Лента Ососкова - Лесь с Ильинки-улицы

- Тётка есть, мамина сестра. Но мне нельзя у неё появляться, — Лесь очень старался, чтобы голос у него звучал как обычно.

Повисло удивлённое молчание. Лесь замер и крепче стиснул рукоять.

- Почему нельзя? — как-то очень глупо спросила Лена.

- Ю-Ю, — раздельно произнёс Лесь и, когда ничего не произошло, скосил глаза на Рюрика. Но тот, кажется, вообще не понял, что имеется в виду.

Лена тоже недоумённо молчала. Филипп — тот вообще был личностью молчаливой и загадочной.

Лесь медленно разжал руки и вынул одну из рюкзака. Потом вторую, перевернулся на спину и сел. Молодые люди глядели на него с разной степенью недоумения, но внимательно и участливо.

Лесь сглотнул. Кажется, пронесло…

- Ювеналка, — пояснил он, потихоньку расслабляясь.

- Так у тебя же родители… оба есть! — удивилась Лена, которая, похоже, слышала всё-таки что-то про "ювенальную юстицию".

Лесь хмыкнул: ага, есть. Мама в больнице, папа — так вообще неизвестно где. Тётка одна троих детей растит, куда ей ещё Лесь? Вот и заявились в один далеко не прекрасный день "ювенальщики" за Лесем…

- И… как ты теперь? — спросил Рюрик, когда выразительная пауза затянулась.

- Да так, — Лесь неопределённо пожал плечами. — У соседки сначала обедал, у себя ночевал. Потом, когда они, — выразительно выделил он местоимение голосом, — в школу нагрянули, свалил, пожил два дня у одноклассника. Хотел к тётке, но по дороге передумал и просто всю ночь по городу бродил. А потом с утречка пораньше меня господа полицаи повязать попытались у метро… Я сказал, что из дома сбежал, а они — мол, пошли родителям звонить. Ну я и дал дёру. Куртку им оставил, правда, на память, но дождя нет, а ночью и в свитере тепло…

- Понятно.

- Чего тебе понятно? — немедленно напрягся Лесь. — Что я выдумываю, что ли?!

- Ты не выдумываешь, — Филипп не спросил, Филипп констатировал факт, очнувшись от своей загадочной дрёмы.

- Почему ты так решил? — Лесь с недоверием взглянул на парня. Он ожидал двух реакций: неверия и звонка в полицию. Третий вариант — что поверят и посочувствуют — не рассматривался как излишне сказочный. В этом мире, хорошо усвоил Лесь, сказочного мало. И чужие проблемы никому не нужны.

Филипп молча рассматривал мальчика. Лесь, напряжённый и недоверчивый, незаметно сунул руку в рюкзак — чтобы успокоиться от прикосновения прохладного металла.

- Во-от, — кивнул Филипп. — Что у тебя в рюкзаке?

Лесь сглотнул и покрепче сжал рукоять.

- Пистолет.

- А когда врут — за оружие не хватаются…

Рюрик переводил взгляд с Филиппа на Леся и обратно, медленно переваривая какую-то мысль. Переварил. Обдумал немножко. И выдохнул, "круглея глазами":

- Пистолет?!

- Макар, — буркнул Лесь, выпуская рукоять. — ПММ, точнее.

- Так если менты узнают… — охнула Лена, хлопая глазами.

- Если полицаи меня возьмут — мне и так, и сяк кирдык будет, — пояснил Лесь мрачным и трагичным голосом. — А так… может, и не возьмут. Так спокойнее. Патроны у меня есть — полный магазин.

Ну, он, конечно, малость привирал, но по сути-то… Пистолет Макарова — он в любом виде пистолет Макарова. И если выстрелить в лицо — мало врагу не покажется, ой, как не покажется…

- Ты стрелять-то умеешь? — поинтересовался Рюрик недоверчиво.

- Папа учил, — гордо ответил Лесь. Только гордый голос дрогнул, и горло самую малость прихватило. Но Рюрик деликатно сделал вид, что не заметил.

Некоторое время все четверо молчали, разглядывая друг друга. Их свёл случай — и вот они силились понять, зачем. Ради чего? Как теперь поступить? Разойтись и не воспоминать, делая вид, что это просто всем приснилось? Или…что-то сделать?..

- Так, — решился Рюрик, взвесив все "за" и "против". — Что делать дальше — пока непонятно. Но вот ночевать Лесю негде, это факт.

- Так папа с мамой только завтра вечером с дачи вернуться, — сообщила Лена, внимательно глядя на "варяга", словно разговор, помимо фраз, шёл ещё на одном, бессловесном уровне.

- Есть такое, — согласился Рюрик. — Лесь!

- А? — откликнулся Лесь, который совершенно не понимал логики происходящего. — Что?

- Поехали к нам. А завтра разберёмся, где тебя устроить.

Лесь захлопал глазами, вообще перестав улавливать, что это — чудно́й сон или не менее чудно́е настоящее.

Возиться с незнакомым мальчишкой… просто так, потому что поверили его рассказу…

- Почему? — спросил Лесь срывающимся голосом. С тихим отчаяньем в глазах: не понимает!

