Валентин Новиков - Ущелье белых духов

Едва взглянув на Виталькины штаны, мать всплеснула руками.

— Да когда же это кончится, господи. Штопаю, штопаю, а ты… Погляди, на кого похож! Где ты был?

— Я сам заштопаю, мама, — ответил Виталька.

Он достал коробку с нитками, снял штаны и сел к окну. Прищурившись, одним движением вдел нитку в ушко иглы и принялся за работу.

Мать чистила рыбу и поглядывала на сына. Виталька штопал штаны каким-то особым способом. Она сама так не умела, но получалось у него здорово: ровно и красиво. Ей нравилось, что её тринадцатилетний сын всё умел делать: сплести из ивовых прутьев корзину, запаять чайник, починить табуретку и даже подоить корову. Весь в деда. От деда у него и самостоятельность, которая так не нравится отцу.

Месяц назад Виталька притащил домой рваный брезентовый тент, сам раскроил его и сшил небольшую палатку. Палатку можно было свернуть в трубку и втиснуть в карман рюкзака. Рюкзак Виталька тоже выкроил из обрезков тента. Мать догадывалась, что всё это неспроста: сын что-то задумал, но молчала, не расспрашивала.

Не нравилось ей только одно: ружьё. Это ружьё Витальке подарил дед, когда его внук отличником кончил шестой класс. Мало того — старик стал брать Витальку с собой на охоту. Когда она попыталась протестовать, мол, натворит ещё чего с ружьём, дед, скупой на похвалы, сказал: «У Витальки мой глаз и моя рука».

Мать взглянула на сына, увидела его большие синие глаза, в упор смотревшие на неё.

— Мама, можно… я возьму щенка?

— Ещё чего!

— Мама, мне нужна собака.

— Шарик у нас есть — и хватит.

— Шарик дворняжка, а мне нужна настоящая собака.

Шарик жил у них уже второй год. Он откуда-то приблудился прошлой осенью, грязный, голодный, с обрубленным кровоточащим хвостом. Виталькин отец хотел снести утопить щенка, чтоб не мучился, но мать не дала, напоила его молоком, смазала хвост иодом. И щенок прижился. Получилась низкорослая лохматая собачонка с довольно-таки замкнутым характером. Спал Шарик на земле, положивши голову на камень. Мать как-то кинула ему старый половичок, но Шарик ни разу так и не лёг на него.

— Ты что, охотничью собаку хочешь? — спросила мать.

— Совсем не охотничью. На Чёрном озере работает экспедиция, геологи. У них сука ощенилась. Шотландская овчарка. Остался один щенок, самый слабый. Они мне его отдают.

— Овчарка? А ты подумал, чем её кормить? Да и хлопот с ней…

— Это не простая овчарка. Мама, я хочу эту собаку. В экспедиции говорят, такая собака стоит шестьдесят рублей. А мне её дарят. Прокормим как-нибудь.

— Ладно уж, бог с тобой.

Виталька торопливо сгрёб нитки в коробку и, на ходу натянув штаны, выскочил из дому.

До экспедиции по дороге было двадцать километров, но Виталька пошёл туда прямиком через каменное урочище.

Обычно здесь никто не ходил. Надо было пробираться среди выветренных скал по густым зарослям шиповника. Но самым неприятным тут были родники. Они били чуть ли не из-под каждого камня, и земля была мокрой и скользкой.

Виталька не шёл, а прыгал с камня на камень через кусты шиповника и так довольно быстро продвигался вперёд. Через три с половиной часа он уже подходил к экспедиции.

Геологи ужинали возле костра. Лес оглашали звуки транзистора.

— А, пришёл волшебный стрелок, — сказал молодой чернобородый начальник экспедиции. — Садись ужинать.

Витальке подали миску с ухой, хлеб и ложку.

— Почему «волшебный стрелок»? — спросила женщина в очках.

Бородатый выключил транзистор и поднял лежавшее возле него малокалиберное ружьё, вложил в ствол патрон и протянул Витальке. Прищурившись, огляделся.

— Вон, видишь, ястреб… Вон, на верхушке дерева?

Виталька положил ружьё на согнутый локоть и медленно поднял ствол. Геологи перестали жевать и смотрели не на ястреба, а на Витальку. До ястреба было больше ста метров, и кроме того верхушку дерева раскачивал ветер.

Вот ствол ружья замер, и щёлкнул выстрел. Все повернули головы. Ястреб, кувыркаясь и ударяясь о сучья, падал вниз.

Некоторое время все молчали, потом бородатый сказал:

— У меня первый разряд по стрельбе, но я знаю, что так стрелять нельзя научиться. Такое даётся немногим, с этим надо родиться. Хочешь участвовать в соревнованиях? — спросил он у Витальки.

