце. Лешка — брат мой. Раньше я об этом как-то никогда не думал. А ведь мы даже похожи друг на друга. У меня тоже есть такая залысина, говорят, что и носы наши похожи: круглые, маленькие.

Мама вздыхала, спрашивала:

— Да неужели ж так и не остановят его?

— Остановят! — уверенно проговорил Лешка. — В Донбасс ни за что не пустят. Разве можно отдать немцам столько шахт, заводов? Ни за что!

— Ты говорил: и через Днепр не пустят… — осторожно возразила мама.

Лешка промолчал.

— А он, кажуть, листовки бросал, будто у него такие танки, что никакие окопы не помогут.

Лешка бросил ложку в тарелку.

— Опять фашистская пропаганда! Мама, ну как ты можешь?..

С первых дней войны Лешка стал очень раздражительным. Даже маме ничего не прощал, за все отчитывал, а мне просто грозил дать хорошего подзатыльника. Несмотря на это, я любил своего старшего брата, старался во всем ему подражать. За последнее время я не только не повторял о немцах разные слухи, но даже сам спорил с теми, кто их разносил. Да и в самом деле, разве можно было верить, что у немецких танков броня в метр толщиной, что от самолетов отскакивают снаряды, что автомашинам совсем не нужен бензин: будто у них есть такой порошок — всыплют один пакетик в ведро с водой — вот тебе и горючее. Конечно, все это были враки, но такие слухи откуда-то упорно ползли, и находились люди, которые верили этому. Вроде нашей соседки бабки Марины — та, что ни услышит, всему верит и других убеждает, что это правда.

Была и другая причина для раздражительности брата: его не брали в армию. Почти все знакомые десятиклассники давно призваны, а он и еще два его товарища гуляли.

В военкомате им сказали, чтобы ждали «особого распоряжения», потому что они зачислены в какую-то военную школу.

Пока придет это «распоряжение», Лешка решил поработать: он поступил на станцию техническим конторщиком. Но прошло уже три месяца, как началась война, приближался фронт, а особое распоряжение все еще не приходило: в суматохе войны о нем, наверное, забыли. Лешка, прежде гордившийся тем, что будет летчиком, теперь несколько раз ходил в военкомат и просил, чтоб его взяли в любые войска, но всякий раз возвращался ни с чем. Поэтому он из-за каждого пустяка расстраивался и на всех сердился, даже на маму.

— Да что я, сама выдумала, что ли? — оправдывалась мама.

— Выдумали фашисты, а ты помогаешь им распространять, — сердито сказал Лешка. — Ведь это им на руку, как ты не поймешь? Опять, наверное, бабка Марина приходила? — догадался он. — Надо же додуматься, дает своим сынам наставление, чтобы они вперед не выскакивали! А сама тоже охает, что никак не остановят немцев. Кто ж их остановит, если ее сыны, я, другой, третий будем за чужую спину прятаться?

— За бабку Марину взялся теперь. Она старая и ничего не понимает, — отмахнулась мама, вздохнула и снова положила голову на подушку. Заметно было, что ее беспокоят совсем другие мысли, она плохо слушала, о чем говорит Лешка.

— Но ты-то понимаешь? — горячо спросил он.

Стук в окно прервал его. Мама вдруг почему-то затряслась, побледнела.

— Ой, господи, повестка!..

Лешка выскочил из-за стола, бросился в коридор. Я выбежал вслед за ним.

— Кто там? — спросил Лешка, открыв дверь.

— Получи повестку. Завтра к девяти в военкомат в полном боевом, — ответил мужской голос.

На улице было темным-темно. Шумел мелкий, холодный осенний дождь. Промозглый ветер сразу пробрался мне под рубаху, руки быстро покрылись «гусиной» кожей.

— Наконец-то, — облегченно сказал Лешка. В голосе у него что-то задрожало. — Заходите, — пригласил он.

— Некогда, — ответил мужчина и, отвернув полу брезентовой накидки, при свете железнодорожного фонаря вытащил из пачки бумаг Лешкину повестку.

— Кому еще из наших ребят? — спросил Лешка.

— Всем, — проговорил мужчина.

И вслед за этим я услышал, как его сапоги зачмокали по грязи.

2

Целую ночь никто не спал. Мама, держась обеими руками за живот, ходила по комнатам и охала. Она совсем изменилась: на лице вдруг стало гораздо больше морщин, глаза очутились в глубоких темных впадинах. На все Лешкины просьбы не волноваться она лишь отмахивалась рукой. Видно было — сама не рада, что так расстроилась, но ничего не могла сделать с собой.

— Не обращайте на меня внимания, — говорила она, — собирайтесь… Петя, ты помогай Леше…

Помогать… А что ему помогать? Вещи давно уже сложены. Мне хотелось много сказать брату на прощанье, но я не мог: на душе была тревога и что-то еще — неясное, волнующее. Кто знает, увижу ли я его когда-нибудь еще и как буду жить без него? Ведь такого брата, как у меня Лешка, не было ни у кого. Мама любила его больше, чем меня, я это не раз замечал, но не обижался: Лешка этого заслуживал. Учился он на «отлично», умел пускать кино на узкопленочном аппарате, участвовал в драматическом кружке. Когда 8 марта показали новую постановку «Назар Стодоля», где Лешка играл роль Назара, все в поселке только и говорили о нем. Ему советовали идти учиться на артиста, а он хотел быть летчиком.

Перед самой войной, на майские праздники, он повез меня в город, сводил в цветное кино, угощал пирожным, мороженым, будто знал, что скоро мы расстанемся.

Теперь он уезжает. Жалко и в то же время радостно за Лешку: он так долго ждал, когда, наконец, его призовут в армию.