Андрей Трушкин - Банда во временное пользование

— Я уж думал, что ты не придешь, — склонился Валерка к другу.

— Почему это? — щелкнул Мишка замками кофра и вынул из него трубу.

— Да неважно ты как-то выглядел, — внимательно посмотрел на него Валерка. — Заболел, что ли?

— Наверное, — пожал плечами Мишка. Продолжить разговор ребятам не удалось, потому что Виктор Сергеевич взял пару нот на геликоне, что на его личном преподавательском языке означало — внимание, выходи, стройся! Оркестранты положили инструменты на колени.

— Начнем с «Чаттануги-чучи», — сказал Виктор Сергеевич. — Только умоляю: ударные играют без надрыва. Кларнет вперед не вылезает. Альты, в четвертом такте будьте внимательнее. Ну! Раз — и, два — и, три — и!

На непроизнесенные «четыре — и» оркестр грянул известную мелодию. Однако не успели музыканты оттарабанить хотя бы шестнадцать тактов, как геликон возмущенно хрюкнул, и Виктор Сергеевич, уже теперь сквозь очки, посмотрел на мальчишек.

— Я что-то не понял! Мы играем похоронный марш имени реквиема Моцарта или джазовую пьесу? Вы должны играть энергично, четко, а не растекаться, как сметана по маслу. Ну-ка, собрались! Еще разок! Раз — и, два — и, три — и!

На этот раз оркестр вступил более слаженно. Внушение помогло. Однако ближе к середине пьесы инструменты начали расходиться, ударные сбились, а кларнеты и вовсе замолчали, тупо уставившись в ноты, словно брошенные посредине незнакомого двора новорожденные щенята.

— Кларнеты! — возмущенно обратился Ёжиков к растерявшимся мальчишкам. — У вас что, в зобу дыханье сперло? Ты, Галкин, спишь на ходу! Ты что, влюбился или женился? Миша, ау-у!

По оркестру легкой волной пробежал смешок. Ребята, почуяв, что Виктор Сергеевич находится в хорошем расположении духа и шутит не для того, чтобы сорвать злость, а чтобы разрядить атмосферу, задвигали стульями, устраиваясь поудобнее, зашуршали нотами. Только Мишка сидел, обалдело глядя на пюпитр. Ну точно, Виктор Сергеевич, как в ноты смотрел! В ноты его, Мишкиной, жизни. Ну, конечно же, вся эта задумчивость, все это странное состояние объясняется одной простой вещью: он влюбился, втюрился, втрескался в новенькую!

Вообще-то директор Организации не часто баловал личными посещениями вверенный Владимиру Геннадьевичу объект. Директор или, может быть, специальный помощник-аналитик работал в основном либо напрямую с файлами, которые Владимир Геннадьевич пересылал с курьером, либо с их распечатками. Однако теперь не прошло и двух дней, как охранник доложил, что к дому подъехал Сам. Взмыленный Владимир Геннадьевич (весь день по какой-то причине сбоила техника — то ли из-за перегрева, то ли из-за колебаний напряжения в сети) выскочил в коридор и едва успел прошипеть в сторону охранника, чтобы он убрал свои недогрызенные бутерброды и недопитую минералку с глаз долой.

Директор, как всегда, был угрюм и малоразговорчив. Однако на этот раз он подал инженеру руку. Владимир Геннадьевич осторожно ответил на пресное рукопожатие шефа и, не дожидаясь приказа с его стороны, отворил дверь кабинета для переговоров. Директор вошел в комнату, но в кресло не сел. Он опирался на трость, инкрустированную слоновой костью и золотом, и о чем-то думал. Владимир Геннадьевич с тревогой поглядывал на тонкую палку, вот-вот готовую переломиться под напором начальственной мощи.

— Вот что, милейший… — наконец очнулся директор от своих дум и опять выдержал долгую паузу. — Расшифровки бесед, которые поступили вчера, оказались важными. Чрезвычайно важными. Но у нас есть подозрение, что объект ведет переговоры не только по данному номеру. Прослушка его городского номера телефона ничего не дала. Остается пейджер. Как быстро вы сможете наладить слежение за пейджером объекта?

— Аппаратура готова, никаких особых проблем, я думаю, не возникнет, — осторожно ответил Владимир Геннадьевич. — Потребуются машины и несколько опытных людей, поскольку мы вынуждены будем быть в непосредственной близости от владельца пейджера. Есть, конечно, и более простой вариант: попытаться договориться с пейджинговой компа…

Директор не дал инженеру закончить, прервав его взмахом руки:

— Пейджинговая компания принадлежит объекту, — пояснил он. — Соваться туда очень опасно. Если бы мы смогли договориться там, я не пришел бы к вам.