Рюрик задумчиво массировал колено и молча глядел на Леся, словно хотел ему что-то сказать так же, как Лене, — одним взглядом. Филипп задумчиво молчал. Одна Лена ловко вскочила на ноги:

- Как почему?! А что ещё делать-то с тобой? — и тут же без перехода развила бурную деятельность: — Ладно, всё, поехали, мне химию бо́тать надо! Юрий свет батькович, подъём! Филипп?

- Иду, — нехотя поднялся Филипп.

Лена ухватила Рюрика за руку и потянула его, заставляя встать:

- Давай, давай, поехали!.. Лесь, не хлопай глазами. Рюкзак в руки — и вперёд!

Мальчик поднялся, зачарованно ощущая, что кому-то нужен, что кто-то хочет ему помочь — искренне и, главное, не вопреки его собственной воле — и покрепче прижал к себе рюкзак.

… До метро они шли вчетвером, но на станции "немного разделились" — Филипп перешёл на зелёную ветку, а Рюрик, Лена и Лесь остались на "Охотном Ряду". Лесь ещё по привычке шугался в сторону от серых фуражек, но Рюрик вскоре крепко ухватил его за руку и отбуксировал к подъезжающему поезду.

- Не боись! — прочитал Лесь по губам парня. Перекричать поезд Рюрик не пытался, но тот как раз остановился, и громкое"… ись!" повисло почти в тишине.

- А мы куда? — спросил Лесь, устраиваясь у "неоткрывающейся" двери, головой прислоняясь к стеклу под надписью "Не прислоняться".

- Универ!

- А-а, — глубокомысленно ответил Лесь, старательно делая вид, что нисколечко не удивлён.

- Угу.

И дальше до самого "Университета" они не разговаривали. Уже поднимаясь по эскалатору на поверхность, Лесь вдруг сообразил, что Лена никуда по дороге не делась.

- Вы чего, вместе живёте? — спросил мальчик удивлённо.

- Мы ничего, мы брат и сестра, — со смехом отозвалась Лена.

Дома у Рюрика и Лены было пустынно, если не считать проскользнувшего по коридору и исчезнувшего в неизвестном направлении бурого кота. И уютно. Очень. Почти как дома, только квартира больше. Та "двушка", в которой Лесь в Москве жил, была какая-то… неполная, словно велика для мамы с сыном (хотя, казалось бы, — всего одна комната, потому что вторая была на вечном ремонте, там хозяин то обои менял, то шкаф ставил, — куда уж меньше!), и Лесь истосковался по таким наполненным вещами и жизнью квартирам.

- Руки — мыть, ноги — в тапки, — распорядилась Лена, как обычно беря бразды правления в свои руки. — Юр, чайник поставь. А я ботать, — и ушла в свою комнату. Но вскоре оттуда раздался громкий, натренированный крик: — Ю-юр! Маме позвони, скажи, что мы дома и ужин готовим!

… Вечером Рюрик притащил с балкона раскладушку, поставил у себя в комнате рядом с кроватью и кинул на неё спальник.

- Лесь! Ты спишь на кровати!

- Ага, — подозрительно легко согласился в кои-то веки сытый и довольный Лесь.

- А теперь — марш в ванну мыть голову, — тут же заглянула в комнату Лена с пиалой в одной руке — с чаем — и тетрадкой в другой. — Отмойся по-человечески!

Лесь не стал спорить и с удовольствием отправился отмокать под душ — давно он об этом мечтал, чтобы не торопясь, спокойно и с наслаждением. Уж тут-то точно его никто искать не будет…

Когда он, разомлевший, красный, с мокрыми волосами выбрался из ванной комнаты, Рюрик сидел у себя на диване и "попивал чаю". Лена сидела тут же, что-то читая с ноутбука.

- О, — подняла она голову. — Здрасте!

- Здрасте, — кивнул Лесь и примостился с краю.

- Слушай, а Лесь — это от Алексея? — спросила Лена, клацая по клавишам ноута.

- Типа того, — неохотно ответил Лесь. Такие расспросы он не любил, хотя сейчас и понимал, что бояться нечего. Если бы Рюрик хотел сообщить кому следует о Лесе — давно бы сообщил.

- А по фамилии ты кто? — Лена это спрашивала совершенно спокойно, из чистого любопытства, и это было слышно по голосу. Лесь хмуро взглянул на неё: ну вот зачем ей это знать? Женское любопытство.

- Воробьёв! — ответил он с напористым вызовом в голосе, как говорит человек, лгущий в лицо, нагло и намеренно.

Как тем "полиционерам", которые на Воробьёвых Горах его как раз и поймали…

Клацанье клавиш стихло. Лена подняла обиженный взгляд на Леся:

- Ну чего ты?

- Ничего, — буркнул Лесь, чувствуя нарастающие угрызения совести.

На некоторое время разговор стих, пока Рюрик не оторвался вдруг от чая, чтобы поинтересоваться:

- Слушай, а как ты до жизни такой докатился?