Эрнест Сетон-Томпсон - Рольф в лесах

Целую четверть мили прошёл он в прямом направлении, встречая местами изрытую копытом землю. На одном из таких изрытых мест он увидел каплю крови.

Раненый олень, как известно, спешит всегда спуститься куда-нибудь под гору, а потому Куонеб, оставив Скукума с Рольфом, поднялся на верхушку горы, надеясь увидеть оттуда, где спрятался олень.

На расстоянии ещё одной полумили оленья тропинка начинала раздваиваться; следы оленей видны были на обоих, но Рольф не мог найти между ними того, который был ему нужен. Он прошёл по нескольку ярдов вдоль каждой из них, внимательно присматриваясь к следам, но по-прежнему не мог узнать, который из них принадлежит раненому оленю.

Скукум нашёл, наконец, необходимым и самому принять участие в поисках. Ему никогда не позволяли бегать за оленями, и он прекрасно знал, что для него это запрещённое удовольствие, и поэтому пустил в ход один только свой нос, тщательно обнюхивая след, шедший вниз по склону горы, На расстоянии нескольких шагов он взглянул вдруг на Рольфа, как бы говоря: «Бедный, бедный! Неужели ты не можешь узнать оленьего следа, обнюхав его? Вот он, след, здесь прошёл олень».

Рольф посмотрел на него и подумал: «Неужели он узнал его?» и направился по шедшему вниз следу. Скоро он увидел снова изрытую копытом землю, а рядом молодой и ещё нетвёрдый рог оленя, ободранный, окровавленный и расколотый у основания.

С этого места поиски сделались уже более лёгкими; следов других оленей здесь не было, и шёл один только след, всё время спускавшийся под гору.

Куонеб скоро присоединился к Рольфу и сказал, что в чаще у реки летают две сойки и ворон. Охотники свернули к чаще леса. Там они снова напали на след и на изрытую копытом землю.

Каждый охотник прекрасно знает, что летающая в чаще сойка служит признаком того, что там укрывается какая-нибудь дичь и чаще всего олень. Медленно, очень медленно и молча прокрались охотники в чащу. Спустя несколько минут в самом густом месте чащи послышался шелест и оттуда показался олень. Это было уж слишком для Скукума. Он рванулся вперёд, как разъярённый волк, и вцепился в заднюю ногу оленя, который со всего размаха свалился на землю. Не успел он ещё встать, как выстрел окончил его страдания. Тщательный осмотр его тела всё рассказал охотникам. Первый выстрел Рольфа попал в самое основание рога, сломал его, оставив кожу нетронутой с одной стороны, и оглушил оленя. Второй выстрел ранил заднюю ногу. Изрытые места указывали на то, что олень пробовал, не будет ли действовать раненая нога; на одном из таких мест олень упал и при падении сорвал остальную часть кожи, на которой держался рог.

Для Рольфа это был первый опыт в изучении следов. Опыт этот показал ему, что он скоро и легко научится самому трудному в деле лесной охоты.

Всякому, кто жил в лесу, не раз случалось заблудиться. Счастливо или трагически кончается такое приключение — вполне зависит от того, как отнесётся к нему сам заблудившийся. Это так сказать пробный камень для каждого охотника и разведчика, для его знаний, мускулов, а главным образом для его мужества. Испытание это приходит, как и все вообще испытания, без всякого предупреждения.

В этот год появились вдруг огромные стаи диких голубей, и не прошли ещё первые дни мая месяца, как их появились целые миллионы. Бесчисленные орды их носились по воздуху, ходили по земле, искали корм и клевали его, причём задние ряды перелетали через передние, успевшие раньше спуститься на землю. Пища их состояла преимущественно из семян вяза — крошечных крылатых орешков, которые походили на широкополые шляпы, и целым потоком падали вниз. А когда стая, встревоженная чем-нибудь, поднималась вверх, шум крыльев напоминал шум бури в морской бухте.

Большинство голубей поселилось в низменной местности к юго-востоку от озера, где росло много вязов, Рольф взял с собой лук и стрелы и переправился в лодке через озеро в надежде настрелять на жаркое дюжину-другую голубей.