Владимир Геннадьевич осекся, сообразив, что сморозил глупость.

— Вы получите не одну, а четыре машины, — продолжал директор. — Данные, которые мы можем получить, настолько важны, что в расходах вас никто сдерживать не будет. В разумных пределах, конечно, — улыбнулся краешком губ директор, и Владимир Геннадьевич позволил робко улыбнуться в ответ. — Задача ясна?

— Конечно, — кивнул Владимир Геннадьевич. — Когда нужно приступать?

— Аппаратуру готовить немедленно. Вам позвонят и сообщат место, где объект будет через час. Думаю, скорее всего вы его перехватите у Большого театра. Наш с вами объект — большой театрал-с. Да-с, большой театрал и любит всякие неожиданные эффекты, так что будьте осторожны.

— Четырех машин нам вполне должно хватить, — успокоил шефа Владимир Геннадьевич. — Только нужно будет установить и четыре комплекта аппаратуры, чтобы не светиться, перегружая ее с машины на машину.

— Это разумно, — тут же согласился директор. — Я распоряжусь, и завтра же все будет доставлено. Но работать вы начнете сегодня.

«Черт бы побрал этот объект! — скис Владимир Геннадьевич. — Тут того и гляди все лабораторное «железо» посыплется — начнет выходить из строя, а теперь, вместо того чтобы сидеть в уютной комнате с кондиционированием и тестировать компьютеры, целыми днями придется торчать в машине, где даже ноги как следует не вытянешь!

От такой неприятной перспективы у Владимира Геннадьевича аж заныл желудок. Ну конечно, как же ему, желудку, не знать, во что выливаются эти долгие сидения в скрюченном состоянии. В еду на коленях — лапшу быстрого приготовления, гамбургеры, чизбургеры, прочие убивбургеры и в конце концов — в потребление неразлучного друга всех язвенников — бутылочки с белым лекарством — альмагелем! Но поделать ничего было нельзя. Как будто ему кто-то предлагает разные варианты! Ну, даст бог, они быстро словят нужную информацию и можно будет вернуться обратно в уютный и прохладный полумрак лаборатории.

Мишка и Валерка устроили на Мишкиной квартире мозговой штурм. Ими уже давно было подмечено, что мозговой штурм проходит более успешно, если он подкреплен чем-нибудь вещественным — или мозговым зеленым горошком, или мозговой косточкой из борща. К этим подходящим по сути штурма ингредиентам, как правило, прилагалось большое количество хлеба, шматов «Докторской» колбасы, помидоров и доступных для сезона фруктов и овощей. Так было и на этот раз. Валерка сидел на полу в позе лотоса, перед ним на большом блюде аппетитно сверкала капельками воды огромная гроздь винограда. Мишка устроился на диване с тарелкой не меньшего масштаба, чем у товарища. Правда, наполнение ее было несколько иным: четыре зверски накромсанных огурца и напластованная, словно не кухонным ножом, а янычарским ятаганом, колбаса с хлебом.

— Но ты ведь… старик, сам понимаешь, — с большими паузами, необходимыми для уплетания винограда, говорил Валерка. — Тут надо действовать… быстро, а то вокруг много юрких персонажей шныряют. Ну хотя бы возьми Оглоблю из десятого «А»… Или — Алика Мартиросяна из одиннадцатого… Эти девчонок кадрят только так, ни одной дискотеки не пропускают. И даже в летние лагеря специально… ездят, чтобы с девчонками знакомиться. С такими товарищами, которые нам совсем… не товарищи, надо держать ухо востро.

— Кто бы спорил, — догонял друга по производительности работы челюстей Мишка. — Только как мне это сделать? Как с ней ближе познакомиться?

— Это просто… очень просто… проще некуда, — повторял Валерка, делая вид, что выковыривает виноградную косточку, застрявшую между зубов.

— Вот и мне тоже в голову ничего не приходит, — правильно истолковал его маневр Мишка. — Разве что… Да нет, впрочем, не пойдет.

— Че там не пойдет? Валяй, излагай! — махнул рукой Валерка. — На то он и мозговой штурм, чтобы всю бредятину из мозгов на ковер вытряхивать и разбираться, что к чему.

— Ну можно, например… можно подкараулить, когда она пойдет в кино, — предложил Мишка. — У кассы подслушать, на какой ряд и на какое место она возьмет билет, а потом взять билет рядом.

— Ишь ты какой шустрый! — тут же принялся критиковать идею Валерка. — Во-первых, кто будет подслушивать: тебя и меня она в лицо знает. Значит, придется рассказывать обо всем третьему лицу. У тебя есть это самое третье лицо, которому можно было бы доверять?