Виталька отрицательно покачал головой и взялся за ложку.

— Что ж, ты вполне заслуживаешь щенка. Только учти, эта собака королевской породы.

— Но она же не охотничья, — сказала женщина, — а мальчику нужна охотничья.

— Как сказать, — усмехнулся бородатый. — Когда-то рыцари охотились с шотландскими овчарками. Всё зависит от того, как собаку воспитать. Запомни одно — никогда её не бей и корми только сырым мясом.

— Это ещё зачем? — удивилась женщина.

— Дело в том, что шотландские овчарки очень добродушные собаки…

— Да-да, я слышала, они даже нянчат детей.

— Вот именно. Но ты, — бородатый повернулся к Витальке, — надеюсь, не собираешься вырастить няньку?

Виталька улыбнулся с полным ртом и ничего не ответил.

— К сырому мясу приучай постепенно. Пока корми молоком, манной кашей, давай костную муку. Но не упусти время: у собаки может появиться отвращение к сырому мясу, и тогда уже ничего не сделаешь. Купи книгу «Служебное собаководство» и обучай по ней. Собака эта очень легко поддаётся дрессировке.

Домой Витальку геологи привезли на мотоцикле.

Уже наступил вечер, когда он вошёл в комнату со щенком на руках. Дед, отец и мать сидели за столом. Мать уже, видно, рассказала о собаке, потому что никто не удивился.

Виталька пустил щенка на пол, и тот, неуклюже переваливаясь и барахтаясь, пополз в угол.

Дед, широкоплечий и медлительный, встал из-за стола и молча наклонился над щенком. Щенок тыкался толстой мордочкой во все стороны, пока не наткнулся на край половика. Нашёл уголок, присосался к нему, сладко зачмокал и затих.

— Рановато отняли, — сказал старик. — Ну ничего, выживет…

Виталька достал заранее приготовленную соску. Налил в бутылочку молока. Осторожно оторвал щенка от половика. Щенок был слабый и тёплый с нежно-розовым голым животиком. Когда Виталька покормил его, все по очереди подержали щенка на руках. Дольше всех его не выпускал из своих огромных жёстких ладоней дед. Гладил пальцем мордочку, щекотал животик и довольно ухмылялся в бороду.

После него детально оглядел собаку отец.

— Кобель. — Он повертел в руках щенка, словно потрошёную курицу.

Дед, поглаживая бороду, непонятным пристальным взглядом смотрел на него.

— И такое стоит шестьдесят рублей? — продолжал отец. — За что только не платят люди деньги? Конечно, пусть будет. Раз такая цена ему, собака эта — те же деньги.

— Это уж как получится, — заметил дед.

— А? — Отец посмотрел на него и растерянно заморгал.

Виталька давно заметил, что отец избегал пристальных глаз деда. Разговаривая с ним, глядел куда-то вбок. Да и разговаривали-то они редко.

— Иной раз щенок вроде и ничего, — пояснил дед, — а собака получается дрянная. Бывает и наоборот.

— И то верно, — согласился отец. — Корми его, возись с ним, а вырастет — изьян какой-нибудь обнаружится.

— Изьян изьяну рознь. — Дед взглянул на Витальку. — Надо судить по тому, для чего растишь собаку. Помню, до войны у меня был сеттер — не чистый, помесь с таксой. Небольшая такая, неказистая с виду собака — на выставку бы её и близко не пустили, а я с ней восемь лет охотился и не променял бы её ни на какую чистопородную, будь у неё хоть двадцать медалей и дипломов. А после, как пришёл с фронта, взял чистокровного спаниеля, думал натаскать его на птицу; мучился с ним, мучился и всё без толку, но красавец был — как раз для выставки.

— Сколько же за него могут дать, как он вырастет? — отец опустил на пол щенка.

— Зачем тебе это знать? — покосился на него дед. — Продать, что ли, собираешься?

— Просто не излишне знать.

— Это как раз и зависит от того, какие у него обнаружатся изъяны.

— Какие? — насторожился отец.

— Кто знает, — пожал плечами дед. — Плохой экстерьер, нестандартный рост, неправильный прикус — мало ли что может быть.

— Вроде кота в мешке, значит, взяли. А сожрёт он, поди, пока вырастет, сотни на полторы, а то и на две, не меньше.

— Брось ты подсчитывать, — сказала мать. Она сидела на корточках перед щенком и осторожно гладила его. — Молока, что ли, у нас не хватит? Да и потом много ли ему будет надо? Кости выбрасываем, суп иной раз выливаем. И с чего ему быть плохой собакой?