Любопытно бывает наблюдать за тем, как дичь, словно угадывая дальнобойность вашего оружия, старается держаться вне выстрела. Вы можете несколько раз подряд пускать стрелы в голубей и не убить ни одного из них. Рольф шёл и шёл вперёд, не выпуская из виду бесконечных стай голубей, то летающих в воздухе, то спускающихся на землю, но никак не мог подойти к ним на расстояние выстрела. Часа два подряд пускал он стрелы в голубей и всякий раз без успеха. Но вот ему удалось, наконец, попасть в одного голубя, который кубарем упал вниз, но тут же поднялся, пролетел ещё несколько ярдов и снова упал. Рольф поспешил к нему, но голубь в несколько взмахов крыльев очутился далеко от него; полчаса гонялся Рольф то взад, то вперёд за голубем, пока тот не устал, и тогда он прицелился в него и убил.

Какие-то странные звуки — не то вопли, не то взвизгивания, — раздававшиеся где-то в лесу, привлекли внимание Рольфа. Осторожно крадучись вперёд, местами ползком, пробрался он в ту сторону и увидел, как и думал сначала, что крики эти издаёт лукавая голубая сойка.

Рольф пошёл дальше и спустя несколько времени пришёл к ложбине, где находился источник. Он положил на сухое бревно лук и стрелы и спустился вниз, чтобы напиться.

Не успел он подняться на ноги, как очутился лицом к лицу с самкой оленя и хорошо упитанным годовалым самцом. Оба уставились на него, нисколько, по-видимому, не встревоженные его появлением. Рольф решил прибавить к своим запасам годовалого оленя и повернул назад, чтобы взять лук и стрелы.

Олени находились вне выстрела и с большим интересом следили за охотником. Один раз даже, когда он долго стоял на одном месте, они подвинулись вперёд шага на два, но тотчас же удалились, как только Рольф направился в их сторону.

Надо быть очень искусным стрелком, чтобы убить оленя стрелой. Рольфу очень хотелось показать свою доблесть, и он долго прибегал для этого ко всевозможным уловкам, но скоро увидел, что трудно будет добиться желанного успеха.

Тем временем олени сделались более пугливыми и скрылись вдруг в ту минуту, когда Рольф входил в другую долину, кишевшую голубями.

Рольф очень проголодался и, очистив голубя, развёл костёр при помощи кресала и огнива, которые всегда носил с собой, и изжарил птицу, насадив её на палку вместо вертела. Подкрепившись пищей, он бодрее пустился дальше в путь.

День был пасмурный, и Рольф не видел солнца, но почувствовал тем не менее, что уже поздно, и решил поэтому вернуться домой.

Местность, где он находился, была ему совершенно незнакома, а положение солнца он никак не мог определить. Зная, однако, общее направление пути, он шёл спокойно вперёд к тому месту, где, оставил лодку.

Каково же было его удивление, когда он после двухчасовой ходьбы всё ещё не увидел признаков близости озера, как ни всматривался в мелькавшую среди деревьев даль. Он ускорил свои шаги.

Прошло ещё два часа — и ни малейших признаков воды.

Он подумал, что слишком круто свернул к северу, и несколько изменил направление. Но прошёл ещё час, а озеро не показывалось.

Рольф понял, наконец, что сбился с пути. Он вскарабкался на дерево посмотреть окружающую местность. С правой стороны возвышался небольшой холм. Рольф повернул туда и встретил по дороге ложбину, где увидел две огромные липы, которые несколько успокоили его. Неподалёку от них находился источник, необыкновенно похожий на тот, у которого он был несколько часов назад. Он подошёл к нему, чтобы утолить свою жажду, и тут ему бросились в глаза оленьи следы и отпечаток человеческой ноги. Он внимательно осмотрел этот отпечаток. Да, несомненно, это его собственный след. Он взглянул на серое небо в надежде увидеть проблески солнца, но не заметил ни малейшего намёка на его присутствие. Тогда он поспешил к холму, думая хоть что-нибудь увидеть оттуда. Он снова ускорил шаги.

Спустя полчаса лес стал понемногу редеть, а затем опять сделался гуще. Он спустился с холма и снова очутился у того же самого источника, но только с северной стороны.

Всё это окончательно ошеломило его. Он понял, что заблудился в лесу и вертится вокруг одного и того же места.

Можно было подумать, что сам источник вертится вокруг него, показываясь то с северной, то с южной стороны. Первым побуждением его было бежать к северо-западу, и он стал внимательно присматриваться к деревьям, которые на северной стороне всегда больше обрастают мхом, то есть должны были бы обрастать. Но, увы! здесь этого не оказалось, ибо не все деревья росли прямо. Они клонились то в одну, то в другую сторону, и по расположению мха трудно было определить, где северная сторона. Рольф взглянул на верхние ветки омеги, вспомнив предание, которое говорит, будто омега всегда клонится «к востоку». Но омеги клонились в разные стороны, и нельзя было сказать, которая из них смотрит на восток.